Петр Ингвин - Всемуко Путенабо [СИ]

А все из-за Расула. О, кстати.

Алена оживает.

— Запишите, — сообщает вверх. — Владимир Горский и Расул Гаджиев.

Корзинка уносится вверх и вскоре возвращается. Снова с проигрывателем, без записи с Кириллом, но с несколькими комплектами батареек и стопкой других дисков.

Кино о любви. Много.

Слезы душат Алену. Рыдания. Истерика. Боль — долгая и почти смертельная. Кулаки об стену — в кровь.

Успокоение приходит нескоро.

- - — -

Он преклоняется перед этим совершенством. Боготворит.

Ее глаза… Что скрывается за влажной поволокой этих закрытых сейчас небесных очей, чей взгляд так неумолимо притягивает, сладко щебечет и нежно шепчет, бесконечно много обещает, больно обжигает, рвет душу в клочья, крадет уносящееся сознание и бьет острием копья прямо в сердце?

Он не может без этих глаз. С каждой секундой погружения в них его засасывает все глубже и глубже, в них он вязнет, как в меде, утопает и, в конце концов, бьется головой о неожиданно податливое мягкое дно — и наслаждается собственной беспомощностью, с трогательным трепетным удовольствием покоряясь неизбежному…

Забыть слово «неизбежность». Теперь все в его руках. Получилось даже лучше, чем он надеялся. Еще несколько штрихов к картине, и шедевр будет готов. Жаль, никому не покажешь, не поведаешь. Что ж, не впервой.

Он смотрит на часы, скидывает балахон и прочее тряпье. Пора подчищать хвосты.

- - — -

Она вышла, такси сразу умчалось. До подъезда — еще метров сто, ближе не дали подъехать сугробы и ночующие на улице машины соседей, сейчас тоже превратившиеся в сугробы.

— Гля, какая! — Взгляд ночного искателя легких денег и удовольствий сканирует окружающую пустоту двора.

Напарник замечает это:

— Если ты о том же, о чем и я…

— Ага.

Но Кристина видит. Точнее, чувствует. Чего боялась в собственном небезопасном дворе, настигло ее здесь.

Ноги сами несут вперед. Не зря. Две тени пускаются наперерез. У нее выигрыш в расстоянии и начальной скорости. До двери подъезда она доберется первой, но что потом?

Топот по снегу приглушен и оттого еще более злобен. Как будто хрустят кости. Темнота, страх, опасность — сиамские близнецы. Разделяются только ножом хирурга.

— Помогите! — кричит она в ночи.

Ситуация однозначна. Ужас пробирает насквозь и вытесняет стужу. Зачем она изменила маршрут?..

— Сейчас поможем, — издевательски доносится от преследователей.

Пар изо ртов. Белые комья из-под ног.

Город спит. Он ничего не видит, ничего не слышит. Город привык к постоянным маленьким трагедиям, которые разыгрываются в его все переваривающем чреве.

- - — -

Нежная рука опускается на плечо:

— Выпей.

Лекарство на блюдечке. Кирилл глотает. Мысли не здесь. Мысли в тупике.

Кто его сдал? Уютная воспитательница? Врач-выпивоха? Говорливый дворник? Просто заметили на улице и выследили? Впрочем, можно вычислить местонахождение через Ай-Пи-адрес компьютера, с которого он отправил электронную почту, это муторно, но реально.

А если пофантазировать, то возможны и другие варианты.

Какая теперь разница. Алена потеряна.

Преодолевая очередной приступ кашля, он еще раз проверяет почту. Зачем — не знает, на всякий случай. Чтобы чем-то себя занять.

Ответа от Алекса нет. Да нужен ли теперь?

Кирилл падает в постель и накрывается с головой. Не хочется показывать чужому человеку немужскую реакцию на потерю.

Всего лишь на секунду прикрыв глаза, он проваливается в давно и широко открытые ворота сна.

Облака. Умиротворение. Легкость.

Полет.

- - — -

Вместо дома Леонида Алекс едет в офис. Спать уже не хочется, сон куда-то ушел. Хочется узнать последние новости.

Кстати, о новостях. Странно, что так долго ни от кого нет сообщений.

Алекс клянет себя последними словами: севший планшет поставлен на зарядку, но не включен. Отвлекли звонками, и за ночными приключениями совсем из головы вылетело. Алекс нажимает кнопку питания, экран вспыхивает загрузкой операционки.

К этому моменту впереди уже вырастает здание офиса. Издали Алекс видит, как на поскрипывающую белизну улицы выползает бронированным брюхом могучий бегемот с трехлучевой звездой на носу. Из клетки ограды за ним выпрыгивает второй той же марки, повыше и поугловатее. За ними — резвая ухоженная кобылка Жанны. Вся тройка разномастно взрыкивает и растворяется в предутреннем сумраке.

На вахте дежурные доверительно сообщают — босс вне себя. И, кстати, хорошо, что Алекс пришел, его как раз вызванивают — ему оставлено срочное поручение.

— Что еще?

— Осуществить задержание.

Ознакомившись с подробностями, Алекс не сразу приходит в себя.

— Почему я?

— Вопрос не к нам.

— Там уже кто-то есть?

— Выехали. Сказали, будут ждать.

Алекс вздыхает.

— Еду.

Он вновь выходит на холод, заводит служебную машину, к которой начинает привыкать, но прежде, чем тронуться, смотрит в планшет.

«Объявился». «Срочно жду новостей». «Потерявший и потерявшийся».

Кирилл. Поздно. Его уже нашли.

Алекс отправляется по указанному адресу. Нужно как-то спасать Кирилла. Если тот попадет в Сычевы застенки, с него сперва шкуру спустят, а уж потом начнут разбираться за что.

Алекс останавливается неподалеку от указанного места. Странно, никого из своих не видно. Может, еще получится отпустить попавшего в передрягу приятеля, а потом что-то придумать? Сбежал, дескать, или еще что.

Хотелось бы, но нельзя. Уловки не пройдут. Теперь нужно встать плечом к плечу и вместе держать удар. В конце концов, жизнь человека всегда дороже денег, и если Сыч этого не понимает…

Прямо перед подъездом до Алекса доносится звук, который заставляет напрячься.

Только что спавший припаркованный автомобиль взревывает двигателем и практически прыгает с места в сторону заранее повернутых колес. То есть, прямо на Алекса, глаза которого не верят себе. Потому что за рулем и вообще в машине — никого.

- - — -

Тишина. Нервную полутьму нарушает лишь нескромное подглядывание уличного фонаря. Рядом — тихое размеренное сопение. Он больше не может сдерживаться. Не притрагиваться. Не пытаться. Уже не может. И.

Он протягивает и кладет жаркую ладонь. Всего лишь. Кладет ее, бесцеремонно и жадно, на выставленную в бессознательном неведении пышность — мягкую, чувственную, дремотно-нежную, полную временно спрятанных желаний и надежд на исполнение этих желаний. А затем…

…Бьет по ушам божественная музыка. Благодать снисходит на двигающееся в исконном ритме тело, свет рассеивает мрак, а воздух пляшет искрами благословенной радости.

- - — -

Черное и розовое… Пронзительное… Яркое… Проникновенное и знойное… Неописуемое… Свет или тьма? Все вместе. Калейдоскоп красок, эмоций и образов. Никакого смысла, одни ощущения. Не очень понимая, где кончается странный дурман и начинается явь, непонятно потревоженная, она выплывает из безрассудной реальности сна… в еще более безрассудную реальность. Откуда-то из-за пределов мира, где только покой и счастье, что-то бесцеремонное стучится в тело и разум. Тревожа и волнуя, дергано раскачиваясь, оно тычется слепым щенком, ласково елозит, проскальзывает липким ужом, раз за разом вминаясь, втираясь, протискиваясь…