Наталья Александрова - Печать Иоганна Гутенберга

Так постепенно Женя и отпочковалась от всей школьной компании. Да еще комплексовала по поводу одежды и своего внешнего вида.

В положенное время она влюбилась, разумеется, в самого красивого мальчика в классе. Надежд, естественно, никаких не питала, держалась как обычно. Так что никто ее влюбленности и не заметил.

После школы была так занята работой и учебой, что не оставалось сил ни на что.

И вот потом, когда стала жить отдельно, оказалось, что уже поздно, что она ничему не научилась. Никогда мама не пыталась научить свою дочку красиво одеваться, кокетничать, посмотреть на парня загадочным взглядом, никогда не водила ее с собой в парикмахерскую, да она и сама-то там бывала нечасто, говорила, что ей не для кого прихорашиваться.

Иногда, с тоской слушая за стенкой ругань родителей, Женя удивлялась, как им не надоест каждый вечер повторять одно и то же, и только став значительно старше, сообразила, что эти скандалы заменяли им все – и секс, и обычное человеческое общение.

А теперь попыталась раз провести время в компании – не нравится, и она никому не интересна, так что через некоторое время Женя смирилась. Ну, не ее это, так и ладно. Работа нравится, на жизнь денег хватает – ну, и хорошо. Главное – ни с кем не ссориться, потому что скандалов и споров ей хватило навсегда. А что считают тихой мышкой, а некоторые просто не замечают – что ж, она переживет.

Так что, подвела Женя итог грустным мыслям, обратиться ей в этой странной ситуации не к кому, придется самой о себе позаботиться. Пока что нужно держаться Жанны Романовны, вроде она женщина неплохая, опять же, много знает…

– Вот здесь, вот здесь останови! – крикнула Жанна Романовна водителю. – Около Дома актера!

– Какого еще актера? Не знаю никакого актера! Нет здесь никакого актера! – проворчал тот, но послушно затормозил возле высокого глухого забора, распахнул двери.

Женя со спутницей вышли, маршрутка укатила, и они остались в звенящей тишине. Вокруг не было ни души. Через дорогу начинался прозрачный лесок, из которого доносился неуверенный, робкий голосок какой-то птицы.

– Вот здесь раньше был Дом актера, – проговорила Жанна Романовна, и глаза ее затуманились от воспоминаний. – Мы сюда по вечерам бегали на танцы. Такая тропиночка была, прямо от гостиницы. Мечтали встретить какого-нибудь знаменитого артиста, но попадались все больше персонажи из массовки. Хотя… помню, познакомилась с одним парнем… взгляд пламенный, кудри черные до плеч, как тогда было модно… правда, оказалось, что он не актер, а реквизитор…

– Интересно, что здесь сейчас? – спросила Женя, чтобы отвлечь спутницу от романтических воспоминаний.

Она взглянула на глухой трехметровый забор, над которым возвышалась темно-красная черепичная крыша.

– Чей-то коттедж, – равнодушно произнесла Жанна Романовна. – Пойдем скорее, а то как-то неуютно. У меня такое чувство, что за мной кто-то наблюдает.

Вдруг, словно в ответ на ее слова, из-за забора донесся хриплый басовитый лай.

– Ага, и правда, за нами наблюдают. И прозрачно намекают, чтобы мы держались отсюда подальше. Впрочем, вот та самая тропинка… надо же, сохранилась!

Они перешли через дорогу и дальше пошли через лес по едва заметной тропинке. Вокруг росли елки, и даже мелькнула наверху рыжая шкурка белки.

Вскоре эта тропинка вывела их к песчаной дюне, за которой виднелась серая студенистая поверхность залива.

Жанна Романовна пошла по гребню дюны, оглядываясь по сторонам. У берега какой-то пожилой мужчина выгуливал собаку. Он поднял палку и бросил ее, собака недовольно оглянулась на хозяина и нехотя побежала, чтобы сделать ему приятное.

Впереди показалось приземистое трехэтажное здание из стекла и бетона.

– А вот и гостиница! – оживилась Жанна. – Надо же, стоит, ничего ей не сделалось! Вот здесь мы тогда и бывали…

– Как, вы говорите, она называлась?

– Незатейливо, по-советски – «Интурист».

– Ну, название, конечно, изменилось!

Действительно, над фасадом здания светилась яркая неоновая надпись – «Отель Рококо».

Здание явно подновили, ясно, что летом вокруг были цветники и красиво подстриженные кустики, сейчас же у входа торчала отчего-то искусственная пальма.

– Ну, все правильно – название от фамилии владельца. Рокотов – Рококо… у него не слишком богатая фантазия…

Вокруг было безлюдно – не сезон, и даже снега нет, так что на лыжах не покатаешься. Только на крыльце гостиницы с хозяйским видом стояла большая овчарка. Увидев женщин, она почесалась, лениво гавкнула, помотала головой и удалилась, решив, что благополучно выполнила свои профессиональные обязанности.

– И где же то кафе, про которое вы говорили? «Бон-бон»?

– Дальше по берегу. Туда вела узкая дорожка…

Они вскоре нашли дорожку, которая извивалась среди голых, истерзанных ветром кустов и гранитных валунов. Прошли по ней метров двести и увидели впереди какую-то ажурную металлическую конструкцию – что-то среднее между садовой беседкой и клеткой в зоопарке.

– Да, кажется, от этого кафе почти ничего не осталось… – протянула Жанна Романовна. – Зря мы сюда приехали.

Женщины подошли к бывшему кафе.

От него остались круглый каменный фундамент, пара покосившихся бетонных столбов и та самая ажурная металлическая конструкция. И еще какая-то хлипкая с виду дощатая будка, отдаленно напоминающая деревенский туалет.

Чуть в стороне, за голыми сиротливыми кустами, стояла большая черная машина с хищными обводами.

Женя быстро обошла кусты, взглянула на машину. На капоте у нее блестела серебряная статуэтка.

– Это та самая машина… – проговорила Женя, невольно понизив голос. – Та, в которую втолкнули Андрея Федоровича…

– Ты уверена?

– Ну да… в машинах я не разбираюсь, но фигурка на капоте та самая.

– Значит, не зря мы сюда приехали! – так же тихо отозвалась Жанна Романовна. – Однако странно… машина стоит, а где люди?

– Странно… – проговорила Женя.

– Я и говорю – странно…

– Я не о том.

– А о чем?

– Смотрите, эта будочка… она чуть не разваливается, кажется, ветром ее может повалить, а дверь железная…

И правда, у шаткой с виду деревянной будки была хоть и ржавая, но основательная железная дверь.

Женя подошла к ней и подергала. Дверь не шелохнулась – она была надежно заперта.

– И правда, очень странно! – согласилась Жанна Романовна.

Она обошла будку сзади, заглянула в щель между полусгнивших досок. За ними тускло поблескивал металл.

– Очень странно… – повторила женщина.

Вдруг она застыла, к чему-то прислушиваясь. А потом схватила Женю за руку и потащила ее в кусты – не туда, где стояла машина, а по другую сторону от развалин кафе.