Алексей Лебский - Кай и Герда [СИ litres]

– Вот они, – старший констебль выдала Якобсену четыре кассеты с аудиозаписью.

Показания продавцов – женщин даже слушать не стоит.

– А Криса Вольфенсена не вызывали?

– Ты уже второй раз о нём спрашиваешь. Мы же его в магазине допрашивали! И коробки у него я осмотрела из-под аппаратуры. Там денег не было.

– Я хочу знать, где каждый из работающих находился во время совершения преступления, – уперся Якобсен. Он забрал кассеты и ушел слушать их в переговорную. На втором часе прослушивания Адриан стал засыпать. Диалоги были скучными и однотипными, добравшись до Мунне, Якобсен прокрутил кассету. Далее шла запись разговора Марики с продавцами пятого и шестого этажей. Женщина из галантерейного отдела видела, как Крис Вольфсен с коробками от аппаратуры спускался по лестнице с шестого этажа, точное время не помнит. И еще она вспомнила, что карман у него как-то уж очень сильно оттопыривался. Продавец отдела радио-музыка далее рассказывал, что он видел человека в форме, входившего в лифт. Лица он не разглядел, но может сказать точно, что это не Крис, потому, что Крис только что начал спускаться по лестнице. Человек вошедший в лифт был маленького роста, а лицо против света он не смог разглядеть. Дальше пошел разговор об аппаратуре, о том, что привезли, какие скидки и пр. По третьему этажу свидетелей не было, офисные работники сидели за закрытыми дверями и считали показатели, деньги, писали отчеты. В послеобеденные полтора часа из двух служебных комнат никто не выходил и ничего не видел. Слышали выстрел? Да слышали какой-то шум. Идет строительство и грохот никого не удивляет. На вопрос Марики о выручке за предпраздничные дни бухгалтеры подтвердили сумму, которую называл Кеплер. Большая её часть поступила от продажи радиоаппаратуры. Они также сообщили, что уже побывали на допросе у дознавателя страховщика. Прослушивание было прервано визитом Гроберга, который буквально ворвался в комнату, и стал нервно ходить перед Якобсеном.

– У меня нет слов. Мои подчиненные, вместо того, чтобы выполнять задание по подготовке протокола по делу Мортенсена, у меня за спиной пытаются сорвать передачу дела в суд. Зачем ты ходил в Грёнланспарк?!! Стан Гербер подал на нас жалобу, что мы незаконно допрашивали его подзащитного. Я тебя спрашиваю, Якобсен, что за необходимость была устраивать эту эскападу у меня за спиной?

– Я считаю, что следствие не на верном пути…

– Что-о! – заорал Носорог, – ты считаешь следы пороха и личную неприязнь Мортенсена недостаточным основанием? Кнут виновен, и сядет в тюрьму за убийство. Возможно, адвокат будет выторговывать состояние аффекта или еще что-нибудь, но это уже не наши проблемы. Дело мы на днях закроем. Я тебя в первый и в последний раз предупреждаю, еще один шаг у меня за спиной, и я отстраню тебя от расследования. Прежде всего вы с Торгвальдом должны выполнять мои указания, а если возникают сомнения, высказывать их открыто.

– Я высказываю, но мне не дают…

– Ты упрямый, как осёл, Адриан, я все сказал, и не желаю слышать никаких оправданий. Мне нужен результат, это ты понимаешь?

– Я понимаю босс. Просто я хотел кое-что проверить.

– Так, работай по данному делу в нужном направлении, и больше никакой самодеятельности. Грохнув дверью, начальник отдела вышел в коридор. Якобсен отключил видедвойку и сидел несколько минут в раздумьи. На часах было уже около восьми вечера. Усталость давала себя знать, Адриан спустился в опустевший отдел, оделся и вышел из управления. Свежий воздух ворвался в легкие, разговор с начальником постепенно таял в мыслях. Якобсен шел по улицам, ярко освещенным рекламой и витринами магазинов, и вспоминал свой день, начиная с визита в тюрьму. Разговор с Кнутом, встреча с Магнусом, обсуждение версии Торгвальда, эти события дня все больше убеждали Адриана в невиновности Кнута. Он прошел еще квартал и увидел свободный телефон-автомат. Бросив монетку, он набрал домашний номер Нюквиста.

– Извини, что так поздно. Ты уже сделал отчет для Гроберга?

– Да, еще вчера.

– И он принял его без изменений?

– Когда это он принимал что-нибудь без изменений? Нашел несколько описок, исправлений, придрался к мелочам, и велел их убрать. Пришлось моей помощнице Пернилле все перепечатывать. Ему не понравилась ссадина на пальце Кнута, вся эта история с дозировкой вещества, со временем смерти.

– Но он не мог просить тебя изменить в отчете время смерти, это уж слишком.

– Нет, тут он был как раз прав. В коридоре гулял холодный ветер, печень убитого была поражена. Есть сомнения в правильности определения времени смерти! Мы еще раз пересчитали все с поправкой на внешний фактор, хоть он и был весьма незначительным.

– И Торгвальд все это проглотил и ничего не сказал?

– Эйрик ходил к Гробергу, спорил с ним, но тот его убедил, что дело на мази, осталось только надавить на Кнута, чтобы он сдал сообщника. Но строить версии и предположения не моя задача, ты уж извини.

– Стан Гербер разобьет все доводы Торгвальда в два счета, прокурор дело не примет, на что рассчитывает Гроберг? Ладно, пойду домой, я тебя и так оторвал от домашних дел. Он увидел как семнадцатый трамвай подъехал к остановке, быстро перешел улицу на красный свет, и успел запрыгнуть в него.

Запрос по поводу ронзиотрансзепама в министерство здравоохранения и социальной политики ничего нового не дал: препарат снят с производства, в стране к применению не рекомендован, применялся в странах Азии и Африки врачами-волонтерами из Западной Европы, имеет длительный срок хранения, форма производства-ампулы. Кроме названия действующего вещества, препарат мог иметь еще несколько других торговых наименований в разных странах. Был указан список предприятий, которые могли его производить.

– Если бы они еще приложили к этому документу список этих врачей-волонтеров, у которых к нему был доступ, вздохнула Хильде. Сегодня она разъезжала с Хансом Арно.

– Но это уже кое-что. Врачей-волонтеров, тем более ветеринаров не так уж много. Вот только на месте они не сидят. И уж если кто привык лечить бегемотов, то делать ему в нашей стране нечего. Я попробую через Бернхольма раздобыть сведения, скорее всего ваш босс не станет этого делать.

– Это уж точно, он нацелен посадить Кнута.

– У нас никто не верит, что этот добродушный великан мог хладнокровно застрелить внука своего босса, да еще при исполнении. Если бы ему хотелось это сделать, достаточно было свернуть ему шею где-нибудь в укромном месте.

– Говорят, его не любили в вашей конторе.

– Дедушка назначает любимого внука на руководящую должность. Тебе бы понравилось, если бы Гроберг притащил своего отпрыска и сразу назначил полицейским следователем? Да и характер у Курта был, прямо скажем, дрянной. Этот человек привык все брать, ничего не отдавая. Я, конечно, о его моральном поведении. Ему под тридцать, а ведет… вел себя как подросток. У меня такое впечатление, что наш коллектив не будет особо скорбеть. Откровенно говоря, Кнут даже лучше к нему относился, чем, например я или Голдман. С десяти часов утра удалось им посетить всего четыре лаборатории, парк дикой природы, зоомагазин и парк рептилий. Даже каких-то предположений по поводу того, где еще может использоваться столь сильный препарат у опрошенных в этих местах не возникало. Из ближайшего таксофона Хильде набрала номер Торгвальда и сообщила, что к вечеру вряд ли успеет что-то выяснить.