Станислав Родионов - Дьявольское биополе [сборник]

— Галя, а до этих звонков… ничего не было?

— Алик мне раза три снился.

— Вот и ответ.

— Как?..

— Вас мучает совесть, поэтому чудятся звонки.

— И маме? — она улыбнулась так слабо, будто этому только что научилась.

— Не знаю, — начал я раздражаться. — Или вас разыгрывают, или вам чудится.

Раздражался я обоснованно, потому что духом Алика должен был заниматься тот следователь, который вел дело.

— Когда день рождения?

— Сегодня.

— Поздравляю! Сейчас звонить уже поздно, канцелярия ушла. Завтра с утра я свяжусь с областной прокуратурой и узнаю фамилию следователя. Идите, празднуйте день рождения весело и спокойно.

Преступность и мистика повязаны какой-то тайной связью. Может быть, потому, что и преступность и мистика чужды здравому разуму.

Однажды мне поручили разобраться в странном обстоятельстве, которое официально именовалось материалом о мошеннических действиях некой Кошелкиной. В прокуратуре материал звали «делом о колдовстве», а я счел всего лишь смешной историей, годной для юмористического рассказа.

На Западе вошло в моду изгонять из человека дьявола. Уж не знаю, каким боком задело это гражданку Тарскую, но дьявол вселился. Правда, не в нее, а в квартиру, чему было множество доказательств. Мебель двигалась сама, в холодильнике играла музыка, кошка ела соленые огурцы, мясной суп к утру превращался в рыбный… Купленная супругом Тарской бутылка коньяка ополовинивалась при нетронутой пробке. Знакомая Тарской, некая Кошелкина, молодая и энергичная женщина, за двести рублей взялась дьявола изгнать. Деньги вперед. Процедура состоялась. Всем известно, что изгнанный дьявол уходит шумно: постукивает, вскрикивает, поскрипывает, покряхтывает… Тарской даже почудилось, то он хлопнул дверью, отчего она глянула в окно. Велико же было ее изумление, когда увидела этого дьявола, вышедшего из парадного с чемоданом в руке. Но женщина изумилась еще больше, когда рассмотрела, что дьявол как две капли воды похож на ее мужа. Правда, в тот момент Тарская еще не знала, что этот дьявол теперь вселился в квартиру самой изгонительницы. На допросе же гражданка Кошелкина, изгонительница, весьма логично доказала, что супруг Тарской — сущий дьявол, и теперь ее кошка тоже жрет соленые огурцы…

Но это так, к слову.

На следующий день в коридоре прокуратуры меня перехватила Веруша и вместо обычных бумаг как бы вручила пожилую женщину. Это указывало на какое-то особое обстоятельство — иначе бы женщина поджидала меня у кабинета. Впрочем, обстоятельство было писано на ее усталом и крайне тревожном лице. Скорее всего, мать арестованного либо потерпевшего.

Я провел ее в кабинет, усадил и даже не стал проделывать классической утренней процедуры: звякать ключами, лязгать сейфом и раскладывать бумаги.

— Слушаю вас.

— Я мать Гали Юревич…

И тогда я увидел те же голубые глаза, высветленные временем и как бы подтянувшие к себе нити тонких морщин; увидел те же грузные волосы, прореженные опять-таки временем; и мне сразу передалось беспокойство, которое заставило Верушу привести ко мне эту женщину.

— Что случилось? — спросил я.

— Галя заболела.

— Что с ней?

— Сама не пойму.

— Ну, температура, голова, нервы?..

— После странного обстоятельства…

— Какого?

— Не знаю, как и сказать…

— Вы успокойтесь.

Я дал ей какое-то время помолчать и немного обвыкнуть. Но не было уверенности, что женщина, погруженная в свои неприятности, видит кабинет и воспринимает меня.

— Как вас звать?

— Милица Петровна.

— Милица Петровна, расскажите все по порядку.

— Дочь вам говорила про Алика…

— Да, что он обещал прийти на день рождения.

Милица Петровна глянула на меня в некотором смятении, оценивая, можно ли говорить то, что она хотела сказать; скорее всего, не во мне сомневалась, а в своей информации.

— Собралось шесть человек гостей да мы с Галей. Гости подходили неравномерно, опаздывали, шли прямо с работы, поэтому мы сперва пили чай. Когда все собрались, я достала из холодильника бутылку шампанского. Уже часов девять было. Только Миша — это мой брат — хотел ее открыть, как звонок в дверь. Знаете, в таких случаях всегда оживление: мол, кто-то подоспел вовремя. Хотя гостей больше не ждали. Я в это время резала пирог, пошла открывать Галя. Теперь-то, поздним умом, вспоминаю, что шла она неохотно. Я даже сказала, что к своим гостям не спешит. И теперь, опять-таки поздним умом, вижу, как она побледнела. Или уж кажется?

Унесенная памятью во вчерашний день, она так долго молчала, что я не вытерпел:

— Милица Петровна, что дальше?

— Пошла открывать, и нет ее. Нет и нет. Первым забеспокоился Миша, решил заглянуть в переднюю. По-моему, он вскрикнул. Гости вскочили и гурьбой побежали туда. Я тоже, с ножом в руке, которым резала пирог. Боже… Галя лежит без сознания на лестничной площадке. И никого нет.

Милица Петровна перевела дух, хотя говорила медленно и переводить дух ей, кажется, было не с чего. Она вновь замолчала. Теперь я не торопил, сам ошарашенный жуткой картиной, увиденной с ее слов. А может быть, я не торопил, потому что знал, кого увидела Галя?

— Дочь перенесли в комнату. Конечно, все подумали, что ее ударил какой-то хулиган. Ощупывали, осматривали, но крови не было. Вызвали неотложку. Врач определил глубокий обморок. Ну, гости разошлись, шампанское не пили. День рождения…

— Отчего же она упала в обморок? — спросил я с какой-то фальшивой интонацией.

— Алик пришел.

— Так-таки и пришел?

— Стоит на площадке, в костюме, но костюм какой-то белесый и висит складками, как саван.

— Что-нибудь говорил?

— Стоял молча, но взгляд, по словам Гали, такой, что ей стало плохо…

— Милица Петровна, — перебил я описание покойника на лестничной площадке, — как у Гали со здоровьем?

— Росла нормальным ребенком.

— Что она делает сейчас?

— Лежит и смотрит в одну точку.

Милица Петровна ждала моих новых вопросов. Да нет, она ждала уже не вопросов, а помощи — в ее взгляде забрезжила та вопрошающая надежда, которая пробовала оценить мою готовность к этой помощи. Но здесь нужен не следователь, а психиатр. Я подумал о психиатре, а Милица Петровна встрепенулась:

— Допустим, ей почудилось… А я, а гости?

— А что гости?

— Слышали звонок, Миша даже хотел сам открыть дверь.

— Милица Петровна, в жизни бывают невероятные совпадения.

— Здесь какое же совпадение?

— Например, мальчишка позвонил и убежал. Галя вышла, а ей почудилось.

— Помогите нам, — жалобно попросила Юревич, не поверив моему объяснению.

Мне хотелось сказать суровым голосом, что я занят, что надо обратиться к следователю из области, что все это глупости и мистика, что, в конце концов, почему они с дочкой ходят именно ко мне? Но забрезжившая в глазах Милицы Петровны надежда разгоралась. Она, черт возьми, думает, что мы ловим не только преступников, но и духов.