Людмила Грицай - Вода из колодца

— Интересно, а что этот братец искал в кабинете у Солоневича? — спросил Левин.

— А ты слушай дальше, это еще не конец истории. В последний год братец решил заполучить себе все акции корпорации и продать ее. Михаил Солоневич поссорился с сыном, а его брат решил выкупить у племянника акции по дешевке. Сделка должна была состояться две недели назад, но Михаил Солоневич как-то о ней узнал, и его юрист подал иск о ее приостановке в связи с открывшимися обстоятельствами. Проще говоря, оспорить он хотел дарственную свою сыну.

— То есть у отца и сына был конфликт из-за этих акций, то есть из-за денег? — спросил Левин.

— По всей видимости, так, — отозвался Самарин. — Они — странные люди, бизнес вообще тишину любит, а эти ругались друг с другом так, что Интернет гудел, как потревоженный улей. Нашли мы всю эту информацию без особого труда.

— Может, именно за этими документами уехал погибший в тот вечер. Ведь что-то искал его брат в его кабинете, — заметил Владимиров.

— Возможно и такое, — согласился Самарин, — дело точно семейное. Но версии у нас какие-то картонные получаются. Смотрите, допустим, наняли людей припугнуть Михаила Солоневича, вот они его в доме — подальше от любопытных глаз — и ждали. Избили, но перестарались. Или наняли воров документы украсть по этой корпорации, воры пришли, свое дело сделали, но застали хозяина. И не стоит упускать из виду, что могли и родственники, имитируя ограбление, в дом пожаловать, зная, что хозяев нет, а тут их такой сюрприз ждал — сам Михаил Солоневич неожиданно приехал.

— Тогда нужно алиби всех проверять: брата, племянника этого и сына, о котором он перед смертью говорил, — заключил Левин.

— Согласен, Егор, правильно мыслишь, — отозвался Самарин, — а ты что скажешь, Дима?

— У этого преступления очень сильный эмоциональный накал, — заметил Владимиров, — мне кажется, что потерпевшего избивали в состоянии высочайшей степени гнева. История с братом и сыном длилась долго, там такого порыва сильнейшей агрессии не должно было быть. А тут как будто «оборвалась» струна в человеке: он бил и бил, а потом тело по земле волочил, в колодец бросил. Потом вернулся: стал в доме все крушить. Состояние аффекта — иначе не скажешь.

— И с тобой я согласен, — ответил Самарин. — Мыслишь ты правильно, поэтому завтра займемся как раз этим сынком. Тебе, Дима, нужно будет с ним завтра встретиться, побеседовать, как ты это делать умеешь. А ты, Егор, отправляйся-ка на вокзал, найди поезд, на котором он ехал в тот вечер и ночь и побеседуй с проводниками. Если они подтвердят, что парень этот в поезде ехал, то алиби его верно, а не подтвердят — тогда уже нам нужно будет по-особому с ним разговаривать.

На следующий день Владимиров, которому удалось дома немного выспаться, чувствовал себя значительно легче. Он назначил встречу Георгию Солоневичу, и тот обещал быть в одиннадцать часов в отделении, хотя долго убеждал капитана войти в его положение и перенести визит хотя бы на несколько дней. Владимиров был непреклонен, и молодой человек в итоге сдался.

В положенное время Солоневич показался в дверях кабинета, который Владимиров занимал вместе с тремя другими сотрудниками. Впрочем, сейчас его коллег не было на рабочих местах, поэтому Владимиров мог побеседовать с сыном погибшего с глазу на глаз.

Капитан быстрым взглядом оценил пришедшего. Перед ним стоял юноша с тонкими чертами лица и с выразительными — как у матери — карими глазами. Его волосы мягко падали на плечи темными колечками. «Похож не на кровожадного убийцу, а на какого-то оперного «Ленского»: «всегда возвышенная речь и кудри черные до плеч», — промелькнуло в голове у Владимирова.

Он вежливо предложил Солоневичу-младшему присесть.

— Вы понимаете, почему мне пришлось настаивать на нашем разговоре? — обратился он к молодому человеку.

Тот кивнул.

— Вы ведь в последний год мало общались с родителями?

— Да, к сожалению.

— Расскажите о причинах конфликта?

— Конфликта как такого не было. Я любил своих родителей, — начал Георгий, — просто мама всегда была категорична, ее можно понять, в ее семье все такие. А я… привел девушку в дом, которую мама не приняла. Так бывает, вы, наверное, знаете. Мне пришлось выбирать между Юлей и родителями. Я решил, что пока мне нужно пожить с Юлей отдельно. Но я старался быть в курсе того, что происходит в моей семье. Просто как-то исподволь.

— А на какие деньги вы жили со своей подругой? Ведь вы еще не работаете?

Молодой человек как-то замялся, но было видно, что вопрос его смутил.

— Честно говоря, деньги мне давал отец. Не так много, но хватало. А еще дядя… Но дядя предложил продать акции отца. Сказал, что хорошо заплатит. Я сначала не хотел ничего продавать, потому что вообще не знал, что мне принадлежат какие-то акции. Но дядя сказал, что это моя часть наследства, и я могу ей распоряжаться по своему усмотрению, а он даст хорошую сумму.

— И вы согласились на продажу?

— Да, но я не мог не сказать об этом отцу. На всякий случай. Хотя Семен — это мой двоюродный брат — предупреждал меня, что сделку нужно держать втайне от отца, иначе будет скандал.

— Как же среагировал ваш отец?

— Он был в ярости. Сказал, что если я это сделаю, то я могу считать, что у меня больше нет родных. Даже сестра мне позвонила из Англии, ругала меня. Я решил пока ничего не продавать, но тут дядя рассвирепел.

— И что же вы?

— Я решил уехать от них всех, даже от Юли, потому что она все хотела, чтобы мы с ней отдельную квартиру купили, поженились и стали жить сами по себе. А я совсем запутался.

— И вы уехали в Псков?

— Да там как раз симпозиум. Я решил, что сдам сессию и пойду мириться к родителям. Устал жить в этих вечных склоках. Но не успел. Я знаю, что отец перед смертью просил у меня прощения. Мне мама рассказала. Я теперь к ней вернулся. Юля ругается, требует, чтобы я снова с ней жил, а я ей говорю, как же я теперь маму брошу?

— Да, Стеллу Георгиевну вам теперь бросать нельзя, — согласился Владимиров.

Но произнес последние слова просто, чтобы поддержать разговор. Он смотрел на этого юного отпрыска весьма серьезной семьи и понимал, что тот никак не тянет на роль грозного убийцы, который оказался бы способен до полусмерти избить своего отца, протащить его тело по двору и сбросить потом в колодец. Такие даже убийц наемных к своим злейшим врагам не подсылают, не то чтобы к родным. Собрать вещи и уехать куда подальше — это, пожалуй, единственное, что способен был сделать такой вот человек. Странно, как он вообще ушел из дома с этой девушкой, видимо, влюбился очень сильно, а сейчас чувства поостыли, и он снова готов вернуться к своей властной и сильной матери.