Татьяна Полякова - Детектив весеннего настроения [сборник litres]

– Мафиози стал жертвой маньяка? – нахмурилась я.

– Как-то в такое не верится, верно? Я связался с питерскими коллегами, история занятная. Оказывается, отец этого мафиози – очень большой человек в определенных кругах. Так что возможно убийство сына – месть ему.

– Действительно занятно. Скажите, убийство в Питере и три убийства здесь совершил один и тот же человек?

– Я абсолютно уверен в двух случаях: Лагин и женщина, что так на тебя похожа, убиты одним человеком, – добавил Марк Абрамович с недовольством. – Нож один и тот же, очень характерной формы.

Он выложил на стол фотографии. Надо сказать, что архив у Марка Абрамовича был впечатляющим, интересные случаи он, по его выражению, «дублировал», то есть делал записи для себя. С появлением компьютера пополнять архив стало значительно легче, но, несмотря на это, книжные шкафы ломились от бумаг.

– Вот, взгляните. Здесь и здесь. В случае с Петровым и Прибытковым убийца использовал другое орудие убийства. В первом случае нож с узким лезвием, примерно вот такой формы, во втором, скорее всего, охотничий нож. Вот здесь, видишь?

– То есть с уверенностью мы можем говорить лишь о двух случаях? А что с убийством женщины, которую распяли?

– Я вернулся только вчера и лично им не занимался.

– Я правильно поняла: нет основания полагать, что все это – дело рук одного и того же человека?

– Судя по всему, в квартире женщины, которую распяли, побывали как минимум двое. Так что ни о каком маньяке речи быть не может. Если и действует маньяк, то с уверенностью можно приписать ему два убийства: одно в Питере, другое здесь, твоей тезки. А в трех других случаях кто-то имитировал маньяка. Вырванное сердце и крест, фирменный знак, так сказать. Кстати, я говорил с коллегами, и один вспомнил кое-что интересное, связанное с такой меткой. Было несколько случаев, когда на теле жертвы вырезали крест, я просил его узнать об этом подробнее, но оказалось, что информация закрыта. Соображаешь?

– Как тут не сообразить… Марк Абрамович, а еще фотографии у вас есть? Хотелось бы взглянуть на этот крест.

– Да, пожалуйста.

Он выложил на стол фотографии. Я взглянула и замерла как вкопанная. Увиденное произвело такой эффект, что я, забыв о том, что в комнате не одна, пробормотала:

– Стрекоза… – и почувствовала настоятельную потребность сесть. У меня перехватило дыхание. Я еще раз взглянула на фотографии, очень надеясь, что зрение меня подвело. Со зрением был полный порядок.

– Что? – спросил Марк Абрамович. – Какая стрекоза?

Слово было произнесено, так что отпираться смысла не имело.

– Это не крест. Крест – это две линии, образующие четыре прямых угла. А здесь, как видите, линии изогнуты. Это стилизованное изображение стрекозы.

– И что? – хмуро спросил Ковалев, который до сего момента скромно помалкивал.

– Невероятно, – покачала я головой. – Стрекоза погиб. Он не мог убить Светку.

– Ты можешь объяснить, кто такой Стрекоза и откуда он тебе известен? – рассердился Ковалев.

Я пожала плечами, прикидывая, как половчее выкрутиться.

– О нем мне рассказал знакомый фээсбэшник. Стрекоза – личность почти мифическая. Служил в ФСБ, выполнял сверхсекретные задания, определенного свойства, разумеется. Потом вдруг исчез, чтобы появиться вновь… уже наемным убийцей. Стрекоза на теле жертвы – его фирменный знак. Естественно, бывшие товарищи считали делом чести найти его и уничтожить, и примерно три года назад им это удалось. Теперь совершенно понятно, почему ребята из ФСБ вели себя так странно и почему все сведения о подобных убийствах засекречены, – повернулась я к Марку Абрамовичу.

– Да, свои секреты они не любят раскрывать, даже если они касаются прошлого.

– Подожди, – вновь заговорил Ковалев. – Но если Стрекоза мертв, то кто…

– Имитатор, – ответил ему Марк Абрамович. – Я же вам сказал: кто-то старательно имитирует убийства.

– Но зачем?

Иоффе пожал плечами:

– На этот вопрос, молодой человек, я вам не отвечу. Возможно, имитатору не дает покоя слава этого Стрекозы, как знать… Люди – странные существа.

– Один псих погиб, и на смену ему тут же пришел другой. Если я вас правильно понял, даже не один, а несколько психов. И что прикажешь с этим делать? – глядя на меня, сердито спросил Алексей Дмитриевич.

– Попробуем понять, что происходит, – пожала я плечами.

– Я бы тебе, Ланочка, не советовал вмешиваться в такое дело, – убирая фотографии, сказал Марк Абрамович. – Конечно, ты исключительная девушка, но ловить киллера… Пусть этим займутся те, кому по долгу службы положено. Стрекоза… – пробормотал он и головой покачал. – Да, занятно.

Я пребывала в каком-то лихорадочном состоянии, что, впрочем, неудивительно.

– Садись за руль, – сказала я Ковалеву, когда мы покинули квартиру Иоффе.

– Ничего не хочешь объяснить? – спросил он, заводя мотор.

– Что? – удивилась я. Взгляд его был тяжелым.

– Откуда ты о нем знаешь?

– О Стрекозе? Я же сказала.

– Да-да. О нем поведал знакомый фээсбэшник.

– Стрекоза к тому моменту был мертв, так что страшной тайны он не выдал.

– Допустим. А метку тебе тоже он показал? – Теперь в его голосе была угроза. Он мне не верил и даже не скрывал этого.

– Нарисовал на салфетке в баре. Иногда люди делают глупости.

– И он уверял, что Стрекоза мертв?

– Что значит уверял? Зачем ему было врать? Стрекоза был мертв, иначе откровенность моего знакомого действительно выглядит странно. Одно дело рассказать о событиях, которые уже стали историей, и совсем другое… Куда ты едешь?

– Домой. Есть другие предложения?

Он был прав. В том состоянии, в котором я сейчас пребывала, следовало побыстрее оказаться в родных стенах. Ну, если и не совсем в родных, то… хотя бы выпить чаю, успокоиться и подумать. Я уже совершила ошибку – назвала имя. Точнее, прозвище. Ошибка непростительная, но то, что я увидела на фотографиях, по-настоящему потрясло меня, и я на мгновение потеряла контроль над собой. Это чревато большими неприятностями. Ковалев уже смотрит волком, кое-какие мысли могут появиться и у других людей. Марка Абрамовича я не опасалась, он будет молчать. Он по опыту знает, чего может стоить неосторожно оброненное слово. Я и до этого не сомневалась, что враг у меня серьезный, а сейчас… Имитировать Стрекозу мог лишь тот, кто считал себя если и не лучше его, то ему равным, вне всякого сомнения. Следовательно, он киллер высшего класса. Звучит впечатляюще. А у меня в соратниках лишь участковый Ковалев, да и тот зверем смотрит.

Оказавшись в квартире, Алексей Дмитриевич начал заваривать чай. Двигался не спеша, взгляд отсутствующий. Он, как и я, мыслями был далеко отсюда.

– Ну вот, все готово, – сказал он, налил мне чаю и принялся помешивать ложечкой в чашке. Звук меня раздражал, а Ковалев его точно и не слышал. – Теперь поведение фээсбэшников становится понятно, – заговорил он. – Они с самого начала хотели, чтобы ты была в игре. Светлана каким-то образом была связана со Стрекозой…