Алексей Лебский - Кай и Герда [СИ litres]

– О чем задумался? – спросила Рената, выходя из кухни.

– Разглядываю твою библиотеку. Тут столько книг о животных!

– Я сама себе завидую, а посидеть с книжкой не всегда удается. Мне иногда кажется. что я себе не принадлежу, на работе я нужна подопытным крысам, моим лошадкам, электронному микроскопу, дома – тебе или отцу, в результате у меня нет времени на книги. Ох, надо проверить, не горит ли наш ужин, вот видишь, на это тоже нужно время. Девушка встрепенулась и убежала на кухню. Сегодня она хотела побыть с ним вдвоем, к черту все эти рестораны и кафе, в которых иногда чувствуешь себя подопытной крысой: а что это они принесли на ужин? Чем так красиво помазали тарелку? Это, действительно можно есть? Рядом сидят чужие люди, смотрят, что тебе подают. Сегодня так не будет. Только он и она. Она улыбнулась своим мыслям, и перевернула на сковороде телячьи отбивные. Соус уже готов, его надо перемешать, как следует и можно подавать. Она мелко порезала зелень на дощечке и посыпала ей вареный картофель, добавила в блюдо соус. Достала из холодильника бутылку белого немецкого рислинга, потом передумала и взяла красное, “берег Роны”. Часы показывали уже половину десятого, вечер перешел в ночь.

Кай не пришел в десять вечера, как обещал. Я сижу на кухне с бутылкой шампанского и дрожу от страха. Я боюсь, что с ним что-то случилось, что его арестовали, что наша старенькая малолитражка опять попала в аварию. Я клюю носом и засыпаю на несколько минут, затем снова просыпаюсь, и накручиваю себя. Выглядываю в окно, в свете фонаря видно, как ветер несет снежную взвесь. Прогуливаются парочки, крепко выпившие в кафе, чью-то машину заносит снегом. Я снова засыпаю, просыпаюсь в кресле в три часа ночи, перестаю ждать Кая и перебираюсь в свою постель. Он приходит только в десять утра.

– Извини, что так получилось. Я выпил у Ренаты, поздно уже было ехать. Хочешь, Новый год мы проведем вместе?

– С тобой могло что-то случиться. Мне уже несколько дней страшно, а ты не понимаешь? – я перехожу на крик, но вспоминаю про соседей и умолкаю. Отворачиваюсь лицом к стене и сдерживаю слезы.

– Ну что ты заводишь себя? Разве я когда-нибудь подводил тебя?

– Только что подвел! Обещал быть со мной на Рождество.

– Ты что, уж не ревнуешь ли? – брат тормошит меня.

– Нет, Рената хорошая. Я радуюсь за вас, дурачок. Там шампанское еще осталось… Он идет на кухню и наливает шампанское в чайную чашку, потому что лень доставать из коробки бокал.

– За новую жизнь! – он выпивает и усаживается в кресло.

– Значит, вы летите в Неаполь? И когда же мы встретимся?

– Я позвоню тебе в гостиницу, как только получу причитающиеся нам деньги.

– А если не получишь? – спрашиваю я.

– Я заберу их в любом случае. Ты не беспокойся, в Мадриде у тебя будут деньги, Карл вынимает из своей сумки несколько заклеенных бумажной лентой пачек банкнот, – все это ты заберешь с собой. Он по-свойски касается моей щеки своим кулаком, и этот жест меня успокаивает. Он всегда делал так перед выходом на арену.

– Я теперь уже меньше боюсь.

– Отель “Виктория”, номер оплачен, как добраться из аэропорта догадаешься?

– Si.

– Сходи в картинную галерею Прадо, в парк, познакомься с кем-нибудь, я позвоню двенадцатого.

– Я буду ждать, Кай.

– Кая больше нет, сказка кончилась, началась суровая правда жизни, – Карл устраивается на диване, не снимая ботинок.

– Эта сказка тоже была суровой, ты настроен иронически, но мы всегда жили с этой правдой. Если бы с мамой не случилось тогда ничего…

– Не упрекай меня, я и так каждый день казню себя за это, никакими деньгами теперь этого не поправить, если бы с мамой не случилось, если бы с Линдой не случилось! Я отворачиваюсь лицом к стене и не хочу больше ничего слышать. Еще немного и у меня начнется очередная паническая атака.

На работу Адриан пришел на час позднее. Все уже стояли в очереди у кофейной машины, это означало, что вводную часть утренней летучки он пропустил. Торгвальд, размешивая сахар в кофе, поделился с ним последней информацией.

– Гроберга нет, он позвонил и сообщил, что его вызвали в министерство. На сегодня приглашены для дачи показаний трое оставшихся рабочих универмага и двое уволенных: Иван Возкин и этот злой финн, как уж там его, Йона Мунне. Я сам с ними побеседую. Адриан поведал историю о спецодежде без излишних подробностей.

– Я уже видел Нюквиста и передал ему образец пыли с одежды К.Любича для сравнения.

– С одной стороны это не совсем верно, ведь после того, как сотрудник сдал одежду, ей мог воспользоваться кто угодно, – Торгвальд отхлебнул кофе из чашки, – кто еще имеет ключ от этой комнаты?

– Войти в эту комнату не проблема, а вот то, что некто К.Любич сдал спецодежду около месяца назад, почти наверняка исключает его появление в ней на шестом этаже. Не заходил же он к Стигу Кеплеру в кабинет, чтобы переодеться? Маловероятно. На все про все у преступника были считанные минуты. В кабинете Кеплера есть сейф, по нашей просьбе он его открывал и мы убедились, что кроме документов там ничего не было. Но я очень сильно подозреваю, что на спецодежде мы найдем частицы пыли с технологического этажа.

– Ты что, праздновал вчера? Спиртной дух чую.

– Да, пропустил пару рюмашек, – соврал Якобсен, – надо Нюквиста потрясти. Он набрал номер эксперта, длинные гудки были ответом. Бригге сообщил, что пришли рабочие для дачи показаний. Торгвальд пригласил одного из них в переговорную, а остальным предложил занять места на стульях в коридоре. Адриан решил поучаствовать в разговоре.

– Мы всех вас пригласили сюда не потому, что в чем-то подозреваем, – начал Эйрик.

Нам интересно мнение сотрудников магазина об условиях труда, о руководстве, о людях, с которыми приходится работать. Если ты не возражаешь, я буду записывать наш разговор.

– Не возражаю, мне нечего боятся.

– Фамилия, должность? – начал Торгвальд.

– Рогер Олафсен, разнорабочий. Мне тридцать восемь лет, на “Стинов” работаю чуть меньше пяти лет.

– Что ты можешь сказать об организации труда, где в основном приходится работать и с кем?

– Почти все время я доставляю коробки со склада в магазин обуви, постоянно пополняю весь размерный ряд, чтобы клиенты всегда могли найти то, что им нужно. это позволяет хозяину держать только четверых продавцов. Организация труда хорошая, случаются небольшие перерывы в работе, это удобно и для меня и для продавца. Основное место работы – четвертый этаж.

– На технологический этаж ходишь?

– Вот еще, что я там не видал. Я мэри-джейн не курю и не колюсь, – Рогер показал чистые руки, закатав рукава выше локтей.