Ирина Зарубина - Без прямых улик

— Про сапог расскажи! — опять вставил свои десять копеек Петр. Света опять зло посмотрела в его сторону.

— Петь, ты не мог бы не вмешиваться? — вежливо попросила Клавдия. — А что это за история с сапогом?

— Да она полгода назад, еще когда совсем тепло было, полезла зачем-то свои сапоги доставать. Один нашла, а второй нет. Видно, еще весной запихнула куда-то. Ну и набросилась на меня, что, мол, это я ее сапог стянула. Я ее спрашиваю: ну зачем мне ее сапог драный, тем более один. А она говорит — для того, чтобы ее сумасшедшей выставить. Никто, мол, ей не поверит, что нормальный человек один сапог спер, посчитают, что она сдвинулась и все выдумывает. Вот такие изощренные мысли…

— М-да, — Дежкина отрешенно улыбнулась.

Она уже давно заметила, что большинство стариков у нас являют из себя не воплощение жизненной мудрости и доброты, как это часто рисуют в книгах и в кино, а какой-то комок злобы, глупости и зависти ко всему живому. Непонятно, почему это происходит. Говорят, оттого, что выросли атеистами. Может, и так. Клавдия и сама не могла похвастаться крепкой верой, но чувствовала, что причина действительно лежит где-то здесь, в этой области.

— Хорошо, когда она ушла? И как это случилось?

— В пятницу вечером, — ответила Света, нервно протирая платочком чайную ложечку. — Часов в пять. Муж на рынок поехал, продукты покупать. Мы всегда по пятницам продукты покупаем. А я на кухне закрутилась. Знаете, как это бывает.

— Еще бы. Конечно, знаю. — Клава улыбнулась: ведь только что подумала про рынок и хозяйство. Одни у женщин проблемы по всей стране. Кивнула на Давыдова: — Это вон они не знают.

— Ну вот. А тетя Даша тихонько оделась и вышла. Она всегда старалась тихонько уйти, чтоб мы не знали.

— Почему? — удивилась Клава.

— Ну как… — Света пожала плечами. — Мы ее старались не выпускать, следить за ней старались, чтоб опять не потерялась. Ну а она злилась. Трудно ведь признаться себе, что ты уже…

— Да-да, понимаю. Простите, а могу я ее комнату осмотреть? — спросила Клава, глянув на часы. — А то уже…

— Да, конечно, можете. — Света мигом вскочила со стула. — Вот сюда.

Вторая комната оказалась немного меньше первой. Но беспорядок в ней был жуткий. Такой стариковский беспорядок, когда из всех щелей и закутков торчат какие-то старые тряпочки, варежки и носки, сто лет назад лишившиеся пары, коробки из-под утюгов и ненужные поношенные тапки. К тому же тут сильно пахло лекарствами и смесью мочи с какой-то кислой капустой. Страшный старческий запах.

— Простите, а что она принимает? — поинтересовалась Дежкина, заметив на столике пустую упаковку из-под лекарств.

— Ой, чего она только не принимала! — махнула рукой Света и вынула из серванта огромный пакет, набитый таблетками разных цветов и размеров. — Вот — «тазепам», «но-шпа», «аллохол», нитроглицерин, это еще какие-то, не знаю, надпись стерлась.

Таблеток была целая куча. Болеутоляющие, сердечные, успокоительные, для желудка, от суставов.

— Она их пригоршнями пила, только успевай покупать.

Комната явно не располагала к тому, чтобы находиться в ней долго. Все было как-то нечистоплотно, как-то жутко убого. Глядя на подобное жилище, поневоле задумаешься, стоит ли доживать до такой старости.

— А кто за ней ухаживал? — спросила Дежкина, заметив под кроватью ночной горшок.

— Я, кому ж еще, — вздохнула Света. — Она, правда, не хотела, сопротивлялась, все пыталась быть независимой, знаете, как это у стариков бывает.

— Нет, к сожалению.

— К счастью! — воскликнул Петр.

— Петь, ты столько комментариев делаешь, как будто это твоя мачеха была, а не соседа, — не выдержала Дежкина. — Будь любезен, помолчи немножко.

— Как скажете! — Давыдов широко улыбнулся. Нет, есть все-таки определенная прелесть в простых людях.

— Ох, ладно, попробуем что-нибудь выяснить. — Дежкина посмотрела на часы и присвистнула. Обед уже почти закончился, а до работы добираться еще минут двадцать.

— Простите, можно от вас позвонить? — заметив на столе телефон, она сняла было трубку, но Света тронула ее за руку.

— Телефон в той комнате.

— Ничего, я с этого… — Дежкина поднесла трубку к уху, но гудка не было.

— Там лучше, этот плохой, — пробормотала Света и вытащила Дежкину из старухиной комнаты, заперев дверь на щеколду, которая почему-то была снаружи.

— А вы что, ее закрывали? — спросила она у Светланы.

— Нет, что вы… — Хозяйка покраснела. — Это просто для… Ну она, как вам сказать… Она очень плохо слышать стала в последнее время. А по ночам у нее бессонница. Ну она может пойти среди ночи на кухню и возиться там часов до пяти.

— И вы ее запирали, чтоб не ходила?

— Да нет… — Света покраснела еще больше. — Мы ведь люди еще молодые, ну и… А она может прямо во время… ну вы понимаете, дверь открыть и…

— Понимаю, — улыбнулась грустно Дежкина, подумав, что у них с Федором та же проблема была, когда в коммуналке жили, — дети могли неожиданно проснуться. Теперь квартира трехкомнатная, да и дети выросли.

В кабинете никто не отвечал. Наверное, Игорь сейчас устраивает этой фифочке экскурсию по всей прокуратуре.

— Простите, а у вас нет ее фотографии? — спросила Клава уже в прихожей.

— Фотографии? Есть, конечно. Сейчас принесу. — Света убежала в комнату и через несколько минут вернулась с пачкой снимков. — Вот, тут много. Выбирайте, какая больше подойдет.

— А какая самая последняя? — спросила Дежкина, разглядывая разные снимки, на которых была маленького роста худенькая старушка с короткими седыми волосами и маленькими светлыми глазками.

— Вот эта. — Света вынула одну из фотографий. — Но эта, наверное, не подойдет. Ее тут плохо видно.

На этой фотографии старушка была в компании Светы, какого-то мужчины лет сорока, наверное, Антона, и еще двух женщин.

— Это мы на дне рождения тети Вали, Антошкиной тетки, три года назад.

— Да, эта вряд ли подойдет. — Клавдия выбрала другой снимок, на котором старушка была одна. — А этот очень давний?

— Десять лет, — ответила Света. — Или девять. Да, девять.

— Сильно изменилась?

— Ну похудела немного. И волос поменьше. А в остальном не очень.

— Во что одета?

— В каком смысле? — Света от волнения даже не поняла вопроса.

— В самом прямом. Во что она была одета, когда ушла из квартиры?

— Как всегда. — Света пожала плечами. — В пальто бежевое с цигейковым воротником, сапоги черные, «прощай молодость». Знаете такие?

Дежкина кивнула.

— Платок у нее на голове был серый, пуховый такой, как цыгане носят. Ну и все, пожалуй.

— Вот и отлично. — Клавдия сунула фотографию в карман. — Постараемся что-нибудь сделать.

Да что она могла сделать? Ну, позвонит в милицию, попросит поискать, проверить больницы и, увы, морги.