Сара Фокс - Оладья гнева

– Да, я слышала, что вы просыпали кучу блесток. – Я попыталась оттереть джинсы, но без особого успеха.

– Тот еще денек выдался. Блестки повсюду, да еще посудомоечная машина сломалась – вода была по всему полу. Машину-то нам починили, а вот от блесток так просто не избавишься.

– Да, блестки – они такие.

Я оставила попытки оттереть сверкающие пятнышки.

– Ничего страшного. Их совсем немного, отлетят так или иначе.

– Надеюсь. Ах да! – Патриша взяла визитную карточку своей небольшой гостиницы и что-то написала на обороте ручкой.

– Вот мой номер – вдруг понадобится? И я всегда могу последить за Джимминым домом, если ты поедешь в Сиэтл. – Она протянула мне карточку. – Там домашний номер, а на обратной стороне – мой мобильный.

Я поблагодарила Патришу и спрятала карточку в карман, пока она провожала меня до двери. На крыльце мы попрощались, и я пошла в направлении дома Джимми.

Я шла по пляжу, и на меня нахлынула волна сочувствия. Бедная Сиенна. Я едва ее знала, но она мне нравилась, и я понимала, что она сейчас переживает. Патрише я тоже немного сочувствовала. Нелегко наблюдать, как твой ребенок страдает.

Я прошла по бревну, стараясь сохранить равновесие. Настроение у меня было мрачным, как серое небо над головой. По крайней мере, теперь я точно знала, что Джимми Голди не любил. Хорошо, конечно, что такая фальшивая, отвратительная женщина соблазнить Джимми не смогла. Тем не менее особой бодрости духа я не испытывала. Я хотела позвонить маме или Кессиди, но в конце концов передумала. Сейчас мне лучше заняться каким-нибудь делом.

Я решила продолжить разбирать вещи Джимми. Нужно было рассортировать всю его одежду. Что касается мебели, то трудно принимать какие-то решения, пока я точно не знала, буду ли я сдавать дом в аренду или останусь жить в нем сама. Почему-то этот вопрос я никак не могла решить. Я продолжала говорить себе, что у меня еще есть время подумать, но я знала, что скоро это время закончится. Через неделю мне нужно на работу, и следующие несколько дней, вероятно, пролетят незаметно.

Думая о предстоящих делах, я поднялась на заднее крыльцо и отперла дверь. Когда я вошла в дом, до меня донесся шелестящий звук.

Я замерла, во рту пересохло. Это явно не Оладушек.

Звук шел откуда-то из коридора. Из кабинета Джимми?

Сердце билось в груди, все мои мышцы напряглись. В доме кто-то был.

– Кто здесь? – как только я произнесла эти слова, я молча прокляла себя.

Не надо привлекать к себе внимание! Надо уходить! Убегать!

Я повернулась на каблуках и скрылась за открытой дверью. Оказавшись снаружи, я спустилась вниз по ступенькам. Я вытащила мобильный из кармана и на корточках повернула за угол дома. Лицом к лицу со взломщиком я встречаться не хотела, особенно если это тот же человек, что убил Джимми. Но нельзя было упускать возможность узнать, кто это. Может, так мы раскроем преступление и отправим убийцу за решетку.

Я остановилась у одного из боковых окон башни на первом этаже и осторожно посмотрела сквозь стекло. Прошла секунда или две, прежде чем я смогла что-то разглядеть в темной комнате.

Кто-то вылезал из окна.

Я поспешила к углу дома, снова остановилась и посмотрела в окно. Глаза у меня чуть не выскочили из орбит.

– Джона Крантц? – Я шагнула за угол.

Его длинное туловище наполовину высунулось из окна, и он замер, уставившись на меня, как олень, попавший в свет фар автомобиля.

Может, мне надо было испугаться, но ярость вытеснила страх.

– Ты что здесь вообще делаешь?

Джона моргнул и снова вздрогнул. Он вылез из окна – которое, как я поняла, он выломал – и упал на землю.

– Я… – Он посмотрел сначала на меня, затем на разбитое окно, затем снова на меня. – Моя мама потеряла серьгу. Я пришел поискать.

– В кабинете Джимми? – Я уставилась на него прищуренными глазами. – Твоя мама не заходила в эту комнату.

Его шея и лицо покраснели.

– Я искал в коридоре и гостиной. Вас не было дома, и я… – Он не закончил предложение.

– И ты решил влезть в дом? – сказал я гневно, и слова мои прозвучали особенно грозно. – Чтобы найти сережку?

Он покраснел еще сильнее.

Глядя на Джону, я разблокировала свой телефон.

– Кому вы звоните? – спросил он с отчаянием в глазах.

– А ты как думаешь?

– Только не в полицию. Пожалуйста!

Мой большой палец завис над кнопкой экстренного вызова.

– Почему это нет? Ты влез в дом Джимми.

– Я искал мамину сережку! Я не сделал ничего такого!

– И ты думаешь, я в это поверю? Сережку искал? Да прекрати!

– Сережка для мамы дорога как память! Она очень расстроилась, когда заметила, что потеряла ее. Я хотел вернуть как можно скорее.

– Я тебе не верю. – Я нажала на кнопку.

Отчаяние в его глазах усилилось. На долю секунды я подумала, что он сейчас накинется на меня, но вместо этого он бросился по подъездной дорожке, убегая так, словно за ним гнались черти. Ошеломленная, я смотрела ему вслед, пока мне в ухо не заговорил спасатель.

Я объяснила ситуацию, и диспетчер заверил меня, что полицейская машина уже едет. В ожидании их прибытия я на цыпочках прошла мимо выбитого стекла и посмотрела в окно, быстро оглядев кабинет Джимми. Из верхнего ящика металлического шкафа торчало несколько бумаг, как будто их пытались засунуть туда второпях. Один из ящиков стола также был наполовину выдвинут. А когда я уходила, в комнате был порядок.

Я отступила от окна. Не знаю, зачем Джона влез в дом и что искал, но я точно знаю одно: это, черт возьми, точно была не сережка его матери!

Первый сотрудник правоохранительных органов на место происшествия прибыл через полчаса и представился помощником шерифа Рутовски.

– Я так понимаю, о взломе сообщили вы, – сказал он, назвав свою фамилию.

– Верно, – подтвердила я.

Я рассказала, что увидела, когда пришла домой, и упомянула о побеге Джоны.

Несмотря на мои заверения, что взломщик сбежал, Рутовски велел мне оставаться снаружи, пока не осмотрит дом. Я попросила его приглядеть за Оладушком, опасаясь, что вторжение Джоны могло его напугать.

Я закусила нижнюю губу, пока ждала помощника. Я переживала за Оладушка, да и весь инцидент выбил меня из колеи. Как только Рутовски вновь появился на крыльце, я поспешила к нему.

– Оладушка видели? – спросила я.

– К сожалению, нет. И никаких признаков посторонних людей.

Это меня не удивило. У меня не было никаких оснований полагать, что у Джоны в доме остался сообщник. Что касается Оладушка, я надеялась, что он не вылез через разбитое окно, хотя это и маловероятно. Он, наверное, просто выбежал из кабинета в другую комнату, когда Джона разбил окно.

– Я закрыл дверь кабинета, чтобы ваш кот туда не забрел и не поранил лапы битым стеклом.