Марина Ларина - Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака

— Мы отвергаем то, что он был Богом Света, а не Света и Тьмы одновременно.

«Скорей бы отсюда уйти. У меня нет больше сил. Почему я так быстро теряю силу?» — подумал Бернар. Он хотел было подняться, чтобы выйти из номера, но словно чья-то невидимая рука пристегнула его к стенке, и он продолжал сидеть, едва удерживая равновесие. На ум ему пришло, что нужно прочесть молитву, чтобы избавиться от этого наваждения, но никакие слова, кроме «Отче наш», не шли в голову. В ней словно образовалась полость, которую, как он ни старался, было трудно заполнить чем-нибудь оживляющим.

— Сейчас, господин Морен, наши люди проводят вас на поезд. И затем вы встретитесь с нами уже в Ренн-ле-Шато.

— Что вам от меня нужно? — очень тихо спросил Бернар.

— Всего лишь, чтобы вы прошли этот путь до конца. Вы все поймете. Прощайте. Не забудьте ваш пакет, — сказал Фернан и, указав кивком головы на лежащие на столе деньги, откланялся.

Бернар Морен слабо помнил, как оказался в поезде. Но когда он очнулся, то почувствовал, что ему значительно полегчало. Деньги были при нем. Человек от Фернана, который представился, как Жан-Пьер Риволи, сидел рядом в купе. Господин Риволи должен был курировать осуществление проекта по реконструкции церкви в Ренн-ле-Шато. Здесь же была та самая Эмилия Санклер, которая сопровождала его на собрании ложи. По прибытии поезда в Тулузу они оба остановились в отеле. Сам Морен там пробыл только одну ночь. Переночевав, наутро он отправился в Ренн-ле-Шато.

Мари встретила Бернара с большой радостью. Но от ее влюбленных глаз не ускользнуло то, что он несколько рассеян и мрачен. Ему явно было не до нее. Через некоторое время в Ренн-ле-Шато прибыла команда строителей. Бернару приходилось делать вид, что он тоже что-то решает, давая кое-какие распоряжение. На самом же деле за всем происходящим бдительно следило око господина Риволи. Морен только выполнял его указания.

Через Бернара Морена Жан-Пьер Риволи оплатил строительство хранилища, возведение каркаса и полную реконструкцию крыши. Статуи, подножия для них и барельефы были созданы скульптором из Тулузы, которого также нанял Риволи. А витражи церкви изготовил мастер из Бордо. В Бордо Жан-Пьер ездил собственной персоной. У масонов всюду были свои люди. Так в церкви Марии Магдалины в маленькой французской деревушке с древней историей были установлены статуи дьявола Асмодея с рогами и в синей накидке, Марии Магдалины с черным крестом, чашей в руках и черепом у ног. А также статуи Девы Марии с младенцем Иисусом Христом на руках и ее мужа Иосифа с еще одним младенцем. Два Иисуса должны были, по мнению масонов, символизировать двойственную природу Христа, так называемую дуальность христианского бога. Ну а хромоногий черт, держащий на шее чашу со святой водой, символизировал собой дьявола как надзирателя за видимым миром.

Выше над статуей черта на каменной плите были установлены фигуры четырех ангелов в женском обличье в разноцветных одеждах. А под ними начертаны слова: «С этим знаком вы победите». Глаза всех лиц, изображаемых на статуях, были обращены вниз, где под полом церкви, расписанном в виде шахматной доски, располагался тайник. Купол церкви окрасили в голубой цвет, на фоне которого нарисовали звезды. Так масоны нередко украшали свои ложи, и в этом Настя Прокофьева, заметившая это два века спустя, не ошиблась. Голубой цвет у масонов был превалирующим.

В ризнице была построена секретная комната, где Морен неоднократно принимал мадам Санклер, причем не только в качестве сестры из масонского братства. Эмилия вскоре стала его любовницей и неоднократно наведывалась в Ренн-ле-Шато. Мари очень страдала, видя, что Бернар охладел к ней.

— Ты меня больше не любишь? — спрашивала его служанка, когда они оставались наедине. Морен не знал, что ей отвечать. Он сам уже не понимал, где правда, а где ложь.

Чувствуя себя одновременно шутом-священником и марионеткой в чужих руках, нередко он вымещал свое недовольство собой на своей бывшей возлюбленной. Тогда Мари после любовной встречи со священником чувствовала себя печальной и разбитой. Весь мир ей казался лишенным прежнего очарования, которое присутствовало, когда они были вместе с Бернаром раньше. Но бедняжка надеялась, что все вернется и ее Морен снова станет с ней нежным и страстным.

Долгое время Мари пребывала в неведении, теша себя надеждой на лучшее. Она не знала, что Бернар находится с мадам из Парижа в любовной связи. Но однажды, наведавшись в церковь вечером, она обнаружила дверь в ризницу незапертой и, заглянув туда, ужаснулась. В самой безобразной, по ее мнению, позе ее Бернар совокуплялся с Эмилией Санклер. Не выдержав такого потрясения, служанка и бывшая возлюбленная Морена разыскала в склепе веревку и повесилась в той башне, которую масоны планировали назвать башней Марии Магдалины. Она еще была не окончена, и с места строительства еще не убрали строительные леса.

Первая жертва, положенная на алтарь нетрадиционной церкви, была совершена. С перекошенным ртом и синей шеей Мария из Ренн-ле-Шато напоминала растерзанную блудницу, над которой только не хватало знака Зверя, который отметился в этих местах и без того. Скрыть такое происшествие было невозможно. Но, тем не менее, и это служителям культа Сатаны удалось. Врачи, нанятые масонами, поставили Марии диагноз умопомешательства, списав все на то, что она повредилась рассудком и покончила с собой именно в строящейся башне Марии Магдалины, потому что там никто не мог ей помешать. Вечером в башне никого не было.

По настоящему горевали по этому поводу только родители Марии Гишар. Морен где-то внутри даже испытал облегчение. Ему теперь не нужно было раздваиваться между женщинами и врать малышке Мари, что он по-прежнему преданно любит только ее. Мари уже на свете не было. Развратная Эмилия научила его таким вещам, которые ему и не снились. Госпожа Санклер была поклонницей известного оперного певца, исполнившего партии на премьере оперы Ричарда Вагнера «Парцифаль» Теодора Ройса, который занялся в то время пропагандой камасутры и тантрической йоги. Тантрическая сексуальная магия была его коньком. К этому собрату по масонскому ордену Эмилия неоднократно наведывалась в Баварию и Австрию. Перебравшись в Лондон, Ройс издал там свой труд по сексуальной магии «Лингам-йони». Этот самый труд и стал настольной книгой Эмилии Санклер, пробовавшей практиковать различные аспекты так называемой сексуальной магии с разными мужчинами.

Соблазнить католического священника, коим все еще оставался Морен, было для нее делом принципа и вызывало особый интерес. Тем более, что, как ей казалось, в этом атлетически сложенном человеке под сутаной должны были скрываться немереные мужские силы, которых жаждали все масоны. Другими словами, это можно было назвать сексуальным вампиризмом. Но надо же было уметь человека ввести в разврат, чтобы эти силы почерпать. И в этом Эмили в ее окружении не было равных. Она превосходила саму себя и довольствовалась собой, открывая в священнике те или иные стороны скрытой сексуальности. Именно она в память об их «алхимической свадьбе» в Ренн-ле-Шато предложила Бернару Морену установить в саду возле церкви камень «кресло дьявола» с индийским символом женского полового органа йони, который неискушенная в этих вопросах Настя Прокофьева приняла за знак голубого петуха. Кресло в свою очередь символизировало их любимую с Мореном позу, в которой они занимались сексом.