Елена Прудникова - Стратегия Победы

Шурочка. Страшно?

Борис. А ты как думаешь? Конечно, страшно! Особенно в первый раз, когда в бой пошли. Сознаюсь тебе, папа, было довольно-таки паршиво. (Смеется.) Во рту пересохло. Язык буквально не поворачивается, заклинился, как коленчатый вал на пережженных подшипниках без смазки. Все время казалось, что сейчас снаряд прямо в танк угодит, и все кончено!

Наталья Семеновна. Ужас какой!

Борис. Потом присмотрелся, вижу, не так уж это страшно, как спервоначалу казалось...

Сергеев. Это верно!

Борис. Главное, держать себя в руках. Это я быстро понял и уже в третьем бою чувствовал себя отлично. Честное слово! Не хвастаюсь!

Сергеев. Да, так всегда бывает! Дальше.

Борис. Ну, вылез я из люка, соскочил к гусенице, осматриваю. За мной Пименов, пулеметчик мой, тоже выскочил. Стали мы гусеницу налаживать. Починили, обратно полезли. Пименов влез уже, я за ним. Поднял я правую ногу, занес ее над люком, и тут меня и стукнуло. Сперва я и не понял, в чем дело. Потом вижу — кровь, и нога стала тяжелеть.

Шурочка. Перевязал?

Борис. Трудно было в танке. Тесно. Тут, пока мы возились, бой кончился, немцы удрали, и мы пришли на базу. Рана пустяковая, только крови потерял немного больше, чем следовало. Потому и пришлось эвакуироваться.

Наталья Семеновна. Родненький мой!

Борис. А как у вас здесь, дома?

Сергеев. Да ничего, в порядке. Кое-что лишнее вывозим, но это на всякий случай. Несколько раз немцы безрезультатно бомбили железнодорожный мост. Станцию и поселок пока не трогают.

Борис. Народ жив и здоров? Волошин, Пыжик... Нина?

Сергеев. Работают по-прежнему, или вернее — лучше прежнего. Шурочка. Нинка про тебя несколько раз спрашивала.

Борис (удовлетворенно). Да?

Шурочка. Интересовалась, пишешь ли ты!

Звонок.

Шурочка. Пойду открою!

Идет в переднюю, открывает дверь. Быстро входит Нина и сразу садится на стул, тут же у двери.

Нина. Что Борис? Говори же!

Шурочка. Успокойся! Рана легкая! В ногу.

Нина (глубоко вздыхает). Верка мне сказала о Борисе. Я так бежала! Запыхалась!

Шурочка. Нинка! Милая! (Целует ее.)

Нина (обнимает Шурочку’). Шурочка! Я так рада, что ничего страшного нет!

Шурочка. Ну, пойдем к Борису!

Нина. Подожди, я сейчас! (Перед зеркалом приводит себя в порядок, вытирает платком глаза, приглаживает волосы, идут в комнату.)

Шурочка. Нина пришла!

Нина (сдерживает себя). Здравствуйте, Борис!

Борис (хочет приподняться. Мать удерживает его). Здравствуйте, Ни...ночка! (Протягивает руку.)

Наталья Семеновна. Не тянись, Боренька! Тебе больно будет!

Борис. Да что ты, мама! Я совсем здоров. (Пожимает Нине руку. Та ищет стул. Стула нет. Берет скамеечку.)

Сергеев (встает). Садитесь сюда, Ниночка!

Нина. Не беспокойтесь, Николай Емельянович! Сидите, пожалуйста! Мне так будет даже удобнее. (Садится на скамеечку у изголовья кровати.)

Сергеев. Да, кстати, Борис, я хотел тебя спросить. Не знаешь ли некоего Сойкина?

Борис. Хромого агронома? Как же! Это интересная история!

Сергеев. Значит, вы действительно знакомы? А Суровцев-то сомневался. Надо ему позвонить. (Встает.)

Борис. О чем звонить? Где Сойкин?

Сергеев. Сойкин арестован.

Борис. Вот это здорово!

Сергеев. Почему здорово?

Борис. Этот же Сойкин предатель. Мы его три дня искали. Как же его арестовали?

Сергеев молчит.

Борис. Что ж ты молчишь?

Сергеев. Надо сейчас же Суровцеву сказать. Как бы этого мерзавца случайно не выпустили. Ах, я старый дурак! Пойду позвоню Суровцеву. (Хочет идти.)

Шурочка. Телефон еще не работает, папа.

Сергеев. Ах, черт! Но как я ошибся в этом Сойкине! Не могу себе этого простить!

Борис. Расскажи же, как его взяли?

Завыла сирена.

Борис. Это что такое?

Шурочка. Очередная воздушная тревога! Мы теперь ведь почти на фронте. Ты что думаешь? Не только ты! Надо окна закрывать. (Закрывает окна, зажигает лампочку, спускает шторы. По радио из столовой доносится: «Товарищи! Воздушная тревога! Воздушная тревога!»)

Наталья Семеновна. Вот уж не вовремя!

Сергеев (смеется). Мать, разве бывает воздушная тревога когда-нибудь вовремя?

Шурочка. Бывает! Всякий раз, когда мы бомбим, а немцы объявляют воздушную тревогу. Такая тревога всегда вовремя!

Борис. А что вы делаете во время тревоги?

Сергеев. Я иду на станцию, на свой пост. Шурочка дежурит на крыше и надеется мужественно бороться с зажигательными бомбами, а мать располагается в щели. Тут у нас щелей нарыто повсюду множество, всю территорию искромсали.

Наталья Семеновна. Ну, уж сегодня я ни в какую щель не пойду! Бориса не оставлю! Кто же за ним присмотрит?

Нина. Я бы могла присмотреть, Наталья Семеновна. Я сегодня свободна от дежурства.

Шурочка. Правильно, мама! Нинка присмотрит.

Наталья Семеновна (сердито). Не говори глупостей. Никуда я не пойду! И не просите!

Сергеев. Пожалуй, мать права. Пока немец нас не бомбил. На мост целится.

Шурочка. А вдруг сегодня будет?

Сергеев. Вот тогда как раз они вдвоем помогут и Борису в щель уйти. Одна Ниночка не справится.

Борис. Я привык к бомбежкам.

Шурочка. Привык! Одно дело в танке сидеть, другое — с раненой ногой ждать, когда на тебя сверху какая-нибудь гадость упадет!

Сергеев. Ну, ладно! Значит, так! А мы должны идти. Идем, Шурочка!

Шурочка надевает через плечо противогаз, берет парусиновые перчатки.

Шурочка. Я готова!

Сергеев. Не скучай, Борис! Ниночка, вы развлекайте его!

Нина. Я не умею развлекать, Николай Емельянович.

Сергеев. А вы попробуйте! Ты, мать, не волнуйся. Ну, пошли!

Сергеев и Шурочка уходят. Нина сидит на скамеечке. Наталья Семеновна на стуле. Молчание. Борис закрыл глаза.

Наталья Семеновна. Ты, может быть, устал, Боренька? Спать хочешь? Мы выйдем в другую комнату.

Борис. Нет! Наоборот! Мне приятно, что вы здесь около меня сидите.

Молчание.

Наталья Семеновна. Ах, у нас же в других комнатах шторы не спущены!

Борис. Надо закрыть, мама! Как же так? Воздушная тревога, а окна не завешены.

Наталья Семеновна. Сейчас все сделаю! Я быстро, Боренька! (Встает.)

Борис. Да ты не торопись! Тщательно закрой!

Наталья Семеновна. Я тщательно! (Уходит через переднюю в другую комнату.)

Борис. Ниночка!

Нина. Что, Боря?

Борис. Вы знаете... (Замолчал.)

Нина молча ждет.

Борис (смотрит прямо перед собой). Вы знаете... Я так много думал о вас!..

Нина. А я! (Наклонилась ближе к Борису.)

Борис. Нет, это будет не совсем верно! Я не думал о вас...

Нина отклоняется.

Борис. ...но ваш образ постоянно сопровождал меня всюду! Где бы я ни был! И когда меня ранили, я отчетливо видел вас перед собой! Вы наклонились ко мне и улыбнулись. (Кладет свою руку на руку Нины.) Это было семнадцатого августа, десять дней назад. Вы ничего не чувствовали особенного в этот день?