Наталия Антонова - Расплата по чужим счетам

– А что-то повеселее?

– Повеселее? – переспросил он. – Ну, что ж, можно и повеселее:

Мирослава вздохнула и продолжила:

– Знаешь, мне кажется, что человек сам в большей мере предопределяет свою судьбу.

– И как же? – поинтересовался Морис.

– Когда человек думает о печали и наполняет мир вокруг себя тенями, то ему сопутствуют духи печали и привлекают печальные события. А если человек видит мир радужным, стремится к радости, созиданию, счастью, то ему сопутствуют духи радости и привлекают в его жизнь радостные события, наполненные светом, освещенные улыбкой, озвученные смехом, наслаждением, удовольствием.

– Интересная теория, – проговорил Морис.

Ей показалось, что он улыбается, но нет, Миндаугас был серьезен.

Дымчатые сумерки превратились в лиловый вечер. Мирослава и Морис решили поужинать на террасе. Тем более что сегодня из-за отсутствия Шуры Морис приготовил легкий ужин.

– Шуру загрузили на работе? – спросил Миндаугас.

– Не только это, – улыбнулась Мирослава.

– А что еще? – В глазах Мориса промелькнуло подозрение. Он не мог понять, что за подвох таится в словах и, главное, в широкой улыбке Мирославы.

– У него сегодня смотрины, – ответила Мирослава и, уже не сдерживая себя, расхохоталась.

– Какие еще смотрины? – не понял Морис.

– Ты что, не знаешь, какие бывают смотрины? – хмыкнула она.

– Почему не знаю, – растерянно проговорил он, – но при чем тут Шура?

– А при том! Что мама Шуры Софья Марковна спит и видит, как бы отдать Шуру в хорошие руки.

– Мы что, его плохо кормим? – брякнул Миндаугас.

Мирослава снова расхохоталась.

– Софья Марковна мечтает о внуках.

– Но Шура же еще молодой…

– В деле размножения молодость является плюсом, – всхлипывая от смеха, ответила Мирослава.

– Но мы живем в XXI веке.

– Это не довод.

– В смысле?

– Этот аргумент не убедит Софью Марковну.

– А Шура согласен?

– Размножаться?

– Нет, смотреть невест.

– Нет, конечно, но кто его спрашивал.

– Бедный! – искренне выдохнул Морис.

– Ничего, ему не в первый раз, отвертится.

– А он не может объяснить маме, что он еще не созрел для брака?

– Объяснял.

– И что?

– Софья Марковна тоже выкручивается, она не говорит, что вот тебе, Шурочка, невеста, а просто знакомит своего мальчика с девушкой из хорошей семьи.

Морис в глубине души искренне посочувствовал Наполеонову, но, скосив глаза на продолжающую хихикать Мирославу, вслух ничего не сказал. После чая Волгина обронила, что ей нечего сообщить клиентке.

– Еще не так много времени прошло, – отозвался Морис.

– Да, это так, но для родственников, потерявших близких, время идет совсем не так, как для остальных. Хуже всего, что, несмотря на идентичный способ убийства, мы не можем найти никакой связи между жертвами.

– Вы думаете, что она есть?

– Должна быть. Хотя связь может быть непредсказуемой…

– Например?

– Например, жертвы молодые мужчины, неженатые.

– Преступник работает в паспортном столе?

– Навряд ли. Нападение совершается поздним вечером или ночью.

– Время, когда на охоту выходит всякая нечисть…

– Вурдалаки?

– Я имел в виду маньяков или психически нездоровых.

– Да, с психикой у убийцы точно большие проблемы, – согласилась Мирослава.

– Может быть, какой-то псих сбежал из заточения?

– Нет, полиция проверяла. Но не исключено, что этот человек свихнулся недавно.

– На почве неразделенной любви?

– Может быть, и на ней…

– Но почему он кастрирует мужчин?

– Потому что это может быть женщина…

– Но как мужчины позволяют ей подойти к себе так близко с ножом?

– Нож она может где-то прятать и выхватывать его незаметно.

– Обычно мужчины снисходительны к юным хрупким девушкам.

– Тебе, как мужчине, лучше знать об этом.

– Я же сужу не по собственному опыту, – неожиданно смутился он.

– Морис, честно говоря, я плохо представляю, как хрупкая нежная девушка бьет в грудь ножом парня, а потом разделывает его.

– Может быть, это переодетый мужчина?

– Не знаю.

– Или все-таки кровавый ритуал не выявленной полицией секты?

Она не отвечала, глядя в сад.

– Я бы все-таки склонился к этой версии, – тихо проговорил Морис.

– Полиция прорабатывает в числе прочих и этот вариант.

Небо было усеяно огромными влажно мерцающими звездами. Слабый ветер колыхал листву.

– Как хорошо, – выдохнула Мирослава.

– Даже не верится, что жизнь конечна, – отозвался Морис, – и однажды наступил миг, когда звезды будут светить не нам и мы не услышим шепота ветра.

– Остается надеяться, что этот миг наступит не скоро.

– Да.

Утром позвонил Шура. Трубку взяла Мирослава.

– Детективное агентство «Мирослава» слушает.

– Это я, – сказал Наполеонов.

– О, Шурочка! Как прошли смотрины?

– Слав, мне не до шуток.

– Что случилось?

– Убит парень. Илья Маркович Павлов, студент.

– Вы так быстро установили личность погибшего?

– Он убит в подъезде своего репетитора. Эта женщина опознала его.

– Вот как?

– Да. Но загвоздка в том, что его просто ударили ножом в спину и столкнули с лестницы.

– Его не кастрировали?

– Нет.

– Может, это убийство из другой оперы?

– Может.

– Но тебя что-то настораживает?

– Да, – ответил он после продолжительной паузы.

– Что?

Снова пауза, и короткий ответ:

– Не знаю.

– У него ничего не взяли?

– Вроде бы нет. Деньги, ключи при нем.

– Ты хочешь, чтобы я приехала?

– Да.

Она положила трубку и повернулась.

– Что случилось? – спросил Морис, не отрывая глаз от ее лица.

– Убит юноша. Студент.

– Где?

– В подъезде своего репетитора. Скорее всего, он возвращался с урока, так как его ударили ножом в спину и столкнули с лестницы.

– Он не обернулся на шум шагов?

– Мог подумать, что это кто-то из жильцов.

– Убийство случилось вечером?

– Скорее всего. Я сейчас еду туда. Потом все тебе расскажу.

– Хорошо.

Когда Мирослава приехала по адресу, продиктованному ей Наполеоновым, следователь стоял на улице недалеко от подъезда и крутил в руках сотовый телефон.

Волгина выпорхнула из автомобиля и поспешила к нему.