Петр Ингвин - Всемуко Путенабо [СИ]

Она все еще спит. Как бы спит. Спит, но не спит. Не желает просыпаться. Продолжая посапывать, сонно ворочается, но вдруг резко подается назад, навстречу чувственной радости, и проваливается в жаркий сон-не-сон…

…И душит коварного победителя в тесных объятиях, и топит в овациях…

И тут с нее слетают остатки сна. Почему?! Кто?!

С трудом поднятая голова поворачивается, глаза скашиваются назад…

— Привет, — улыбается лицо красного от натуги и донельзя довольного Леонида. — С добрым утром, красавица. Оно доброе, правда?

Лиза вне себя. Она пытается спихнуть узурпатора, но лишь раззадоривает.

— Погоди, малышка. — В руке Леонида появляется пузырек. — Чем это ты собиралась меня угостить?

Все ясно, он подменил бокалы. Левый был обработан. Вот почему она ничего не помнит. Кажется, танцевали…

— Не рой яму другому — слышала поговорку? — бодрым тоном вещает Леонид. Он и не думает останавливаться. — Мама должна была с детства вдолбить.

Прозвучавший глагол сейчас кажется грубым и неуместным. Лиза морщится:

— Решил сделать это вместо нее?

У Леонида наготове оправдание:

— Извини, что без спроса, но я занялся именно тем, к чему меня так настойчиво приглашали.

Лиза гневливо цедит:

— Мужики делятся на две категории: сволочь обыкновенная и сволочь необыкновенная. Угадай, к какой из них относишься ты.

Она делает страдальческое лицо и изображает вызванную насилием ужасную боль. Взгляд косится на спрятанную камеру. Все пошло не так… но тоже неплохо. Опоил… Воспользовался… Оказала сопротивление… В мозгу напротив нового сценария рисуется плюсик.

Из прихожей доносится звонкий сигнал домофона. Оба поворачиваются к вспыхнувшему экрану. Леонид отвлекается от процесса:

— Кого это на заре нелегкая…

И падает, сраженный ударом прикроватной хрустальной вазы.

Крови не видно. Замечательно. Извернувшаяся Лиза выбирается, стараясь удержаться от улыбки, и связывает насильника ремнем халата. У нее получилось.

Экран домофона гаснет, не дождавшись реакции. Но все же — кто там? Лиза подходит и жмет кнопку, включающую обзор.

Вот же черт…

- - — -

«Дилинь-дилинь!» Сладкая музыка. Рваная музыка. Настойчивая музыка. Бесконечная надоедливая музыка, музыка, музыка. Сколько можно?!

Он осторожно приоткрывает глаза. Это же звонок в дверь. В чью дверь? Где он?

Чужая квартира. Чужие вещи вокруг. Чужие фото.

Он в кровати. Пухлая рука поверх его плеч. Горячее тепло сзади.

Дикое смущение отдернувшейся молодой женщины:

— Прости. Это… чтобы согреть. Ты так кашлял… Я дала тебе снотворное, не думала, что кто-то… Ты бился… стонал…рвался куда-то… и только тогда успокоился. Прости.

Красная, как рак на рекламе пива, Марина вскакивает. Кирилл смущенно отводит взор. Крепко запахнувшись в халат, Марина бросается к двери, щелкает замком, отворяет…

И с легким безумием оборачивается. На него глядят ее непомерно круглые глаза:

— Это тебя.

— Опять?

Дурной сон.

Бесцеремонно сдвинув хозяйку в сторону, вваливаются ребята Сыча:

— Приятно видеть в добром здравии. Думал не найдем? Собирайся.

— Я могу поговорить с Алексом Акимовым?

— Поговорить? — Они переглядываются. — Нет. Навестить в больнице — да. Насколько скоро — зависит от твоего поведения.

— Что с ним?

— Как обычно, — смеются они. — Не был бы паркурщиком, размазали бы миленького по стеночке, как ребенок комара.

— Кто?

— Дух святой.

Снова смех. Невеселый. Никто не понимает, как такое случилось. В наш век материализма… Какие силы ополчились на Алекса, кому он перешел дорогу — колдуну, ведьме, черту или дьяволу? Держался бы ближе к своему начальству — целее был бы. Сыч и в подземном мире не последний человек.

Или… именно поэтому?

- - — -

Возможно, кто-то из сидящих по своим квартирам вызвал полицию. Или не вызвал. Или просто глядит в щель между шторами очередной уличный спектакль. Или снимает на телефон, чтобы собрать в сетевой видеосвалке большую аудиторию. Люди не измельчали, они всегда были такими. Рыцарями делает любовь.

На пороге подъезда с любовью явно не в порядке. Двое нерыцарей отобрали у Кристины сумочку, сняли песцовую шапку и теперь, врезав под дых и зажав рот, чтоб не орала, снимают шубку.

— Ммм!.. — это все, на что она сейчас способна.

Она успела вызвать нужный номер квартиры, но домофон так и не ожил. Чужие руки рвут из ушей серьги.

— Кольцо не забудь! — шипит один из налетчиков.

Оба нервно озираются. Они торопятся. Подъездная площадка освещена, в любой момент кто-то может выйти или подъехать.

И это происходит, внутри раздается сигнал открытия двери.

— Атас!

На прощание Кристину опрокидывают в сугроб, и она остается одна. Взгляд бессмысленно наблюдает исчезновение во тьме дорогих сердцу предметов.

Слышен лязг распахивающейся двери.

— Стой! — вопит тонким фальцетом разъяренное видение в прозрачном пеньюаре и троекратно палит в воздух из маленького травматика.

От грохота закладывает уши, а крик обращен уже в пустоту. Поздно.

— Лиза?!

Кристина вылезает из снега и бросается к подруге. Ее сотрясают рыдания. Лиза, в один миг окоченевшая в своем почти абсолютном ничего, хватает ее за руку и запихивает в подъезд, подальше от лютого мороза. Соседи по-прежнему глухо спят или успешно делают вид. Спасение утопающих — дело самих утопающих. Закон каменных джунглей.

Кристина и Лиза поднимаются к квартире. Налипший снег быстро впитывается, Кристина отряхивается, в стороны летят вязкие брызги. Лиза ежится, обхватив себя руками, и быстро стучит шлепанцами по ступенькам. Все, что она успела, увидев происходящее на улице, — прыгнуть в тапки и схватить пистолет.

Когда остается одна ступенька, Лиза застывает с поднятой ногой, про которую, кажется, просто забыла. Затем она стискивает зубы и с силой, до боли в пятке, ударяет ногой по ступеньке.

— Блин! — Ей хочется разбить лоб о ближайшую стенку.

Дверь квартиры захлопнута. Ключ остался внутри. Это же не ее дом, здесь все по-другому.

— Зачем ты вернулась?! — напускается она на приятельницу.

Нужно выплеснуть ярость. Найти виноватого во всех бедах проще простого, он рядом. Точнее, она.

Кристина оправдывается:

— Почему ты перезванивала насчет имени?

— Какая разница! — в трансе стонет Лиза.

Догадливая Кристина не согласна:

— Твоя цель — не Леонид?

Лиза клянет себя за дурость. Зачем выскочила помогать? Другие сидят по домам — и целы. В тепле.

Она звонит в соседнюю дверь:

— Откройте, пожалуйста!

— Не Леонид? — настаивает подруга.

Через маленькую вечность из-за двери доносится мужской голос: