Виктор Кустов - По метеоусловиям Таймыра [сборник litres]

– Изменилось.

Ладов помолчал.

– Я огорчён, – признался он. – Мне сегодня очень хотелось с вами поговорить.

…Он вернулся в номер.

Сел за стол, выпил коньяку. Пододвинул телефон, но позвонить Соловецкому не успел. В дверь негромко постучали, и он раздражённо бросил:

– Войдите!

Вошла Ольга Павловна. Словно не замечая его растерянности, присела на диван.

– Что же вы не угощаете? – произнесла она.

– Простите…

Ладов засуетился, налил вина, стал предлагать разложенные на столе деликатесы.

Ольга Павловна с улыбкой наблюдала за ним.

– Вы единственный человек, с которым я хотел бы быть откровенным, – сказал Ладов. Пересел в кресло напротив неё. – Давайте поговорим с вами о любви, а не о делах.

– Значит, вам дорого не моё отношение к вам, а ваше ко мне.

Эта женщина была умна, и Ладов не стал продолжать игру.

– Вы меня волнуете как женщина.

– Цинично, но честно. – Ольга Павловна усмехнулась. – И мне можно откровенно?

– Как хотите… Но прежде давайте выпьем…

– Я на работе, – сказала она. – А вы выпейте.

– А мне можно, я закончил свою работу… За вас…

Ладов выпил.

Ольга Павловна улыбнулась:

– Откровенность отталкивает только нечестных людей. Честным она не мешает… Но ведь вы не хотите моей откровенности…

– Вот как?.. Почему вы так думаете?

– Потому что я скажу вам неприятное…

– Какая интересная беседа… – Ладова обидели её слова, настроение испортилось, он начинал разочаровываться в Ольге Павловне. – Хорошо, я буду откровенен. Вы пришли сейчас, потому что вас послал начальник строительства?

Она удивлённо посмотрела на него.

– При чём здесь он?

– Но ведь вы с ним… Вы ведь знакомы и довольно близко…

Он ожидал, что она сейчас произнесёт «нет» и всё встанет на свои места. Но Ольга Павловна поймала его взгляд, долго смотрела с какой-то потаённой печалью, и он не выдержал, отвёл свой.

– Я надеялась, что вы не скажете этого… Но вы сказали… Именно поэтому изменилось моё отношение к вам… Не жалеете теперь, что объяснялись в любви?

– В любви?.. Ну что вы. – Ладов медленно развернул шоколадку. Надежды на приятный вечер не оправдались, и теперь ему хотелось обидеть, даже унизить сидящую напротив женщину. – В симпатии, только в симпатии… Вам к лицу злость, хотя она делает вас некрасивой и отталкивает… Такой вы, наверное, нравитесь только Солонецкому.

Ольга Павловна поднялась, окинула Ладова снисходительным взглядом.

– Вам это важно знать?

– Значит, вы его любовница, – со вздохом сожаления констатировал Ладов. – Вот так Солонецкий, – хихикнул вдруг он. – То-то Ирина…

Он запнулся.

– Я люблю его, – сказала Ольга Павловна. – Но думаю, вы этого не поймёте…

И вышла.

Затихли её шаги, а Ладов всё стоял посреди комнаты, приходя в себя от услышанного.

Ночью началась метель – первая весть длинной северной зимы. За несколько часов она набросала сугробы, перемела дороги. Запланированная Кузьминым поездка по трассе ЛЭП срывалась. Но утром по рации с ЛЭП передали, что кончилось горючее, а бензовоз из-за заносов не может выехать в посёлок. Надо было отправлять вездеход, и Кузьмин воспользовался оказией.

Расторгуев, пересевший на вездеход вместо заболевшего водителя, к десяти часам уже загрузился и заехал за главным инженером. На выезде из посёлка в стелющемся над землей снежном тумане он чуть не наехал на человека в малице и оленьих унтах, с охотничьими, обитыми камусом лыжами на плече. Ни рычащий вездеход, ни ругань Расторгуева, казалось, он не заметил, только взглянул через стекло на водителя и неторопливо пошёл дальше.

– Так это ты, что ли?! – растерянно крикнул ему вслед Расторгуев, примолкший под этим взглядом. И виновато добавил: – Не видно же ни черта…

– Знакомый? – спросил Кузьмин.

– Да чудик один, – неохотно отозвался водитель, – Аввакум. – И помолчав, объяснил: – Прежде у нас работал, а теперь охотой промышляет. Вроде учёным был раньше, потом в отшельники подался.

– В отшельники?! В наш век?

– Года три уже в тундре живёт. Только за продуктами и приходит, когда «кусать» нечего. А так – в Путоранах пропадает. – Расторгуев махнул рукой в сторону невидимых гор.

Помолчав, добавил, словно оправдываясь за свою растерянность:

– Личность тёмная… Только Юрий Иванович благоволит, разрешает ему и в гостинице без паспорта останавливаться. А вы что, не видели его раньше?

– Не приходилось.

– Вот же что делается… – ругнул Расторгуев ветер, взбивший плотный столб снежной пыли. – Однако не засесть бы нам…

Он приник к ветровому стеклу, бросая вездеход по неширокой просеке ЛЭП…

Вагончики лэповцев стояли километрах в двух от места, где заканчивалась просека. Недалеко от них грязным пятном среди белой равнины застыл застрявший бензовоз. Расторгуев попытался его объехать, но вездеход зарылся в снег по самое стекло, и он решительно заглушил двигатель.

– Всё, приехали. Дальше никак.

Достал из-под сиденья ракетницу, выпустил пару красных ракет в сторону вагончиков, и оттуда, склоняясь под порывами ветра, к ним двинулось несколько человек.

Кузьмин выпрыгнул из кабины и, проваливаясь в снег, пошёл им навстречу.

На полдороге его встретил начальник участка Божко. Махнул своим людям, те потащили к вездеходу наспех сооружённую волокушу.

– В гости к нам! – прокричал Божко и пошёл впереди главного инженера. – А мы тут маху дали, утром выслали машину, а она застряла. Ни одного бульдозера на ходу, всю горючку съели.

– На будущее учтите! – прокричал Кузьмин. – Запас должен быть!

– Да это понятно, – закивал Божко, оправдываясь. – Кто ж знал, что так рано запуржит…

Он открыл дверь вагончика.

Кузьмин вошёл в пахучее помещение. Расстегнул шубу, но снимать не стал, сел за стол, наслаждаясь терпким теплом.

– А что Сорокин не позаботился?

Божко махнул рукой.

– Мы для него пасынки. Он тут с лета не был.

– Вчера же собирался, – усмехнулся Кузьмин.

Сорокин и прежде обманывал его, но не так откровенно.

Он скинул шубу.

– Вызови-ка его мне.

Пока Божко дозванивался до начальника управления механизации, Кузьмин разглядывал схему трассы. Был пройден всего лишь маленький отрезок и, пожалуй, самый лёгкий. Впереди раскинулись болота, лишайниковая тундра. Он вспомнил цифры сметной стоимости строительства ЛЭП и свои расчёты из красной папки. В записке он предлагал отказаться от прокладки трассы, а ставить опоры десантным способом, с вертолёта, на станционарную, монтируемую на базе подушку. Он вычертил это основание похожим на щётку, с зубьями-трубами, уходящими в скважины. Это было дороже применявшегося метода, если жить сегодняшним днём: один час вертолётного времени чего стоит, но это сокращало сроки строительства. И в конечном счёте это было гораздо выгоднее, но требовало средств именно сегодня. И немалых.