Борис Васильев - Щит и меч, № 4, 1995 (сборник)

Варвара уходила все дальше от села. Лесные запахи дурманили ей голову: она уже наперед знала, это ветерок потянул с низины, а там цветущая мята. А это повеяло на нее цветущими липами — и пчелы тут как тут, басовито гудели над деревьями. А на полянах, насколько хватало глаз, белела ромашка и кашка терпкого тысячелистника. Среди них багровые шишечки клевера, метелки мышиного горошка — чего только нет в родном лесу. Комары лезли и в рот, и в нос, хотя Варвара и побрызгала зеленую косынку спецсредством. Комары вытеснили ее на окраину леса. К полудню Варвара насобирала с десяток ранних груздей-белянок, на крохотной, с пятачок, полянке взяла с пол-лукошка смуглых опенков. И не теряла надежды отыскать боровики. Лес тут заметно загустел, давно не было проредок, и сухие палые деревья местами образовали завалы. Раньше-то все до хворостинки, собиралось, а теперь в село протянули газ, привозили по местной узкоколейке уголь, торфяные брикеты — и на местные дрова мало кто зарился.

«Впрочем, вполне возможно, доведут нас новые правители до ручки, опять вернемся к дровам, к лучинам», — так с иронией подумала Варвара.

За лесной заброшенной дорогой она напала, наконец, на колосовики (так в округе назывался летний гриб), и лукошко Варвары пополнилось. Попался даже гигантский белый гриб, раздобревший на летних соках: ножка, что пол-литровая банка, а шляпка и того больше. Варвара, сидя у комля поваленного дуба, застрявшего ветвями на живых березках, тихо радовалась, как маленькая девочка. Она и целовала гриб, и прижимала его к себе, наконец освободила ему самое почетное место в лукошке. Может быть, раз в жизни приходит в руки царь-гриб. Конечно, где-то у него тут свита, братья меньшие, боровички, удачно попрятались. Варвара рыскала глазами по лесным травам, по желто-серой прошлогодней листве, по кустарниковым чащам. И опять ей улыбнулась удача — нашлись крепкие молодые боровички. Аккуратно срезая их стареньким сточенным ножичком, Варвара благодарила Бога: «Вот опять подарочек Господь дал, не сеяла, не пахала — сам уродился. Каждый такой гриб на городском базаре немалых денег стоит. А в лесу боровичок — бесплатный. Только разуй глаза, только поищи внимательно».

Где-то неподалеку затревожились сороки, затарахтели, перелетая с одной макушки на другую. Все ближе подбирались к Варваре. Лес затаился тишиной. Промчался в чащу молодой испуганный лось. Шкура на нем так и лоснилась. Варвара глянула вперед из-под руки, пытаясь определить причину беспокойства. Небо светлое, в синеве над лесом ни одного облачка. Мирная зелень вокруг, как в сказке. Но птицы, зверье — у них напрасных тревог не бывает. Варвара успокоилась тем, что тут край леса — за деревьями просматривалось засаженное кукурузой поле. И она по-прежнему ворошила траву под наклоненным сухим дубом. И не заметила, как показались на заросшей лесной дороге «Жигули» голубого цвета. Затем машина свернула прямо под березы, на крохотную полянку, где только недавно Варвара собирала смуглые опенки. «Вот так штука!» — подумала она и невольно притаилась. Мало ли что, в лесу всегда бойся. На чужие глаза не лезь, особенно в современной безалаберной жизни. «Сегодня каждый второй — торгаш или бандит». Варвара решила пересидеть незваных гостей невидимкой. Так-то оно спокойней. Приехали, может, скоро уедут. Бензин стал дорогой, много не накатаешься. И она тогда пойдет своей дорогой. Не похоже, чтоб городские нарядные господа за грибами приехали, так сказать, за сто верст комаров кормить. А впрочем, как угадать. Из-за ветвей Варваре не было видно, но зато и ее этим чужим людям не видно.

Варваре по-женски любопытно было: что это там за гости? Зачем все-таки пожаловали? Но она также отдавала себе отчет: тут лес, и всякое может быть, прикидывала пути к незаметному отступлению. Машина стояла минут пять, а может, десять, и никто из нее не выходил. Только слышны были разговоры, голоса мужские и женский. И Варвара не сразу поняла, что там затевается.

Появилось двое крупных мужчин, оба в одинаковых клетчатых теннисках. Стояли они к Варваре спиной, и тоже казались ей одинаковыми. А женщину с пшеничными распущенными волосами в домашнем халатике она узнала сразу. Это была жена главного инженера мясокомбината Новожилова. И, конечно же, Варвара поспешила ее обругать:

«Вот сучка с ручкой, эта Раиса! Куда прикатила с мужиками! Конечно же, не грибы собирать! А Николай Афанасьевич у ней такой хороший, почти непьющий…»

Вдруг молодая женщина рванулась и побежала. Двумя прыжками парни догнали ее, привели обратно на полянку, тут уж Варваре стало ясно: дело нечистое. А Рая Новожилова начала плакать и выкрикивать:

— Зачем вы меня своровали! Зачем сюда завезли?!

Мужчины молчали и барахтались с ней совсем близко, на виду. Один держал Раю за руки, а второй расстегивал на ней халатик. Затем рванул с нее грубо панталоны.

— Не знает, зачем ее привезли! — хохотнул он. — Драть будем, как кошку! Будешь брыкаться или сама ляжешь?!

Варвара в своей засаде так перетрусила, что руки затряслись и юбка стала мокрой. Хотелось закричать, а сил не было. Лишь шептала пересохшими губами: — Господи, помоги! Господи, пожалей ее!..

Между тем эти бугаи раздели Раю догола. Оба сразу озверели, побросали в траву брюки и разгоряченно краснели потными лицами. Варваре стало плохо, в глазах рябило, плавал перед взором туман, она пыталась, но никак не могла узнать мужчин. А Рая, насколько хватало у ней сил, сопротивлялась, каталась по траве, царапалась. Она воевала за себя отчаянно и долго. Лес оглашали ее душераздирающие крики. Один из мужчин с красными полосами на лице и на груди отступился, но другой все же достиг цели.

— Тише, не рви! Отрастил телячью ногу. Осел! Жеребец проклятый! — кричала Рая.

В ответ был самодовольный разгоряченный хохот.

Варвара втиснулась головой в жесткий комель упавшего дерева, боясь смотреть на полянку. Она жизнь прожила, но даже не представляла себе, что может быть такое надругательство над женщиной. Ей невыносимо хотелось удрать, не слышать и не видеть ничего. Но только теперь Варвара заметила, что лес тут редок, кроме заросшего уголка, где она пряталась. И если это мужичье увидят ее, конечно же, не дадут уйти. Никому не нужны свидетели.

А приезжие там, на лесном пятачке, мучали Раю долго, меняясь на ней местами. Она уже не могла кричать, только стонала. И длилось это, Варваре казалось, бесконечно.

Потом все затихло.

— Ну хватит, пора кончать, взмокли, как после бани, — протянул кто-то. Мужчины стали одеваться. — Давай ты, Вадим, прими грех, у тебя рука твердая, — с ужасом услышала Варвара.

Затем, высунувшись из-под комля, она увидела голую спину говорившего — с пунцовой родинкой под лопаткой.