Людмила Грицай - Серенада мегаполиса

— Ладно, Жилкин, ничего, еще не то бывает, домой приедете, а там уж вещи постираете, завтра тогда оформляйте документы нашей беседы, опрос Суданского провели, теперь нужно думать, какую роль он сыграл в этом деле.

Жилкин направился из кафе к метро, а Владимиров подошел к барной стойке, показал свои документы и попросил уточнить, как часто бывает в этом кафе Суданский. Бармен задумался, потом по внутренней связи вызвал одну из официанток.

— Это Ульяна, она у нас уже три года работает, должна знать этого вашего клиента.

Владимиров посмотрел на подошедшую к нему девушку. Это была высокая брюнетка с быстрым взглядом внимательных карих глаз и с несколько небрежной стрижкой.

— Добрый вечер, — вежливо начал майор, — меня интересует, насколько часто к вам заходит человек, с которым мы сидели за одним столиком, его фамилия Суданский.

— Да, я его помню, — ответила девушка, — это музыкант, он на улице поет, потом к нам заходит, не всегда, но бывает, иногда с кем-то.

— А вы случайно не помните, когда он последний раз был?

— Помню, кажется, 1 ноября, я только с сессии на работу вышла, запомнила. Он пришел не один, с ним был еще один человек, темный какой-то, они пили, спорили даже, что-то обсуждали, даже женщин каких-то, — при этих словах Ульяна поморщилась. — Вообщем я бы сказала, что они перебрали.

— Спасибо, — ответил Владимиров, — я вам оставляю свой телефон, если что-то еще припомните, позвоните, пожалуйста.

На следующий день настроение у Жилкина было заметно лучше. Вообще этот молодой человек, скорее, был оптимистом, чем пессимистом. На службу он пришел в новых хорошо выглаженных брюках и с чисто вымытой головой.

— Мне кажется, мы как-то быстро отпустили вчера Суданского, — начал он, появившись в кабинете Владимирова. — Ведь кроме него отравить Иголкина было просто некому.

— Не скажите, — задумчиво отозвался майор.

Ему вообще не нравилась та юношеская поспешность, с которой Жилкин делал свои умозаключения. Владимирову всегда казалось, что следователь, раскрывая то или иное преступление, идет по минному полю: всего лишь одна ошибка, один мелкий недочет и все может разрушиться, все улики окажутся непрочными, а реальный преступник не будет изобличен.

Вообще со вчерашнего вечера майору не давало покоя какое-то сомнение, ему казалось, что во вчерашней вечерней суматохе он упустил какую-то важную деталь, но не мог понять какую, поэтому сегодня постоянно мысленно возвращался к разговору с Суданским, пытаясь понять, где допустил ошибку.

Но вообще он не смог соотнести личность Суданского и преступление, в котором его подозревал. Да, этот человек страдал явным нарциссизмом, мог, наверное, и убить в порыве страсти или гнева, но как-то не вязался с Суданским образ завистливого, умного и мстительного Сальери. Кстати, при всем своем самолюбовании этот человек был больше похож на избалованного ребенка, чем на коварного убийцу. Как и многие люди, причисляющие себя к миру искусства, он жил в своем вымышленном мире, в котором ему хватало неприятелей. Однако Иголкин не был Суданскому соперником, им просто было нечего делить. Добейся Глеб Анатольевич хотя бы лавров узнаваемой публичной личности, тогда бы это обстоятельство могло вызвать у Суданского неприятные эмоции, но здесь… Нет, травить его Суданскому не было смысла..

Вообщем Владимиров думал и понимал, что в этом деле рано ставить точки над «I». Поэтому энтузиазм Жилкина его несколько раздражал, хотя майор не позволял себе показывать этого перед молодым лейтенантом.

— Нужно еще думать, — отозвался он, обращаясь к Жилкину, — явных улик на Суданского нет. Мы даже не знаем, а не встретил ли еще кого-то Глеб Иголкин по дороге домой. Суданский показал, что они расстались в десять часов вечера, домой Иголкин вернулся в первом часу ночи, хотя добираться ему до дома на метро час — не больше. Он мог и по улицам бродить, а мог и выпить еще с кем-то. Так что давайте дальше искать улики и доказательства. Посмотрите камеры наблюдения той станции метро, на которой Иголкин должен был выйти, чтобы добраться до дома. В котором часу это было?

— Это вы мне поручаете?

— Да, посмотрите маршрут возращения Иголкина домой.

Когда Жилкин с некоторым разочарованием покинул кабинет Владимирова, тот снова задумался. Опять ему показалось, что он допустил ошибку вчера. Но что он сделал не так? И вдруг в голове промелькнула мысль: конечно же, Суданский сказал, что на прощанье в кафе им преподнесли вино! Но какое это было вино? И самое главное — кто распорядился это сделать?

Владимиров понял, что ему вновь нужно побеседовать с официанткой Ульяной. Вчера он записал ее номер телефона, поэтому решил просто позвонить, а не вызывать девушку в отделение или общаться с ней в ином месте.

Ульяна взяла трубку достаточно быстро:

— Да, — немного сонным голосом начала она, — а это вы? Что нужно? Сказать, кто велел принести это вино? Погодите, я не помню, какое вино? 1 ноября. Ах, да. Этот певец с улицы. Да, сейчас. 1 ноября они заказывали что-то, а что не помню, водку, кажется, закуски какие-то. А вино велела мне принести Светлана Леонидовна, она сказала, что этот молодой человек, ну музыкант, часто у нас бывает, вроде постоянный клиент, поэтому его нужно угостить бокалом вина. Я отнесла, а она меня опять к себе позвала. Сказала, что увидела, как Суданский стал пить вино, и подумала, что неудобно перед его спутником, надо ему тоже сделать презент, чтобы не обиделся. Светлана Леонидовна дала мне бокал вина. И я этому тоже отнесла. Кажется, все.

Владимиров мысленно представив себе все картину, описанную девушкой, тут же — как бы между — прочим спросил, а кто такая Светлана Леонидовна?

— Да наша новая управляющая, — ответила Ульяна, — она выходила тогда в зал, смотрела за гостями, за нами, подошла ко мне и велела…

— Понятно, — заключил Владимиров, — а вы не помните, откуда она взяла это вино?

— Откуда? Подождите. Это, кажется, ее вино, что стоит в бутылках в ее кабинете. Вино дорогое. Для лучших гостей. Она за ним в кабинет свой сходила. Я еще тогда подумала, какая честь уличному музыканту. Или каприз это просто нашей управляющей новой. То есть я хочу сказать…

Собеседница Владимирова, видимо, подумала, что сболтнула лишнего и замолчала.

Между тем Владимиров поспешил спросить:

— А вы не помните, то вино ваша управляющая уже в бокалах приносила? То есть уже разлитое?

— Да, да, это были ее бокалы, из кабинета, она потом ко мне подошла, когда я за ними посуду убирала, и забрала их оба. Сказала, что даже сама помоет, а то они затеряются.

— Спасибо большое, вы мне очень помогли, постараюсь вас больше не беспокоить.