Петр Ингвин - Всемуко Путенабо [СИ]

Технический отдел вновь докладывает:

— Проверили еще один номер Акимова.

Сведения насчет него им подкинул Сыч. Зарегистрирован, конечно, на мертвую душу, но Сыч всегда перестраховывался. Он обязан знать о своих сотрудниках больше, чем им мечтается. Как спят, чем в туалет ходят, какиезапасные средства связи имеют.

— Только что включился. Направляется сюда, — комментирует техотдел наблюдаемое на экране. В одной машине с нашими ребятами, которые прочесывали тот район.

— Прекрасно. — Сыч потирает руки. Значит, все-таки взяли красавца. Не одни, так другие.

Мысли крутятся вокруг «предательства» лучшего из бригадиров. То, что Акимов в нарушение приказа поддерживал связь с Матвеевым, было плохо для всех. Очень плохо. Любые игры в обход начальства недопустимы. Нужно придумать, как наказать проштрафившегося бригадира, чтобы остальным неповадно было. Наказать нужно эффектно… но не слишком больно для самолюбия Алекса. Чтобы не ушел. Он один стоит сотни более боевых, но не столь принципиальных.

— Привезли, — сообщает охрана.

— Ждем, — подтверждает Сыч.

Входят. Вносят.

— Вот.

— Что это?

— Вещи из «Лады». Пуховик и шапка. В кармане найдены вещи.

На кожаный офисный диван выкладываются деньги, документы Матвеева, сотовый телефон («Был севший, мы подключили», — объясняют нашедшие) и записка с адресом.

— А сам где?

— Кто?

Сыч в ауте.

Телефон. Не Матвеев, а только телефон. Опять.

Сыч давит на настольном аппарате кнопку техотдела:

— Быстро проверить адрес.

- - — -

Кристина вновь набирает Леонида:

— У тебя все в порядке?

— Конечно. Вы где?

Она смотрит на Лизу: что сказать? Шепчет, зажав трубку ладонью:

— Может, сразу дать ему твои координаты? Он уже на крючке, никуда не денется.

Лиза помнит — клиент опасен. Как для Лиги в целом, так и для тех, кто берется за его нейтрализацию. Лучше подстраховаться. Диктует.

Кристина повторяет в трубку, затем удивленно оглядывается:

— Ты ведь живешь в другом районе?

— Там тоже установлена камера, а условия лучше.

Кристина пожимает плечами. Водитель несется по новому адресу.

— Знаешь, — осторожно говорит Кристина, когда почти подъехали. — Давай, ты сама? Справишься?

Лиза ухмыляется:

— Не хочешь подставляться?

Кристина не обижается:

— Не хочу.

Ее на «слабо» не взять. Лишние неприятности ни к чему, у нее ребенок. Заслуг перед Лигой и так достаточно.

— И это «особое» будет записано только на меня?

Нежные руки Леонида… Ласковые слова… Кристина так соскучилась по искреннему участию и простому человеческому счастью.

— Да, — подтверждает она.

Лиза довольна:

— Прекрасно. Тогда — до завтра.

Кристина отбывает в том же такси.

Прибыв на место, Лиза переодевается, прихорашивается и подготавливает квартиру. В ожидании вновь просматривает досье.

Какой же ты, Алекс? Почему тебя так боятся?

- - — -

Прошло менее получаса, а результат уже на руках. Помогла всеобщая мобилизация, когда свои люди везде, и остается лишь быстро и четко ставить задачи. Докладывает Камбала, щурясь и лоснясь от удовольствия:

— Адрес с записки — обычно пустующая съемная квартира, но говорят, что недавно кто-то был. Пришлось искать и будить хозяев. Узнали имя и телефон нынешнего арендатора. Пробили.

— Не тяни.

— Супруга начальника полиции.

Маргарита?! Сычу не верится. Обычно такая тихая, спокойная, незаметная жена Петровича?

Но это оказались еще не все новости этой ночи. Влетает только что вернувшийся сотрудник, продрогший до заикания:

— Взяли след Матвеева. Он в детском садике ошивался, потом отправился к одной из поварих или воспитательниц.

— Как узнали?

— Наводку дал дворник. Проверили уличные и подъездные камеры наблюдения окрестных домов, где имелись. Нигде Матвеев мимо проходил. Зато выяснили, кто живет в ближайшем доме. Воспитательница его сына!

— Группа выехала?

— Сразу же.

— Пожалуй, тоже поприсутствую, пока он тепленький. — Сыч начинает собираться. — Жанна, ты со мной?

Все взгляды как бы случайно устремляются на нее. Ночь. Шеф и секретарша. Банально, а потому почти достоверно.

Гладкие девичьи щечки вспыхивают:

— Нет. Я домой. Рабочий день окончен.

Неприятно, когда все считают, что есть что-то, чего на самом деле нет.

— Подожди. — Сыч останавливает ее. — Будет еще одно задание.

— Уже поздно.

— Ты такое любишь.

В глазах девушки — заинтересованный блеск и быстрая перемена настроения.

Сыч продолжает:

— Мы сегодня много узнали. Но узнавать задним числом — мало, нужно играть на опережение.

— Какова моя роль? — интересуется Жанна.

— Для начала придется навестить кое-кого еще разок.

— С одним условием.

Желваки танцуют гопака на скулах Сыча. Ему — условия?!

— Зайди-ка. — Он вновь отворяет дверь своего кабинета.

Жанна проходит за ним. Он запирает дверь.

— Запомни. — Он едва сдерживается. — Мне условий не ставят. Меня просят.

— Прошу прощения, неправильно выразилась.

— В присутствии посторонних — непростительно! — Обрушившийся кулак чуть не ломает стол. — Должна соображать!

Грохот слышен снаружи. Подчиненные ежатся и мечтают оказаться подальше.

— Не повторится. — Жанна тверда и серьезна.

— Так о чем ты хотела меня попросить? — возвращается Сыч к прерванному разговору.

Зная Жанну, он уверен — действительно, не повторится.

— Алекс.

Он понимает:

— Простить?

— Да. Он же делал это из лучших побуждений.

— Лучшие побуждения должны быть направлены в правильную сторону.

— Он тоже так считает.

Сыч ухмыляется:

— Почему защищаешь?

Догадки бродят давно, но хочется услышать собственными ушами. Тем более, что слежка результатов не дала. Но слежка за человеком, который большей частью сам учил следить тех, кто за ним следил, дело неблагодарное. Можно сказать, что результаты наблюдений подтвердили оба возможных варианта: что секретаршу с бригадиром ничего не связывает, и то, что кое-что все-таки связывает, но они слишком умелы, чтобы быть разоблаченными. Другими словами — слишком хороши в своем деле. Оба.

Они не просто хороши, они — лучшие. И на данный момент незаменимые. И он это знает.

Жанна думает почти о том же.

— Без таких, как Алекс, фирме не выжить. Мир изменился.

Выкрутилась, видите ли.

— Думаешь, не понимаю? — Сыч совсем успокоился. Перестав нависать над Жанной, он присаживается, пальцы начинают барабанить по столу.

Мотивы поступка Алекса лежат на ладони: очередная победа совести над здравым смыслом. Не втемяшить ему, что жизнь — точка на качелях между моралью и расчетом. Любой шаг в сторону — полет в бездонную пропасть, откуда нет возврата. Это как максимум. Как минимум — там лужа, в которую грохнешься задницей, оказавшись с краю обязанных находиться в равновесии качелей действительности.