Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Капитан Эшколи, улыбаясь, молчал и покачивал головой.

— Да, но мы приехали не только по делу о ракетах, — продолжал Левенсон. — У этого негодяя тут есть друг и компаньон, на совести которого очень много преступлений. Мы давно его разыскиваем. В молодости он очень весело проводил время. В годы фашистской оккупации был активным приспешником фашистов, служил в шуцманах и в зондеркоманде, принадлежит к активистам, расстреливавшим евреев. Выделялся особой свирепостью. Его руки — до локтей в крови невинных людей, стариков и детей. Как ему удалось скрыться, мы не знаем, но всплыл он тут, в Риге. Зовут его Эдгар Эглон, а кличку имеет — Паук.

— Знаем. Но теперь он большой господин, — отозвался Стабиньш. — О себе рассказывает, что был необоснованно репрессирован, теперь он важная птица, бывший борец за свободу, активист. Вот таков этот парень Эдгар Эглон — главарь преступной банды. Я хорошо изучил его биографию: после войны скрывался в лесах, но теперь себя называет партизаном. На самом же деле Эдгар Эглон всегда был только бандитом, разбойником и убийцей.

— Вы не знаете, что с Эглоном стало потом, в конце войны? — с интересом расспрашивал майор.

— Дальше? Истребительный батальон окружил их, приказал сдаться. Эглон вышел с белым флагом одним из первых. Чуть позже выдал всех своих товарищей. Но это ему не помогло: его осудили на двадцать пять лет, плюс пять лет ссылки. Такой был стандарт. В заключении он быстро спелся со спецотделом и стал стукачом, служил спецотделу добросовестно, постукивая на политзаключенных, а их потом с «благословения» Эглона ликвидировали чекисты. Не отсидев и трети срока, вышел из заключения, вернулся в Латвию и работал лесником. Чекисты его очень скоро отыскали, напомнили ему прежние заслуги, и он опять стал стукачом.

Левенсон перевел своему коллеге.

— А сегодня он герой? — спросил по-английски капитан. — К стенке эту сволочь давно надо было поставить!

— Эглон — один из самых кровавых главарей мафии, — со злостью произнес Розниекс. Лицо его при этом скривилось от отвращения.

— А где он находится сейчас? — нетерпеливо спросил Левенсон. — У вас есть какие-нибудь сведения о нем?

— Он испарился, лег на дно, — вздохнув, сказал Стабиньш. — Пропал, сукин сын. Видно, что-то учуял. Отсиживается где-нибудь со всей своей командой. Никто из них больше не высовывается. Даже Эрика Пигачева, наша Красотка, на счету у которой круглая сумма, и та пропала. Забились в щель, но куда — мы не знаем. Ищем день и ночь, но пока безрезультатно.

— Жаль, если спугнули, — поморщился майор Левенсон. — Наверно, проявили неосторожность. Действительно жаль, потому что этого негодяя надо поймать. Мы будем помогать, чем сможем, а у меня лично с такими субъектами свой счет. Эти кровожадные псы уничтожили всех родных моего отца — ни за что ни про что.

Стабиньш горько улыбнулся.

— Нет, мы их не могли спугнуть, ведь мы работали очень осторожно. Но… — Он взглянул на Розниекса, словно спрашивая, говорить или нет, затем быстро решился: — Но дело в том, что у нас в полиции, и не исключено, что и в прокуратуре, они имеют своих людей — таким образом узнали, что мы намерены делать.

— Да, это так, — Розниекс тяжело вздохнул, — у нас действительно такое бывает… Но мы должны разработать план совместных действий, чтобы изолировать банду и вытащить ее на свет.

— И как вы думаете это сделать? — с интересом спросил Левенсон.

Стабиньш выдержал паузу.

— Точно еще не знаем, — тяжело вздохнув, ответил он. — Надо попытаться хоть кого-нибудь выследить, может, хвоста приставим. Может, удастся проникнуть к ним в логово, — Стабиньш пожал плечами.

— А на сегодняшний день, — добавил Розниекс, — они нас здорово обставили.

— Каким образом? — заинтересованно спросил Левенсон, и глаза его снова заискрились, стали темнее.

— Им удалось засадить моего помощника — молодого следователя — за преступление, которого он не совершал. И тогда нас обоих от дела отстранили, — Розниекс рассказывал неохотно, и Левенсон понял, что Розниексу это неприятно, поэтому не стал расспрашивать о подробностях.

— Ладно, — примирительно сказал Левенсон. — Это не новость в нашей практике. Надеемся, что это — дело прошлое, а сейчас надо думать о будущем.

— Не скажу, что мы сидели сложа руки, — Стабиньшу, видно, не хотелось выглядеть глупо перед зарубежными коллегами. — Кое-что нам удалось сделать, но ощутимых результатов все же не добились.

— А разве у вас нет в преступном мире своих агентов? — без обиняков спросил Левенсон Стабиньша. — Не верится!

Стабиньш горько усмехнулся:

— У нас нет средств платить агентам. А вот фирма, которая, как вы говорите, скупает черных козлов, очень платежеспособна. А с прищученными хвостами у нас сейчас нет кадров. Эта мафиозная структура еще относительно молодая, но свои «штаты» она комплектует осмотрительно.

— Хм, — Левенсон озабоченно закусил губу. — Хм… Что же делать? Времени у нас мало, даже очень мало. Вам-то лучше должны быть известны местные условия, специфика и возможности. Ведь вы здесь хозяева. — В его голосе слышался легкий упрек.

— Есть, правда, один парень, — Протянул Стабиньш несколько неохотно. — Он не агент и, думаю, никогда им не станет. Он — квалифицированный домушник, то есть квартирный вор. Однако я его выручил, и по-моему, он этого не забыл. Но вообще-то у него свои принципы…

— И все же, — Левенсон порылся в своем кейсе и извлек оттуда небольшую коробочку. — Тут шесть маленьких, величиной с пуговицу, приемников-передатчиков. Попытайтесь ему их дать, чтобы он спрятал в тех местах, где бывают разговоры. Один пусть пристроит где-нибудь в спальне. — Левенсон усмехнулся: — Там обычно люди обсуждают важнейшие вопросы. А этому парню можно доверять?

— Доверять можно. Он никогда никого не выдаст — ни нас, ни своих. А согласится ли работать на нас — это вопрос. Он ненавидит свою мафию, но бросить их не может. Это стоило бы ему жизни. Но и помочь он нам не очень-то может, потому что знает: среди наших есть такие, кто работает на мафию.

— Интересная ситуация, — Левенсон даже развеселился. — Мафия имеет агентов среди вас, а вы в нее проникнуть не можете. Как говорится, пляшет тот, кто заказывает музыку, а кто заказывает, тот и платит, — он снова порылся в кейсе. — Тут у нас есть еще такие штучки… Вот… — он показал на две коробочки покрупнее. — Попытка не пытка. Попробуйте убедить своего парня, чтобы он эти штуки тоже взял. Вот эта длинненькая подает сигнал и указывает на местонахождение в радиусе трехсот километров, срок работы — один год. А вот эту надо внедрить в какую-нибудь мафиозную машину. По телеканалам связи она будет передавать передвижения машины и все, что происходит вокруг нее. Словом, будете смотреть по телевизору — как фильм.