Ирина Зарубина - Частный сыск

Через секунду в кабинет влетели двое широкоплечих парней.

— Проводите гражданина Ярошенко в соседний кабинет, — таким же возбужденным тоном приказал им Игорь. — Ступайте, Александр Дмитриевич! И ждите звонка!

— Звонка? — удивленно вскинул брови Ярошенко.

— Да-да, звонка! — Порогин дождался, пока майор выйдет из кабинета, после чего схватил со столика протоколиста телефонный аппарат, набрал номер и протянул трубку Чернову. — Говори! Говори же, ну! «Так будет с каждым!»

Григорий приложил трубку к уху и, затравленно наблюдая за следователем, жалко улыбнулся.

— Что ты лыбишься? — коршуном навис над ним Порогин. — Говори! «Так будет с каждым!» Говори, Хлыст! Говори! Громко и отчетливо! Или нет! Говори так, как ты всегда говорил! Ну же!..

И в следующий момент случилось то, чего Игорь не мог представить себе даже в самых смелых фантазиях. Чернов раскололся. Да как! Классически! Неповторимо!

— Я ничего не буду-у-у говори-и-и-ить! — обхватив взъерошенную голову руками, взвыл Григорий. — Я не хочу-у-у-у!!! Оставьте меня!.. Делайте что угодно, но оставьте!.. Я устал! Я уста-а-ал!

Рыбачий поселок стоял на откосе. Если глядеть на него со стороны моря, казалось, будто домики едва удерживаются на косогоре и вот-вот свалятся с высокого берега в пучину.

Знакомый пряный дух вяленой рыбы и подсыхающих водорослей ударил в ноздри, когда Наташа и Граф вошли в узкую улочку. Они прямиком направились к старому, крытому жестью ангару, где рыбаки оставляли на ночь свои посудины.

Старик Семеныч — древний, с седыми волосами и глазами, будто выгоревшими на солнце, со своей обычной клочковатой щетиной на обвислых щеках, сидел на краю лодочных мостков и задумчиво сплевывал в воду.

Он обернулся на шаги, и лицо его осветилось беззубой улыбкой.

— Кого я вижу! Попесор!.. Прокурорша!.. Якими судьбами?

Граф поморщился. Семеныч никак не мог выговорить слово «профессор», и почтительная интонация еще более усугубляла нелепость присвоенного стариком Графу прозвища.

— Добрый день, Семеныч. Рад вас видеть живым-здоровым.

— Та живой еще. Скриплю. Никак опять в секспедицию приехали?

Наташа подумала, что для Графа такая интерпретация слова «экспедиция» вполне закономерна.

— Ага, можно сказать и так, — уклончиво отвечал Граф. — Не подскажете, кто бы нас мог на остров подбросить?

Семеныч поглядел на собеседника прищуренным взглядом и сплюнул в воду, прежде чем ответить.

— Нихто, — сообщил наконец он.

— Это еще почему? — удивился Граф.

— Та так. Не хочуть рыбари на остров ихать. Не хочуть, и усе.

Граф залился краской и собирался было вступить в спор, но Наташа осторожно тронула его за рукав.

— Не надо, — одними губами прошептала она. По суровому виду старика она поняла, что препираться бесполезно.

— А если я большие деньги заплачу? — все-таки попытался настаивать Граф, но Семеныч только мрачно покачал головой и отвернулся.

— А если я лодку куплю?

— Покупайте, — разрешил старик, — от только не у меня.

Он поднялся и, ссутулясь, побрел в ангар.

Граф озадаченно глядел ему вслед.

— Интересные дела, — сказала Наташа. — Мне кажется, тут тоже происходит что-то интересное. Иначе с чего бы старику упираться?…

— Мы должны попасть на остров, — произнес Граф с тем же упрямством, с каким несколько часов назад настаивал на необходимости скорейшего возвращения в Москву. — Я чувствую, что от этого зависит все!

Что именно, он уточнять не стал.

— Должны — значит, попадем, — ответила Наташа.

Между тем на море опускалась ночь. В окнах рыбачьих домишек вспыхнули огни. Вдалеке лаяли собаки.

— Ты видел? — негромко произнесла молодая женщина, напряженно вглядываясь в узкую темную полоску на горизонте, туда, где соединялось море и небо.

— А? — оживился Граф.

— На острове кто-то есть. Там мелькнул огонь.

— Не может быть, — заявил собеседник.

— Убедись сам, — пожала плечами Наташа.

Однако Граф, сколько ни вглядывался, ничего не смог различить.

— Я видела огонь своими глазами, — настаивала Наташа.

Они переглянулись.

— Есть идея, — сказал Граф. — Иди за мной, только тихо.

Они бесшумно спустились по крутому песчаному берегу к пенящемуся прибою.

Несколько утлых лодок, прикрученных цепями к мосткам, бились о деревянные, покрытые солью сваи. Одно из суденышек даже было снабжено мотором и бензобаком.

— Лодки есть, — произнес Граф, по-мальчишески озорно блеснув глазами, — где бы достать весла?

— Я видела несколько в углу, у забора, — растерянно сообщила Наташа, естественно, понимая, к чему клонит компаньон.

— Сможешь сама дотащить?… Только чтобы никто не видел.

— Вероятно, смогу…

— А я пока займусь лодкой.

— Эдуард Владимирович, — негромко, но официально проговорила. Наташа, — уж не собрались ли вы…

— Собрался, — отрезал Граф, задиристо выставив вперед грудь. — Или ты хочешь добираться до острова вплавь?

— Мы могли бы дождаться утра…

— И что? Ты же своими ушами слышала: старик сказал, что никто не поможет нам доплыть к острову. Тут дело нечисто. Значит, мы должны разобраться, что к чему. Наша судьба в наших руках. И не надо со мной спорить! — замахал он руками на собеседницу, увидав, что она открыла рот для возражений. — Если все будет в порядке, к завтрашнему дню возвратим им эту лодку в целости и сохранности. Еще и арендную плату выплатим, — лукаво блеснул глазами он.

Помедлив несколько мгновений, Наташа отправилась за веслами. В конце концов, чему быть, того не миновать. Семь бед — один ответ.

Она слышала, как жалобно звякнула цепь и упала на мокрый песок с глухим стуком.

— Готово, — произнес Граф.

Они осторожно поместили весла в уключины и оттолкнувшись от мостков, направили лодку прочь от берега.

Когда расстояние было достаточным, Граф попытался завести мотор. На все его старания в ответ раздавалось лишь жалобное, захлебывающееся фырчание.

В конце концов, рассерженно сплюнув, Граф взялся за весла.

Он греб, а Наташа, сидя на носу, с волнением вглядывалась в ночную мглу.

Лодка мягко покачивалась на волнах. Весла врезались в морскую гладь, рождая в воде сияющие искрящиеся завихрения.

Вскоре берег растворился во тьме, и огни рыбачьих хижин стали похожи на россыпь звезд, слившись с небесными созвездиями. Лишь изредка разрезал ночную мглу острый и длинный луч пограничного фонаря, скользивший по берегу и по колышущейся морской поверхности, и у Наташи замирало сердце. Стоит лучу нащупать их утлую посудину, и больших неприятностей не миновать. Они приехали сюда на свой страх и риск, никак не отметились в погранзаставе (остров-то в пограничной зоне), если задержат — дня три продержат для острастки. А тут еще это убийство… М-да…