Елена Прудникова - Стратегия Победы

Сергеев. Не бойся, чудак. Я умирать не собираюсь. Предохранительные костюмы наденем и войдем. Впрочем, если ты боишься, я один пойду.

Пыжик (обидчиво). Николай Емельянович! Что ты меня опять обижаешь? Если ты, то и я. Не отстану.

Вера (входит). Талькин нашелся. Сам позвонил. Нужен он сейчас?

Сергеев. Пусть придет.

Вера уходит.

Сергеев. Так ты понял, Тарас? Двести пятьдесят штук. И постарайся незаметно. Придется тебе походить несколько раз.

Пыжик. Похожу, если надо. Мало ли ходил?

Сергеев. Сейчас напишу записку завхозу, чтобы тебе выдали со склада.

Пишет на блокноте записку, отдает Пыжику. Тот уходит.

Сергеев (берет трубку телефона). Дайте мне товарища Суровцева... Сергеев говорит... Хочу с тобой посоветоваться... Чтобы обезопасить себя от возможных случайностей, я думаю, будет целесообразно подготовить запасный вариант наших мероприятий. Ты понимаешь?.. О нем буду знать только я... Думаю использовать шинную галерею... Да... туда же никто не заходит... Значит, ты согласен?.. Хорошо, я уже поручил Пыжику кое-что проделать... Пока! (Подходит к модели, потом садится писать план.)

Входит Талькин.

Талькин. Я очень извиняюсь, Николай Емельянович! Меня искали? Я, знаете ли, пошел пешком по каналу трассу осмотреть. Очень досадно, что пропустил совещание.

Сергеев. Я расскажу сейчас, о чем речь шла. Садитесь! Дело в том... что станцию надо готовить к взрыву.

Талькин (встает). Что? К взрыву?

Сергеев. К сожалению, так.

Талькин. Кто это предложил?

Сергеев. Суровцев.

Талькин. Это же недопустимо! Что, немцы у ворот? Нам грозит катастрофа? Зачем принимать столь быстрые решения?

Сергеев. Но ведь нужно...

Талькин. Суровцеву легко предлагать, он не инженер, ему не понятны те чувства, которые испытываем мы, инженеры, строители, созидатели... Ему бы все уничтожать, ломать и рушить.

Сергеев. Но подготовиться к взрыву надо, не правда ли?

Талькин. Подготовиться, конечно, надо.

Сергеев. Об этом я только и хотел поставить вас в известность. Чудак! Вспыхнул! Не дал слова сказать. Подготовить станцию к взрыву не значит еще, что она будет взорвана...

Пауза.

Талькин (в упор смотрит на Сергеева. Медленно). Вы так думаете?

Сергеев. Я уверен в этом... Почти.

Талькин. Почти!.. Ах, да! Ну, конечно, почти.

Пауза.

Талькин. Вы помните наш разговор на плотине?

Сергеев. Я много и мучительно думал в эти дни над вашими словами...

Талькин (нетерпеливо). Ну?

Сергеев. Не так легко все это может быть сделано, Павел Петрович. Продумать надо...

Талькин (оживленно). Ну, конечно! Разве я говорю другое? Продумать надо обязательно... Я понимаю вас! Почти. (Смеется.)

Сергеев. Вы так думаете?

Быстро входят Вера и Павел. Оба взволнованы.

Вера. Простите, Николай Емельянович, к вам Павел.

Сергеев. В чем дело?

Павел. Я шел по дороге, а мне из окна кричат...

Сергеев. Кто кричит?

Павел. Александра Николаевна кричит. Я шел по дороге, а Александра Николаевна кричит...

Сергеев. Что кричит?

Павел. Я иду по дороге... Телефон испорчен... Александра Николаевна кричит...

Сергеев. Ничего не пойму. Какой телефон? Говори толком!

Павел. У вас дома телефон испорчен, не работает, значит...

Сергеев (нетерпеливо). Ну, пусть исправят! В чем же дело?

Павел. Александра Николаевна...

Сергеев (с досадой). Вот заладил одно: Александра Николаевна!

Вера. Николай Емельянович, я вам скажу, в чем дело, только не пугайтесь, пожалуйста...

Сергеев (быстро). Что, телеграмма? О Борисе? (Встал.)

Вера. Бориса Николаевича привезли раненого... Он у вас на квартире. Телефон у вас дома не работает, и Шурочка послала Павла вам об этом сказать...

Сергеев. Тяжело?

Павел. Александра Николаевна ничего об этом не сказала. Идите, говорит, попросите папу прийти.

Сергеев. Павел Петрович, вы меня извините. Я пойду посмотрю, в чем дело. (Запирает бумаги в ящик стола. Уходит. Павел за ним.)

Талькин. Да, неприятное происшествие! Единственный, можно сказать, сын и вдруг ранен. Как говорится: «Судьба играет человеком...»

Занавес

Комната Шурочки в квартире директора ГЭС и часть передней. В комнате Шурочки налево окно, направо дверь в переднюю. Кровать, шкаф, туалетный столик, несколько стульев, низкая скамеечка. В передней, прямо, две двери: в столовую и кухню, направо — дверь на лестницу. На стене зеркало. Вешалка. Стул. На кровати лежит Борис. Около него Наталья Семеновна и Шурочка на стульях. В углу костыли.

Борис. Шурочка, дай пить!

Шурочка (вскакивает). Сейчас, Боренька! (Бежит через переднюю в столовую.)

Наталья Семеновна. Тебе плохо, Боренька?

Борис. Нет, мама, все в порядке. В машине немного растрясло, пока ехал сюда.

Шурочка (принесла стакан воды). Вот, Боренька!

Наталья Семеновна. Хочешь с вишневым вареньем? Ты любил.

Борис. Нет, спасибо, так лучше.

Шурочка. Пей! (Приподнимает голову Бориса. Тот пьет.) Борис. Спасибо! (Опускается на подушку с легким стоном.)

Наталья Семеновна. Тебе больно, Боренька? Очень?

Борис. Да нет, мама! Все в порядке! Обидно, что меня ранили как раз в разгар упорных боев. Одно утешение, что домой удалось опять попасть! Счастье! Как только я узнал, что санитарный поезд идет мимо нашей станции, я к врачу с просьбой: пустите домой, быстрее поправлюсь и места в госпитале занимать не буду. Врач отказался: не могу, говорит, практики у нас такой нет. Я к главному врачу. Тот осмотрел меня и говорит: можно! Дал записку.

Наталья Семеновна. Ты бы лучше помолчал. Утомишься!

Борис. Да нет, мама! Мне нетрудно!

В передней продолжительный звонок. Шурочка бежит в переднюю. Входит Сергеев.

Сергеев: (в передней, шепотом). Ну, как? Куда ранен? Тяжело?

Шурочка. В ногу, правую! Говорит, все в порядке!

Сергеев (обрадовался). Ну, хорошо! (Входит в комнату.) Здравствуй! (Наклоняется, целует.) Как себя чувствуешь? Героем?

Борис. Ну, что ты, папа! Какой герой? Такие пустяки, что мне даже неудобно.

Сергеев. Куда ранен, как, чем? Расскажи. Тебе нетрудно говорить?

Наталья Семеновна. Пусть лучше меньше говорит, не утомляется.

Борис. Да нет! Все в порядке. Врач сказал, что я через десять дней уже смогу ходить.

Сергеев (берет стул, подсаживается ближе). Тогда рассказывай, не торопясь и спокойно.

Борис. Пуля прошла через бедро навылет. Кость не задета. А дело было так...

Все придвигаются ближе. Шурочка садится на кровать.

Наталья Семеновна. Ногу не задень, Шурочка!

Шурочка. Нет, я осторожно!

Борис. Дело простое и самое обыкновенное. Ходили мы несколько раз в бой, и все кончалось благополучно. Пули, как горох, по танку стучат. В танке жара нестерпимая, но в бою ничего этого не замечаешь. В последний раз, семнадцатого августа, не повезло: попал снаряд в правую гусеницу. Машину резко развернуло. Мы стали. Сидим. Бой кругом идет. Товарищи вперед ползут. Решил я посмотреть, в чем дело. Открыл люк, вылез...