Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 3. Дело опасной вдовы

Все уселись, и Гриб повернулся к Дункану.

— Чарли, — сказал он, — этот парень, — кивок в сторону Дрейка, — начал у нас играть. Сначала дела его шли хорошо, потом он проиграл. Тогда он попросил разменять чек, я и взглянул на подпись. Чек был подписан «Фрэнк Оксман».

— Это ровно ничего не значит, — прервал его Мейсон, — я предпочел бы, чтобы вы, ребята, забыли об этом чеке.

— Я только рассказываю моему компаньону, что произошло, — сказал Гриб. — Вы, если хотите, можете ничего не говорить.

— Ол–райт, — сказал Мейсон, — я помолчу.

Лицо Дункана приняло бесстрастное выражение.

— Продолжай, Сэмми, — произнес он. — Что было дальше?

— Я велел Джимми привести его сюда. Мейсон явился вместе с ним, перебросился со мной парой слов, потом вдруг схватил чек и передал своему приятелю, чтобы тот порвал его. — Увидя, что Дункан нахмурился, Гриб поспешно продолжал: — Нет, нет, ты не должен сердиться, Чарли. Послушай дальше. Сначала, конечно, я и сам немного рассердился, но потом понял, что Мейсон просто не хочет, чтобы

444

стало известно о пребывании его клиента на судне. Никто не должен знать, по его мнению, что Оксман играл здесь. И он не хотел, чтобы у нас оказался чек Оксмана. Теперь понимаешь?

Дункан откинулся на спинку стула и стал искать в кармане сигару. Постепенно его лицо утратило недовольное выражение и верхняя губа привычно поползла вверх, обнажая зубы в заученной улыбке.

— Так, значит, ты решил поговорить с ними по одному интересному делу? — спросил компаньона Дункан.

— Точно, — кивнул Гриб, — я только тебя дожидался.

Дункан наконец выудил из кармана сигару, обрезал ее кончик

перочинным ножом, чиркнул спичкой о подошву и сказал:

— О’кей, Сэмми, я здесь.

— Ты хочешь говорить?

— Нет, Сэмми, лучше ты.

Гриб повернулся к Мейсону.

— Сйльвия Оксман у нас здесь недурно проиграла на днях. Мы навели справки о ней и выяснили, что ее мужа зовут Фрэнк Оксман. Птичка принесла нам на хвосте известие, что в настоящее время Фрэнк Оксман собирается начать бракоразводный процесс и ему необходимы доказательства, которые могут быть использованы для того, чтобы объявить, что Сильвии Оксман нельзя доверять ребенка, а также опекунство над ним, поскольку она одержима склонностью к игре и вследствие этого не в состоянии должным образом распоряжаться деньгами. Вам что–нибудь известно об этом?

— Нет, — покачал головой Мейсон. — Я не желаю знать об этом.

— Ну так, может, ваш клиент пожелает.

— Предоставьте это решать моему клиенту.

— Что ж, пусть будет так. Во всяком случае, если вы поднялись к нам на борт в поисках подобных доказательств, то они у вас могут быть. Мы не против передать их вам.

— На каких условиях?

— Об условиях нам придется договариваться особо, — сказал Гриб, бросая быстрый взгляд на компаньона.

— Может быть, ваши представления о доказательствах такого рода не соответствуют моим, — спокойно сказал Мейсон.

— С ними все в порядке, — сказал Гриб.

— Впрочем, дело в том, желаете ли вы их вообще приобрести, — заметил Дункан.

— Прежде всего мы хотели бы взглянуть на них, — сказал Мейсон.

Гриб многозначительно взглянул на Дункана, тот кивнул головой, встал и подошел к стальной двери, ведущей в подсобное помещение. Через минуту оттуда донесся звук хлопнувшей дверцы из бронированной стали, и Дункан появился в кабинете, неся в руках

445

три продолговатых листка бумаги, которые он бросил на стекло, покрывающее поверхность стола.

Бриллианты на руке Гриба сверкнули, когда он взял бумаги со стола.

— Три векселя, подписанные Сильвией Оксман, на общую сумму семь с половиной тысяч долларов.

Мейсон поднял брови.

— Мы вовсе не рассчитывали на что–нибудь подобное.

— Так можете рассчитывать.

— Я хотел бы их осмотреть, — сказал Мейсон.

Гриб разложил расписки на столе, прижал их растопыренными пальцами и мрачно сказал:

— Можете осмотреть.

— Но это я не могу считать осмотром, — возразил Мейсон.

Лицо Гриба побагровело от злости.

— Зато я считаю осмотром, и если вас это не устраивает, то черт с вами!

Дункан примиряющим тоном сказал:

— Ну, ну, Сэмми, успокойся. В конце концов, ведь это деловое соглашение.

— Но с меня хватит! Я с той самой минуты, как он вошел сюда, понял его. Он ведет себя так, будто он сам Господь Бог, а я какой–то подонок, — вскрикнул в бешенстве Гриб.

Дункан молча подошел к нему и протянул за расписками руку. Секунду поколебавшись, Гриб отступил от стола, пробормотав:

— Что ж, займись этим сам, может, у тебя выйдет лучше.

Дункан протянул одну из бумажек Мейсону.

— Вы можете осмотреть их по очереди.

Мейсон кивнул, взял протянутую бумажку и подошел с ней к Полу.

Расписка была написана на стандартном бланке, который можно было получить в любом магазине. Она была выдана на сумму две с половиной тысячи долларов, подписана «Сильвия Оксман» и датирована двумя месяцами ранее. Остальные две расписки были выданы на такие же суммы с промежутком примерно в месяц.

Вернув последнюю расписку Дункану, Мейсон медленно спросил:

— И что же?

— Что ж, — сказал Дункан, — вы ведь сами адвокат и понимаете лучше меня. Если у вас на руках окажутся эти расписки, то ни один суд не позволит женщине распоряжаться деньгами, собственностью ребенка, раз она — азартный игрок. Так что мы готовы выслушать ваши предложения.

— Предложения! — взорвался Гриб. — Много ты от них дождешься! Нет, это мы будем ставить условия. Пусть принимают их или убираются отсюда вон!

Мейсон поднялся со стула.

446

— Минуточку, — сказал Дункан, — г- Давайте поговорим спокойно. Мой компаньон — довольно вспыльчивый человек, но ведь можно обо всем договориться, не так ли?

Мейсон кивнул.

— Конечно. Но должен сообщить вам, что как раз сейчас у Сильвии нет денег, чтобы выкупить эти расписки, и вряд ли они появятся когда–нибудь. Так что вы очень ошибаетесь, если считаете, что сделаете на мне выгодный бизнес. Дело в том, что если мы купим у вас эти расписки, то практически это для вас единственная возможность выручить за них что–нибудь. Никто другой за них и цента не даст.

— Давай спрячем расписки обратно в сейф, Дункан, — сказал Гриб. — Я не желаю иметь дело с торгашами.

— А я с подонками, — небрежно бросил Мейсон.

Гриб с проклятиями вскочил со своего вращающегося кресла, и оно с грохотом отлетело к стене. Лицо его покрылось синими пятнами от бешенства.

Мейсон спокойно подошел к столу и посмотрел Грибу прямо в лицо:

— А теперь, приятель, послушай, что я тебе скажу. Если мне заблагорассудится, я через полчаса могу привести сюда полицию с соответствующим ордером на обыск, тогда по закону ты должен будешь предъявить им содержимое своего сейфа. И расписки эти будут конфискованы у тебя, поскольку ты не имеешь права их принимать, и в таком случае ты за них и цента не получишь. А если ты их скроешь, то я без всякого труда могу передать на тебя дело в суд. И не думай, что если ты находишься за пределами двенадцатимильной зоны, то на тебя не распространяется правосудие Соединенных Штатов. Так что, поверь, единственная возможность для тебя — передать их мне. Я предлагаю вам обоим тысячу долларов сверх суммы, на которую выданы расписки, и ни цента больше. Можете соглашаться на мое предложение, можете отказаться от него. Я даю вам на размышление полминуты, после чего покидаю судно.