Мари-Бернадетт Дюпюи - Скандал у озера [litres]

Пьер ответил не сразу, разочарованный тем, что Жасент так быстро спустилась на землю и немного отдалилась от него.

– Пока у меня нет ответа, – сказал Пьер задумчиво. – В крайнем случае мы могли бы поджечь хижину, чтобы привлечь к себе внимание. Тогда, может быть, за нами приедут. Однако всего несколько минут назад ты казалась довольной тем, что стала узницей этого острова! Что произошло? Посмотри на меня! Ты избегаешь моего взгляда. Почему?

– Ты очень хорошо знаешь почему. Я злюсь на себя. Я вела себя неразумно. Даже в лодке я опрометчиво рисковала… Пьер, я подумала… На какое будущее мы можем надеяться? Я ношу траур по Эмме, с которой у тебя, на мой взгляд, была слишком долгая романтическая авантюра. Если я стану уступать своим чувствам в те моменты, когда нахожусь в твоих объятиях, к чему это нас приведет? Когда наше приключение останется позади, я буду страдать еще сильнее: оттого что буду видеться с тобой крайне редко… или же не видеться совсем. Я пережила достаточно боли из-за того, что потеряла тебя однажды. Я предпочитаю на этом поставить крест. Умоляю тебя, нам как-то нужно уезжать отсюда. До наступления ночи тебе следовало бы изучить то, что осталось от острова. Кто-то мог здесь оставить лодку или барку, пусть небольшую.

– Мне так не кажется, но, если ты правда этого хочешь, я сделаю все возможное.

– Или же, как ты и предлагал, сожжем эту несчастную хижину, которая совсем скоро обвалится. Из-за наводнений люди сейчас бдительны, полиция и пожарные настороже. Они наверняка заметят языки пламени.

Пьер безропотно покорился. Он осмотрел свою шерстяную куртку, чтобы проверить, высохла ли она. Жасент низко опустила голову. В мыслях она уже видела себя обнаженной на этой брезентовой куртке, которая могла бы стать их счастливым ложем.

– Мне жаль, – вздохнула она. – Но есть еще кое-что. Понимаешь, с тех пор как мы порвали, у меня не было других мужчин. Тогда как у тебя была Эмма, Эльфин и другие, имен которых я не знаю.

Пьер чувствовал, что вот сейчас он может навсегда потерять женщину его жизни. А ведь они только встретились после долгой разлуки, и Пьер считал эту встречу чудесной! Жасент снова уйдет в работу и в свою семью, которая проявляет к ней так мало нежности. Он молча схватил девушку за запястья, чтобы заставить ее подняться.

– Нет, – воскликнул он. – Нет и нет! Я слишком страдал от разлуки с тобой. Мне плевать на будущее, как и на прошлое. Когда-нибудь, возможно, уже завтра или послезавтра, я расскажу тебе больше об Эмме и Эльфин. Жасент, если ты ускользнешь от меня этим вечером, у нас не будет больше шансов. Я уверен: все будет навсегда кончено! Посмотри на меня, прошу тебя!

Она упрямо не поднимала голову, часть ее лица скрывали огненные волосы. Пьер ласково положил ладони на ее щеки, приподнял ее лицо и пристально в него посмотрел. Уставшая от треволнений Жасент закрыла глаза.

– Почему ты отказываешься быть счастливой, хотя бы этой ночью? – в голосе Пьера звучала бесконечная нежность. – Посмотри на меня.

Жасент часто заморгала – она была на грани паники. Наконец она сдалась и, взглянув на Пьера, утонула в его отливающих синевой ясных серых глазах, в которых читались трепетная нежность и безграничное обожание. Она увидела в них несокрушимую силу любви, непреодолимую мощь его мужского обаяния. С мучительным стоном она бросилась к нему.

– Я так тебя люблю! – вырвался у нее крик признания.

Пьер поцеловал Жасент, не опасаясь раскрыть перед ней своего неистового желания обладать ею. Жадные ласки и поцелуи, временами прерывающиеся короткими словами нежности, сломили ее сопротивление. Пьер больше не отпускал ее. Он непрерывно шептал ей на ухо, как все это время мечтал о ней, о ее прекрасном теле, о том, как страдал от ее отказа.

Обхватив ее талию, Пьер с прерывающимся дыханием увлек ее за собой на пол.

– Иди сюда, не бойся, – повторял он.

Он сел спиной к стене и усадил ее к себе на живот так, чтобы она уперлась спиной в его согнутые ноги. Она покорно откинулась на его бедра, а Пьер тем временем ласкал ее грудь через шерстяную ткань жилета.

– Ни о чем не думай, отдайся воле желания, – прошептал он. – Мы далеко от всего; есть только ты и я.

Осторожным искусным движением он расстегнул пуговицы на сером жилете Жасент, таком темном по сравнению с ее белым шелковым телом. Он нащупал верх ее сорочки из розового атласа с кружевным нагрудником.

– Ты не замерзла? – обеспокоенно спросил он.

– Нет, совсем нет…

Он медленно оголил ее плечи, опустив бретельки сорочки, а затем и белого бюстгальтера. Ее грудь оказалась в его ладонях; он стал ласково ее сжимать и гладить. Ему нужно было лишь немного наклониться, чтобы прильнуть губами к ее светло-коричневому соску. Она застонала от наслаждения и откинулась назад, охваченная прекрасными воспоминаниями об их первой близости, об их единственной ночи любви:

«Я лежала на его кровати; он неторопливо меня раздел. Мне было страшно, я была смущена из-за света свечи. Но он заставил меня потерять голову, лаская мою грудь, целуя ее, как сейчас. И тогда, пренебрегая всеми своими страхами, я захотела, чтобы он вошел в меня».

С горящими щеками она вспомнила, что тогда они занимались любовью до самого рассвета. Понимая ее смущение, Пьер привлек ее к себе и нежно овладел ее губами. Она была очень чувствительна к поцелуям, к прелюдии и к акту страстного слияния двух тел. Когда их дыхание стало ровнее, Жасент поднялась и приподняла свою длинную черную юбку.

– Помоги мне, – взмолилась она, внезапно почувствовав нетерпение.

Он дотронулся щекой до мягкого шелка ее бедер; у нее вырвался неожиданный смешок – его борода немного ее щекотала. Пьер снял с нее трусики и уткнулся в темный треугольник внизу ее живота.

– Жасент, моя дорогая!

Он что-то бормотал, опьяненный счастьем и охваченный все нарастающим желанием. Кончиками пальцев он словно изучал ее ноги и колени. Она высвободилась из его объятий, чтобы бросить на землю тяжелую куртку, которая висела на гвозде. С чувственной улыбкой на устах она легла на нее, обмотав бедра юбкой.

– Я жду тебя, Пьер, любовь моя, – сказала она, готовая заплакать.

Он поспешно разделся и лег рядом с ней. Он хотел бы еще долго покрывать ее поцелуями и ласками, хотел любоваться ею. Но она, казалось, опасалась того, что какое-нибудь внезапное происшествие снова разлучит их. Тогда он осторожно прекратил свои прелюдии. Дотронувшись опытной рукой до ее сокровенного цветка, пылающего и уже достаточно влажного, он растянулся над ней и медленно, с наслаждением проник в нее. Оба погрузились в сладкую нирвану – жесткий пол уплыл из-под их разгоряченных тел, и они не слышали ни безумных шквалов ветра, ни раскатистого грохота озера.