Людмила Грицай - Серенада мегаполиса

— Почему Иголычу? — спросил Владимиров.

— Глеба так называли его товарищи в юности, — отозвалась Ксения, — он и в Живом журнале, где мы с ним познакомились когда-то, тоже Иголыч, правда, об этом почти никто не знает, Глеб не любил афишировать свою личную жизнь, свои мысли и переживания под настоящим именем. Так вот этим ником и пользовался. А что касается этого диска, то, вероятнее всего, ему подарил его друг, но я совершенно не помню ни его имени, ни его фамилии.

Между тем в комнату вошла женщина. Обернувшись к ней, Владимиров догадался, что это мать Ксении. Он сразу оценил ее властный взгляд, тонкие плотно поджатые губы, саму манеру держаться твердо и с достоинством.

— Добрый день, решила присоединиться, может, и мои ответы на что-нибудь сгодятся, — вежливо начала женщина.

— Простите, не знаю, как к вам обращаться, — начал Владимиров, размышляя над тем, чем сможет помочь мать Ксении в их беседе.

— Светлана Леонидовна, — подсказала женщина, — просто я услышала последние фразы вашего разговора. Так вот я знаю, кто такой Святослав Суданский. Впрочем, знаю это не от Глеба, а так… Вспомнился мне разговор с одной из моих приятельниц.

— Хорошо. Кто он?

— Как вам сказать? Должно быть музыкант, тоже провинциал, как и Глеб, задиристый малый, как я поняла, все хотел в Москве карьеру сделать, но смог устроиться только на место руководителя детской вокальной студии, а там что-то не поделил с дочерью моей приятельницы. То есть с директором этого дворца творчества. Так вот они даже судились, через меня пытались найти хорошего адвоката. Так я фамилию и имя этого молодца и запомнила.

— Судились? А что стало причиной?

— Я точно не помню, на концерт он какой-то муниципальный что ли не пришел, просил, чтобы ему за это выступление 10 тысяч заплатили, а потом в депутаты решил рвануть, а дочка моей приятельницы про него интервью дала перед выборами и охарактеризовала его с негативной стороны. Вообщем судились они, а он потом уволился. Хотя я мало следила за этой историей. Да, мне кажется, он тоже родом из Воронежа, поэтому Глеб его и знал. Ну что же в этих маленьких городах все друг друга знают.

— Не скажите, — заметил Владимиров, внимательно разглядывая свою собеседницу, — Воронеж — город немаленький, впрочем, они ровесники, могли знать друг друга по музыкальной среде.

— Да, да, Глеб ведь хотел быть музыкантом, — небрежно бросила Светлана Леонидовна. — Но мы сразу ему подсказали, что это дело пропащее, он за голову взялся, работу себе с нашей помощью хорошую нашел. А теперь вот ничего ему больше не нужно. Обидно. Молодых смерть забирает. Внуки теперь мои без отца жить будут, а дочка — без мужа.

Несмотря на последние слова, Владимиров почувствовал некоторую холодность по отношению к зятю, которая исходила от женщины. Впрочем, ему ли не знать, что добрые отношения между родственниками такого порядка являются, скорее, исключением, а не правилом. Многим тещам и свекровям всегда есть за что укорять супругов своих детей.

Майор еще раз посмотрел на своих собеседниц, Ксения, воспользовавшись паузой, глубоко ушла в себя, и на лице ее было видно тяжелое отчаянье. Ее мать держалась спокойнее, хотя и она несколько волновалась. Владимиров понял, что узнал от этих женщин максимум того, что они могли ему в настоящий момент рассказать и стал прощаться.

— Вы обязательно держите нас в курсе дела, — сказала ему на прощание Светлана Леонидовна, — впрочем, ваш начальник — Анатолий Александрович — говорил о вас исключительно в превосходных тонах. Он был прав, я вижу, что вы действительно, тактичный и умный человек. Если что — мы всегда готовы помочь следствию.

— Спасибо, держитесь, а мы будем работать, — отозвался Владимиров и покинул эту печальную квартиру.

Вернувшись в отделение, Владимиров не нашел там половины сотрудников, немудрено, ведь 4 ноября — в праздничный день для всей страны — его коллеги были вынуждены трудиться с удвоенной или даже утроенной силой. Даже всегда такой нужный Левин был сейчас занят другими заботами. Не приходил с докладом и дотошный Жилкин, которого, возможно, могли задействовать и в других поручениях.

Владимиров решил в редкой тишине своего рабочего кабинета обдумать факты, которыми располагает следствие. Но прежде этого он включил компьютер и погрузился в бездонный мир Интернета. Впрочем, искал он там только одного человека — Святослава Суданского.

Неожиданно, в сети оказалось очень много информации о нем. Это были профили молодого человека во всех социальных сетях, приглашения на концерты, статьи с рекламой его творчества, даже фотографии его бурной политической деятельности в одной из оппозиционных партий.

Майор догадался, что сам Суданский активнейшим образом распространял о себе сведения и везде на своих имени и фамилии ставил уже знакомый логотип скрипичного ключа.

Профили молодого человека в соцсетях показались Владимирову любопытными. Суданский там представлялся как очень успешный музыкант. В подтверждении этого виртуального образа он с удовольствием выкладывал свои песни, видео и фото в обнимку с популярными артистами. Кого только не увидел Дмитрий на страничке своего героя за несколько минут: Пугачева, Киркоров, Алибасов, Басков, Галкин, звезды шоу «Голос», продюсеры и прочее и прочее. Святослав явно позиционировал себя как человека «причисленного к ряду избранных», как любимца публики и баловня судьбы.

Майор без труда вышел на личный сайт музыканта. Там также все сияло золотым дизайном внешней успешности. Раздел «О себе» поражал своим объемом. Отдельно перечислялись все награды, которые Святослав получил, начиная с четырехлетнего возраста, все премии и места концерных выступлений. Отдельно стоял раздел «Стоимость услуг», где музыкант указывал цены на свои выступления на свадьбах и корпоративах. Владимиров для интереса решил включить аудиозаписи. Он прослушал одну песню, другую, третью и все понял. Молодой человек обладал приятным, но абсолютно заурядным голосом, его мягкий баритон в сочетании с красивой внешностью, элегантным костюмом и изысканной манерой держаться на публике не мог не нравиться, однако претензия на гениальность была всего лишь претензией.

Майор оторвался от экрана компьютера и задумался. Он понял, что Суданский и Иголкин, скорее всего, встречались друг с другом незадолго до смерти последнего, однако важно было установить, когда произошла эта встреча и имеет ли отношение Суданский к гибели своего приятеля.

«Да, — подумал про себя майор, — давно не приходилось встречаться с человеком с такой высокой самооценкой, вероятнее всего, у этого музыканта есть признаки нарциссизма, но может ли такой убить? И если может, то каким мотивом будет руководствоваться? Зависть? Но зачем ему завидовать Иголкину, он же не популярным исполнителем стал, а так чиновником средней руки на необъятных просторах московских министерств и ведомств. Нужно было хорошенько разобраться во всем этом».