Наталья Александрова - Печать Иоганна Гутенберга

Ну что ж, получается, ему придется самому позаботиться о пропитании…

Конечно, у него было сколько-то денег – но надолго ли их хватит?

А еще у него были мысли.

Мысли, которые при удачном обороте дел могли принести хороший доход.

Однако для того, что он задумал, требовался начальный капитал. А где его взять?

Иоганн дослушал нотариуса, вышел из его конторы, думая о своем. Вдруг перед ним возник человек с огромной, косматой бородой до пояса, в черном, во многих местах прорванном кафтане, с единственным черным глазом.

Иоганн вспомнил, что видел этого человека, давно, еще в далеком детстве.

Но в его воспоминаниях этот человек выглядел точно так же, как сегодня… как такое может быть? Ведь с тех пор прошло не меньше двадцати лет – отчего же он нисколько не постарел? Может быть, он знает тайну эликсира вечной молодости?

И еще – Иоганн помнил, что в детстве этот черный человек внушил ему ужас. Сейчас ему трудно было понять, что в нем так испугало маленького Ханси. Впрочем, дети часто боятся того, над чем взрослые только потешаются…

Тем временем черный человек произнес хриплым каркающим голосом:

– Молодой господин, мой хозяин хочет вас увидеть. Он просит вас соблаговолить…

– Твой хозяин? – переспросил Иоанн. – Кто он, твой хозяин? И что ему нужно от меня?

– Будет лучше, молодой господин, если он сам вам это скажет. Извольте пройти со мной.

– Не пойду я неизвестно к кому! – возмутился Иоганн. – Скажи прежде, кто он такой…

– Как вам будет угодно! – ответил черный человек и махнул кому-то рукой.

Иоганн хотел уже пойти своей дорогой, но тут рядом с ним остановилась черная карета. Дверцы кареты распахнулись, и оттуда высунулись длинные, как у обезьяны, руки. Эти руки обхватили Иоганна и втянули его в карету.

В то же мгновение черный человек вскочил на козлы, и карета покатила по улице.

– Что вы себе позволяете! – возмущенно воскликнул молодой Иоганн, безуспешно пытаясь высвободиться или хотя бы разглядеть того, кто втащил его в карету.

В карете было темно, но вскоре глаза привыкли к этой темноте, и он разглядел своего соседа. Он был черен, как ночь. На черном лице резко выделялись яркие белки глаз и такие же ослепительно белые и удивительно крупные зубы.

– Куда вы меня везете? – спросил Иоганн.

Негр что-то ему ответил, но Иоганн не понял ни слова – это был какой-то незнакомый ему язык.

Впрочем, ехали они недолго.

Женя пришла в себя от фальшивых звуков пианино.

Где-то неподалеку кто-то очень неумело пытался исполнить сонатину Клементи.

Женя открыла глаза.

Она находилась в большой светлой комнате, стены которой были облицованы мрамором. Приглядевшись, она поняла, что это ванная комната… но какая! Размерами она была с небольшой конференц-зал, в ней имелись огромная ванна на золоченых львиных лапах, деревянная сауна и душевая кабинка как минимум на пять персон. Все оборудование нещадно сверкало позолотой.

Женя вспомнила приключения последних нескольких часов и подумала, что после путешествия по подземелью ей и впрямь не мешало бы принять ванну.

Она попробовала встать…

Но тут же убедилась, что накрепко привязана за руки и за ноги к тяжелому креслу. Кресло было роскошное, позолоченное, как все здесь, но от этого Женино положение не становилось лучше.

Да, ее притащили в ванную комнату вовсе не для водных процедур! А если и для водных – вряд ли эти процедуры ей понравятся!

Не успела она это подумать, как дверь ванной открылась и в нее вошел худенький старичок в круглых очочках, с маленькой аккуратной бородкой и потертым кожаным чемоданчиком. Старичок этот был похож на дореволюционного профессора, каких показывали в старых советских фильмах, или на доктора из пьесы Чехова. Особенно учитывая его чемоданчик.

– Ну, как мы тут? – проговорил старичок, подойдя к Жене. – Очнулись? Хорошо, очень хорошо!

Он взял Женину руку и замолк, видимо, считал пульс.

– Развяжи меня, дед! – Женя постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучали жалкие, умоляющие интонации.

– Развязать? – старичок поправил очки и посмотрел на Женю с сомнением. – Я не думаю, что на данном этапе это целесообразно…

Затем он повернулся к двери и громко произнес:

– Можно приступать!

Тут же дверь снова открылась, и в ванную вошел Лев Рокотов. Когда дверь открывалась, звуки сонатины стали громче. Рокотов выглянул из ванной и крикнул кому-то:

– Скажите Константину, чтобы закончил на сегодня!

Музыка тут же затихла.

Рокотов переглянулся со старичком.

– Она готова, готова! – ответил тот на невысказанный вопрос.

– Ну что ж… – Рокотов подошел к Жене, внимательно посмотрел ей в глаза и спросил:

– Это ты?

– Что – я? – растерянно переспросила девушка.

– Не прикидывайся дурой! Отвечай – это ты или он?

– Но скажите же, о чем вы спрашиваете? Я готова ответить, но не понимаю вопроса!

Рокотов отстранился, вопросительно взглянул на старичка.

Тот потер руки и озабоченно проговорил:

– Можно для начала заняться руками… к примеру, ногти… это старая техника, но очень надежная…

У Жени промелькнула дикая мысль, что старичок собирается делать ей маникюр, но она тут же ее отбросила. И до нее дошел весь ужас его слов. Вот этот вот милый, интеллигентный старичок – самый настоящий палач. Вряд ли он станет сам выдирать ей ногти, он, так сказать, теоретик. Но, судя по всему, знаток своего дела, раз Рокотов к нему прислушивается.

– Не надо! – выдохнула она, переводя взгляд с одного мужчины на другого. – Я все вам скажу!

– Вот видите, Лева, – старичок довольно потер руки, – вот видите…

– Ну, так говори! – приказал Рокотов.

– Но скажите все-таки, что вас интересует! Я же должна знать, о чем рассказывать!

– Опять ты за свое? – Рокотов повернулся к старичку. – Давайте уже, покажите, на что вы способны! Только чтобы все было чисто! Без крови и прочего!

– Без крови? Можно и без крови! Я, знаете, сам не очень люблю кровь… Есть очень хороший, проверенный метод…

Старичок взял розовое махровое полотенце, подошел к Жене, схватил ее за волосы и с неожиданной силой откинул ее голову назад. Затем он набросил полотенце ей на лицо. Жене стало трудно дышать. Она почувствовала себя совершенно беспомощной.

Вдруг на полотенце полилась вода. Вода заливала ей рот и нос, стекала за воротник.

Женя пыталась вдохнуть – но вместо воздуха в ее горло попадала вода. Она хрипела, кашляла, захлебывалась, легкие разрывались от боли, сознание мутилось…

Вдруг ей показалось, что она не в роскошной ванной комнате, а в речном омуте, в темной торфяной воде, и водоворот затягивает глубже и глубже, на самое дно, и оттуда, из илистой темноты, к ней тянутся мертвые руки, оттуда на нее смотрят белесые мертвые лица, выпученные глаза, раскрытые в беззвучном крике рты…