Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Недавно Марис зашел к своему однокурснику, который работает в юридической фирме. Ну, шапки долой! Новая современная мебель, на каждом письменном столе компьютер, есть видеомагнитофоны, ксерокс, телефаксы. Связь с любой точкой в любой стране тут же, в любое время. Нет проблем с транспортом… И зарплата! Нам бы хоть десятую часть того. Их профиль — юридическое обслуживание солидных фирм. А мы… богадельня!

— Приемами карате должен овладеть каждый порядочный человек, — словно отвечая на собственные мысли, говорит Марис. — А принимать на курсы — тех, у кого хорошая характеристика и нет судимостей. Так же, как будет с выдачей разрешений на покупку оружия.

— Это мне нравится, — Клявиньш доволен. — Вы со мной согласны. Карате всего лишь средство самозащиты. Им может заниматься каждая девчонка. А боксом нет, это уж нет, — стоит он на своем, не зная, как понять перемену настроения у следователя.

— Хорошо, хорошо, — примирительно говорит Марис. — Скажите мне лучше — что вы в ту ночь видели, когда пытались задержать преступников с машиной на берегу Мельничного озера. Это было в июле. Постарайтесь точнее вспомнить, детали тут имеют важное значение.

Немного подумав, Клявиньш говорит:

— В ту ночь я на своей моторке стоял в тростнике и наблюдал за озером. Мне сказали, что могут появиться незваные гости.

— Кто сказал, откуда такие сведения? — удивленно перебивает его Марис.

— Кто сказал? Начальник сказал. — Клявиньш недоволен, что следователь не дал ему закончить. — Кто-то неизвестный позвонил и сказал, что на этом озере будут браконьеры. Начальник велел мне их выследить и поймать.

— Вы были один?

— Мне никого не нужно. Я с кем угодно справлюсь. Кроме того, у меня есть оружие. — Он вынимает из кармана пистолет Макарова. — Пусть только сунутся! Клявиньш не из робких. Бывает, начальник велит взять кого-нибудь в помощь — я отказываюсь. Будет только путаться под ногами. — Он говорит кратко, отрывисто.

— Ну и дальше?

— Смотрю — на озере все тихо. Ни одной лодки. Хотел уж это дело бросить и домой ехать. Вдруг слышу: где-то вдали гудит мотор. Нет, не лодочный. Автомашина! Потом в лесу мелькнул свет фар. Ну, думаю, едут ловить рыбу. Но почему ночью? Может, хотят поставить в озере сеть и назавтра ночью прибыть за уловом? Так они делают. Смотрю — подъезжают. Выходят двое: один — большой, толстый, другой — маленький. Толстый вынимает из багажника тяжелый мешок и тащит к мосткам. Там привязана лодка. Смотрю — это не сети, что-то другое. Толстяк сваливает мешок в лодку. Тащит второй. Я включаю мотор. У меня мощный глушитель — ничего не слышно. Правлю прямо к ним. Включив прожектор, ослепляю. Всегда так делаю. Они бросают мешки и дают деру. В машину — развернулись — и в лес. — Клявиньш говорит, как дрова колет.

— Как они выглядели, помните? — подперев голову руками, Марис — весь внимание.

— Еще бы. При свете прожектора разглядел в точности. Я говорю, один здоровый, другой маленький.

— А как они были одеты?

— Толстяк в кожаной куртке, флотской тельняшке, темных широких брюках. Маленький — в темной кожаной куртке, фуфайке и джинсах.

— Постой, постой, запишу. — Марис берет ручку. — И лица тоже рассмотрел? — переходит на ты Марис.

— Лица хорошо помню. Воров ловить — надо лица запоминать. Такая профессия. — Ян Клявиньш собой доволен. — У толстяка лицо круглое, большое, чуть не квадратное, плоское, паскудное, нос картошкой, губы толстые, волосы курчавые. Мясник да и только. Такого редко встретишь. Маленький — плешивый, лицо узкое. Больше ничего не вдел, он стоял дальше отвернувшись.

— Ого, старик, ты настоящий профессионал, знаток своего дела, — усмехается Марис.

— Учусь, учусь, — подтверждает Ян, — уже второй год учусь.

— А где?

— На таможенника учусь, это еще интереснее. Как считаешь?

— Неплохо, — соглашается Марис. — Этих двоих ты бы узнал, если б мы их тебе показали?

— Наверняка. С гарантией. Этих бандюг я век буду помнить!

— А что было потом?

— Потом ничего. Гнаться за ними в лодке посуху я не умею. Амфибии же у меня нет. А надо бы. Вскрыл я мешок. Там голая баба. Задушенная. Другой мешок вскрывать не стал. Уехал. Позвонил. Потом прибыли вы со всей бригадой.

— А машину заметил?

— Да. «Вольво» стального цвета. Я марки машин знаю. Занимаюсь автоспортом, собираю маленькие модели. В свете прожектора машина была голубая.

— Может быть, синяя?

— Нет, стального цвета. Я не дальтоник.

— Может, заметил еще чего интересное, подумай хорошенько!

— Больше ничего. Ничего такого. Ну, четки, черные. Ты сам их нашел в лодке. Да, в зубах у маленького была сигарета. Он жевал ее, когда толстый нес мешки. Окурок ты нашел у мостков. Больше ничего не могу сказать.

Марис вынимает из стола бланк протокола и пишет. Не переносит он стук машинки. Мешает сосредоточиться и правильно строить фразу. Был бы компьютер — другое дело. Говорят, в Америке есть компьютеры, которые сами записывают речь. Вот легко-то, наверно, работать.

Клявиньш смотрит, как Марис пишет и, словно прочитав его мысли, говорит:

— Отстаете от жизни, следователь. В моей конторе давно уж работают на компьютере.

Марис не реагирует.

— Вот здесь, пожалуйста, распишитесь, на каждом листе, — пододвигает он протокол. — Сперва прочти, правильно ли записано.

— Чего там читать, — машет рукой Ян. — Я же смотрел, когда ты писал. Все правильно! Когда понадоблюсь, не стесняйся, звони. И о спорте поговорим. Если надумаешь, можем вместе порыбачить. Ну, чао! — Он подает руку и уходит.

Закончив допрос за соседним столом, коллега отпускает подростка.

— Мерзкое дело тебе досталось. — Она вопросительно смотрит на Мариса.

— Все они мерзкие, — отвечает Марис. — Но это особенно. Изнасилована и задушена женщина. Грудь в ожогах от сигареты. И во влагалище воткнута фляжка из-под ликера.

— Садист какой-то, просто зверь, — возмущается она. — А есть на фляжке отпечатки пальцев?

— Да, есть. Сейчас проводим экспертизу. Возможно, эта фляжка окажется визитной карточкой какого-то зека.

— Там было два трупа?

— Да. Мужчина убит из пистолета системы Макарова.

— Удалось установить, кто он такой?

— Точно — пока нет, но наши из криминальной полиции работают.

— Слушай, Марис, идем пообедаем. Надоело мне тянуть из термоса чай и жевать сухие бутерброды. Тут недалеко, в доме Тейкмана, хорошо готовят и главное — вдвое дешевле, чем в других местах.

— В доме Тейкмана? Где это?

— Ну, в городской думе.

— А нас туда пустят?

— Почему же нет, пойдем!

Марис потягивается, но, спохватившись, что это неприлично, встает.

— Знаешь, Гайда, это дело у меня заберут. Республиканская прокуратура заберет! — уже в дверях замечает Марис.