Анатолий Райтаровский - Азарт простаков

— А где Костюгина? — поинтересовался удивлённый Влекомов.

— А зачем она? — ответил инициативный Шуриков. — Надо сначала решить, как строить мост — вдоль или поперёк.

— Ты хочешь переориентировать стройку вдоль реки?

— Это ты строишь не так, как надо! — вспыхнул Шуриков. И стал напористо излагать свою концепцию. Выходило — надо делать комплекс для старых приборов. Для убедительности Шуриков водил пальцем по строкам технического задания.

— Игорь Николаевич, — не выдержал Влекомов, — это техзадание писал я! А ты мне растолковываешь, как надо его понимать!

— Игорь Николаевич прав! — веско изрёк Боровик.

— Ты, платный провокатор, зарплату свою отрабатываешь?! — не церемонясь, оборвал его Влекомов.

Всем было известно, что дел у учёного совета и, соответственно, у его секретаря давно нет. А зарплата, и приличная, секретарю капает.

Но больше всех удивлял его Рудиков — с ним-то всё обсуждалось с самого начала! Что он молчит?

И Рудиков открыл рот:

— Мы с Мишей, — кивнул на Цвайбунда, — подготовили решение нашего совещания! Подписывайте! — он пустил по кругу лист бумаги с заготовленным текстом.

Когда проект дошёл до Влекомова, большинство подписей уже красовалось на отведённых для них местах. Прочитал — и обомлел: его обязывали установку переделывать!

— Не подпишу! — упёрся Влекомов.

— Не ломайся! Ты же видишь — все считают иначе!

— Тогда освобождайте меня от обязанностей главного конструктора темы! — заявил Влекомов. — И делайте хоть самоходные гробы для себя!

— Опять ты ведёшь себя неподобающе! — вздохнул Рудиков. — Негибкий ты!

— Это факт! — согласился Влекомов. — Такая гибкость сродни гибкости проститутки! Я ею не обладаю.

Не подписал.

Потом пытался всё же понять: откуда такая глупость явилась и кому это нужно?

Пришёл к выводу: Рудиков и Засильев не в силах обеспечить изготовление блока, Шуриков, курировавший оборонную тематику, был обижен, что с ним не согласовали задание по этой, пусть и гражданской, теме. И легко запутал малокомпетентного в измерительных вопросах Рудикова.

Ну а повесить всех собак за неудачное окончание темы на Влекомова — сам бог велел. Этот тип в грубой форме оказывает сопротивление насилию! Недопустимо! Превышение пределов необходимой обороны карается законом! Да ещё называет вещи своими именами!

С темы его не снимешь — карать придётся потом другого. А желающий возглавить работу меньше чем за полгода до окончания вряд ли найдётся.

Влекомов вернулся домой в испорченном настроении и решил поправить его привычным способом — рюмкой французского коньяка, подаренного Кирюхой.

Рюмка начала плавный подъём с выходом к заданной цели, приоткрытому Влекомовскому рту — и резко замедлилась, как ракета с несработавшей второй ступенью, от громкого телефонного звонка.

— Папуля! Ну, ты как?! — прощебетала дочка. — Не расстроился? Плюнь!

— Тьфу! — отреагировал Влекомов.

— Ты что плюёшься? — обиделась дочурка. Типично мамины переходы.

— По твоему совету!

— А! Это другое дело! Ги-ги! — Смешливость, присущая Танечке с детства, не покидала её в зрелом возрасте. — Мать так и не додумала! Колеблется! — скороговоркой сообщила она.

— В какой плоскости? — деловито осведомился Влекомов.

— Чего? — опешила дочка. — Фу! Как ты можешь так шутить?! Ги-ги!

— Пардон, разумеется! — отозвался папочка. — К чему бы мама ни склонилась — я приму её решение! Я хотел сказать: к какому бы плечу она ни прислонилась! — уточнил он и подумал: похоже, Танюха звонит по её поручению!

— А что ты делаешь? — поинтересовалась дочь.

— Выпить собрался! — сознался Влекомов. — И тут ты со своим безошибочным нюхом!

— А что ты пьёшь один? — возмутилась дочурка. — Ты это брось!

— Обязательно брошу! Или собутыльника найду! Типа собутыльницы! — угрожающе пообещал Влекомов. — Так и передай!

— Кому?!

— Свекрови! — буркнул он. — Ну ладно! У меня коньяк испаряется! Целую!

Получив в ухо ответный поцелуй, он снова взялся за рюмку. И от этого прикосновения — такое создавалось впечатление — снова зазвонил телефон.

Влекомов со злостью посмотрел на аппарат и нежно поставил рюмку на тумбочку.

— Привет! — глуховато пробасил Кирюха.

— Привет! Ты откуда звонишь? — быстро спросил Влекомов.

— Из Москвы! Как дела? — Сыночек был краток и деловит.

— Какие мои дела! — заскромничал папаша. — Хвастать нечем, а жаловаться грех! По бабам не хожу, водку пью раз в неделю… Или два. Тему закончу, последнюю в моей жизни, пойду…

— По бабам! — подсказал сынок.

— На пенсию! — осердился папаша.

— Она у тебя такая большая? — подначил сынок. — На неё прожить можно? Подожди, когда увеличат!

— Такую пенсию увеличивать не надо — её надо два раза в месяц выдавать! А так — на пропитание, думаю, хватит.

— А на баб? — разыгрался сыночек.

— На баб — у тебя попрошу!

— Лады! — заржал Кирюха. — Дети обязаны помогать престарелым родителям, особенно если им не хватает на жизнь… половую!

Кирюха уже четвёртый год жил в Москве. Работал интерьерным дизайнером — обустраивал квартиры сливкам «среднего класса» и олигархам. «Сливки» вели себя прилично — расплачивались, хотя, случалось, затягивали час расплаты.

Олигархи ведут себя так, будто час расплаты никогда не наступит.

Одному недавно уже почти закончили отделку коттеджа, а он финт выкинул — жену сменил. Новая супруга, видимо, считала, что жена — неотъемлемая часть интерьера.

Поэтому первым делом решила кардинально поменять интерьер, разработанный по заказу прежней жены. Дизайнеров, разумеется, тоже сменить. А заплатить им олигарх и не подумал. Может, потому что считал себя пострадавшим при разделе имущества с бывшей. А может, платить за то, что не пригодилось — дурной тон?

Словом, в ближайшее время Кирюха в Питер не собирался ввиду финансовых затруднений.

— Давай ко мне приезжай! — пригласил сынок. — Москву повидаешь, себя предъявишь! Ты прошлый раз, в командировке, только по своим учреждениям бегал, нигде не побывали с тобой.

— И не говори! — согласился Влекомов. — После таких визитов столицу только возненавидеть можно — пробки, толкотня, цены сумасшедшие!

— У нас две столицы! — прикинулся непонятливым сынок. — Ты о какой говорил?

— Столица одна — Москва! — непатриотично высказался Влекомов. — А Питер — так, столешница. Тянется за Москвой, на цыпочки встаёт!

— Как-то ты не по-питерски рассуждаешь! — удивился сынок.

— Не все питерцы должны рассуждать одинаково и цепляться за самоприсвоенный титул второй столицы.

— Значит, Питер для тебя — не столица? — настойчиво переспросил сынок.

— Станет столицей, когда ты вернёшься! — поставил точку Влекомов.