Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Он поднял рюмку к губам, затем поставил обратно.

— Как знать, — полушутя, полусерьезно сказал он. — Все средства хороши для достижения цели.

— Ну, ну, — лукаво покосилась Эдит. — Вряд ли так просто завоевать, ну, скажем, вашу благосклонность.

— А она нужна вам?

Улдис расстегнул пиджак: стало жарко. Эдит только этого и дожидалась.

— Снимите, снимите! — она вскочила, чтобы взять пиджак и вынести в прихожую. Однако Улдис повесил его на спинку стула.

«Эге, лисичка, ты не отказалась бы заглянуть в мои документы!»

— В ваших рассуждениях наверняка немало зерен истины, — заговорил он после паузы, словно обдумав и взвесив сказанное. — Вы и сами руководствуетесь этим в жизни или лишь советуете другим?

Эдит медленно, подчеркнуто оправила узкую юбку, как бы невзначай сбившуюся и открывшую круглые колени.

— Человек — существо, способное менять свои взгляды. Раньше я была глупой идеалисткой, вышла замуж. Сейчас, слава Богу, от Лубенса я избавилась, если не говорить о формальной стороне. Снова замуж не собираюсь, так что это меня не беспокоит. И если на моем пути попадается интересный мужчина, я не придерживаюсь аскетизма. Мы ведь равноправны, не так ли? — Она особенно выделила слово «интересный», одновременно позволив пряди волос грациозно упасть на лоб.

Ситуация осложнялась, так как Эдит пустила в ход давно проверенные и признанные эффективными средства из женского арсенала. Оттолкнуть ее означало бы прервать игру, так ничего и не узнав о цели, какую женщина ставила перед собой. Тогда все это посещение становилось напрасным. Поддаться искушению — слишком рискованно.

«Она ведь того и хочет — любой ценой завлечь в сети. Прием не новый. И была ли встреча в кафе такой уж случайной? Скорее всего это она меня и выслеживала. — Да, Улдису было над чем поломать голову. — Факт. Она навязала мне ближний бой, хочет положить на лопатки. Отступать более нельзя и поддаться тоже. Попробуем затянуть игру».

Он потянулся, словно сытый кот, положил руку на плечо Эдит, привлек к себе и снисходительно-высокомерно проговорил:

— Значит, на сей раз я и оказался тем интересным мужчиной, которого вы не хотите упустить? — это прозвучало так, словно Улдису приходилось делать над собой усилие, чтобы не отказать Эдит в услуге.

Удар пришелся по незащищенному месту — по самолюбию женщины. В глазах Эдит зажглось презрение. Но она сразу же спохватилась.

— Да, милый, — промурлыкала она, — ты мне понравился. — Закрыв глаза, она прижалась к его плечу, но тут же отстранилась, проговорив: — Обожди, милый, я сейчас… — и вышла из комнаты.

«Шлагбаум закрыт. Поезд на миг остановился, — констатировал Улдис. — Что будет дальше?»

Эдит нужно было хоть мгновение побыть одной перед зеркалом, чтобы сосредоточиться и принять план действий. Она решила нападать: для осады не было ни времени, ни терпения.

Через минуту она, уже в японском пеньюаре, призывно улыбаясь, скользнула в комнату и вызывающе остановилась перед Улдисом. Затем пеньюар соскользнул с плеч. Мгновение она позволила Улдису любоваться своей действительно красивой фигурой, а затем опустилась на диван. Улдис, невозмутимо встал, поднял пеньюар и подал женщине; где-то скрипнула и затворилась дверь.

— Женщину надо завоевать, — наставительно произнес он. — Слишком легкая доступность отталкивает.

Соблазнительница натягивала пеньюар медленно и бесстыдно, словно перед нею стоял евнух, а не мужчина.

— Вы меня неверно поняли, дорогой кавалер! — она спокойно улыбнулась, глядя ему в глаза. — Вы мне нужны еще меньше, чем прошлогодний снег. Завоевать! Для такой женщины, как я, вы — не дефицит. Мне просто был нужен цветной снимок с нами обоими.

Она подождала, какой эффект произведут ее слова. Однако гость никак на них не реагировал. Эдит продолжала:

— В случае, если меня арестуют, снимок случайно найдут у меня… Так что теперь вы заинтересованы в том, чтобы я оставалась на свободе.

— Господи! — расхохотался Улдис. — Испугавшись меня, вы решили меня изолировать. Напрасный труд.

— Я не думаю, что кто-нибудь из ваших начальников, старых развалин, воспримет ваши развлечения с голой женщиной положительно или сочтет их за оперативное мероприятие. В особенности, если эта женщина находится под подозрением — ну, хотя бы по поводу спекуляции контрабандными товарами. Как вам кажется?

— Не очень занимательно, но терпимо. — Улдис снова улыбнулся своей мальчишеской улыбкой. Сидя на диване, он с профессиональным интересом смотрел на женщину.

Это могло кого угодно вывести из терпения. Но Эдит совладала с собой. Она даже улыбнулась.

— Кажется, мы найдем общий язык.

— А на каком основании?

— Прежде всего, Лиесма Паэглите. Она — моя подруга, и я не хочу, чтобы она была обвинена в чем-то и пострадала ни за что.

Улдис почувствовал, что выражение лица чуть не выдало его.

— Не притворяйтесь незнайкой! — погрозила пальцем Эдит. — Я вижу хорошо, а ощущаю еще лучше. Вы все время следили за Лиесмой и за мной, подсмотрели, когда она в тот раз пришла ко мне, слонялись подле ее дома, фотографировали, искали свидетелей — разве не так? Вы из отдела по борьбе со спекуляцией. Арестовали Лиесму, а теперь подбираетесь ко мне.

— И вы хотите выменять свою подругу на снятую пленку?

— Слишком упрощаете. Пленка — только повод для того, чтобы вынудить вас к откровенности. Я хочу, чтобы вы поняли, что идете по ложному пути. Буду говорить совершенно открыто, — кокетливое существо куда-то исчезло, от него остался только пестрый японский шелк. Перед Улдисом, сложив руки на груди, сидела энергичная, деловая женщина, последовательно излагавшая свою жизненную позицию. — Да, мне действительно нравятся дорогие и красивые вещи. Время от времени я приобретаю колечко или браслет, прибывшие из-за границы. Уступс, надо полагать, уже рассказал вам. Но покупаю я для себя, а не для продажи. Ношу, а если со временем вещь мне надоедает, естественно, продаю. Как говорите вы, юристы: спекуляция — это скупка с намерением продажи с целью получения прибыли. Но я этим не занимаюсь.

— А Лиесма?

— Она — моя добрая знакомая. Ее муж был моряком.

— А сейчас находится в надежном месте. За контрабанду.

— Вот видите, я не ошиблась: вы как раз тот человек, какой мне нужен. Да, муж Лиесмы осужден, но и сейчас один-другой знакомый моряк ей кое-что подбрасывает. Разрешается ведь ввозить определенное количество вещей. Это не считается контрабандой. И Лиесма, бывает, приносит мне разные мелочи.

Эдит произнесла это с выражением явного превосходства. «Для меня мелочь, для тебя это — целое богатство», — читалось на ее лице.

— И помогает продавать, — закончил за нее Улдис.