Ирина Зарубина - Частный сыск

— А вы? — Порогин обратился к Григорию.

— Знаком.

— Это было чисто случайное знакомство или же вас связывало нечто большее? Например, давняя дружба, деловые контакты… Вопрос к обоим.

— Чисто случайное, — Чернов рассматривал свои ладони, сложенные лодочкой на коленях. — Наши кабинеты рядом, буквально дверь в дверь… Никакой дружбы не было…

— Я не знаю, — в отличие от своего оппонента майор Ярошенко держался с большей уверенностью и голос его звучал громче. — Теперь уже не знаю…

— Не совсем понятно, Александр Дмитриевич. Поясните ваши слова.

— Ну-у-у я же вам уже все рассказал…

— Расскажите еще раз, нам некуда торопиться.

— Я имел в виду, что… Вы уж простите, Григорий Михайлович, — Ярошенко виновато посмотрел на Чернова. — Но в связи с последними событиями и самыми свежими новостями… В общем, я бы не поклялся на Библии, что вы не Хлыст.

Поймав на себе подавленный взгляд Чернова, его адвокат многозначительно прокашлялся.

«Так-так, Ярошенко будет посильней, — обдумывая следующий вопрос, заметил самому себе Порогин. — Даже речь, свою разбавляет фразочками из западных кинофильмов. Впрочем, ему и терять-то нечего. А вот Чернов может оказаться неплохим актером. Невозмутимый тип…»

— А в чем бы вы поклялись на Библии?

— В чем надо, в том уже поклялся, — фальшивенько улыбнулся Ярошенко. — Мне больше нечего добавить к прежним показаниям. Или вы хотите, чтобы я ткнул ему пальцем в грудь и сказал: «Да, это Хлыст»? Так не скажу, клеветы не дождетесь.

— Значит, вы никогда не видели Хлыста в глаза, я правильно вас понял?

— Правильно.

— И как же вы с ним общались?

— Я бы рад был не общаться, но…

— Отвечайте на вопрос.

— Связь была односторонняя, по телефону. Он звонил мне.

— Как часто?

— По-разному, это зависело от его планов. Для меня его звонок всегда был сюрпризом.

— Это был голос одного и того же человека?

— Да.

— Хлыст звонил вам домой?

— Да, только домой.

— Вы хотели узнать, кто скрывается под этой кличкой?

— Да.

— И что вы для этого предпринимали?

— Пытался установить его личность по своим каналам.

— Что это за каналы?

— Я связывался с картотеками, загрузил агентурную сеть. О Хлысте конкретной информации не поступало. Только слухи… Слухи противоречивые… Кто-то говорил, что никакого Хлыста нет и в помине, кто-то, наоборот, при одном его упоминании начинал дрожать.

— Вы пытались засечь его телефонный номер?

— Пытался. Безуспешно. Видимо, у него было какое-то специальное устройство… А еще он перезванивал мне по нескольку раз, но не вел разговор дольше тридцати секунд.

— Хлыст имел какое-то отношение к вашей, скажем так, незаконной деятельности?

— Незаконную деятельность еще надо доказать! — подал голосок адвокат Ярошенко, сухопарый старикашка в роговых очках с мощными диоптриями.

— Вам мало письменного признания? — строго взглянул на него Игорь.

— Это признание выбито из моего клиента под давлением следствия! Под вашим, господин Порогин, давлением!

— Чушь.

— А я докажу! Вы наплевали на презумпцию невиновности!

— Помолчите, а?

— Формулировка вашего вопроса в корне неверна! — адвокат сложил руки на груди и набычился.

— Хорошо, по просьбам трудящихся формулировочку изменим, — выкрутился Игорь. — Александр Дмитриевич, Хлыст имел какое-нибудь отношение к вашей… Нет, не так… Вы как-нибудь были связаны с Хлыстом в том смысле, что… Тьфу ты!.. Хлыст и вы когда-либо соприкасались на поприще…

— Я все понял, — Ярошенко великодушно прервал мучения следователя. — Да, Хлыст имел прямое отношение к моей, скажем так, незаконной деятельности…

Адвокат что-то тихонечко заворчал, зацокал языком, недовольно закачал седенькой головой.

— Вы были партнерами?

— Какой там! Я был в его подчинении. Он приказывал мне.

— Вас устраивало такое положение?

— Смеетесь? Конечно же нет…

— Когда вы поняли, что с Хлыстом лучше не конфликтовать?

— В меня стреляли… Промахнулись специально одна пуля просвистела над головой, а другая попала под ноги. Это было первое и последнее предупреждение.

— На допросе вы показали, что Хлыст хвастался убийством двух агентов ФСБ, внедренных в коллектив работников милиции вверенного вам отделения…

— Нет, «хвастался» — не то слово. Он говорил об этом спокойно, только лишь констатировал факт. И добавлял при этом: «Так будет с каждым…»

— С каждым, кто ослушается его?

— Да. Был момент, когда я уже хотел бросить все, отойти от дел, сбежать, скрыться… Хлыст каким-то образом прознал об этом и мягко так намекнул, что бежать мне некуда.

— Вы хорошо помните его голос? Могли бы его узнать?

— Вероятней всего, да.

— А вы что обо всем этом думаете, Чернов?

— Ничего не думаю… — пожал плечами Григорий. — Я слушаю… Внимательно слушаю…

— Слушайте-слушайте, не пропустите самого интересного, — и Порогин вновь переключился на Ярошенко. — Александр Дмитриевич, с какой периодичностью вы передавали Хлысту деньги?

— Каждые три дня.

— Вы делали это лично?

— Нет. Это была забота сержантов Камышина и Леонтьева. Они отвечали за бухгалтерию.

— Сумма всегда была одинакова?

— Варьировалась в зависимости от товарооборота.

— Когда произошла первая передача?

— Точно не помню… — призадумался Ярошенко. — Около двух лет назад. Кажется, в начале августа девяносто четвертого.

— А последняя?

— Шесть дней назад, за день до моего ареста.

— Сумма?

— Двадцать тысяч американских долларов.

— Какими купюрами?

— Стольниками.

— Где именно сержанты Калинин и Леонтьев оставляли деньги?

— В почтовом ящике.

— Назовите адрес.

— Краснодарская улица, дом девять, квартира шестьдесят, — без запиночки выпалил Ярошенко.

— Это место вам указал Хлыст?

— Да.

— Бывали ли случаи, когда деньги передавались другим путем?

— Нет.

— Значит, на протяжении двух лет, с промежутками в три дня, деньги клались в почтовый ящик шестидесятой квартиры по адресу Краснодарская улица, дом девять?

— Совершенно верно.

— Это неправда… — тихо сказал Чернов.

— Правда, уважаемый, правда, — утешительно произнес Ярошенко. — Чего уж теперь отнекиваться?

Григорий смолчал. Он чувствовал, как его затягивает в вязкую болотную муть, еще чуть-чуть — и он начнет захлебываться, задыхаться. Зачем доказывать, убеждать, клясться в своей непричастности к этому делу, когда его никто не слышит, не хочет слышать!

На какое-то время в кабинете повисла тишина. Порогин подошел к помощнику и прочитал последний лист протокола. Все следили за ним с чутким вниманием, будто он совершал архиважный поступок.

— Последние две строчки вычеркни, — сказал Игорь протоколисту, после чего вернулся на свое место и задал очередной вопрос Ярошенко: — У ваших подельников был ключ от почтового ящика?