Виктор Кустов - По метеоусловиям Таймыра [сборник litres]

От этого занятия его оторвал голос Кузьмина.

– Я могу понять и объяснить многие просчёты, но когда руководитель лжёт, прикрывает своё нежелание или неумение работать громкими словами, когда он знает меньше начальника участка, не правильнее ли будет поменять их местами. Моё мнение, Сорокин, однозначно: вы не соответствуете своей должности.

Забившийся в дальний угол Сорокин сжался ещё больше под взглядами повернувшихся к нему. Он только что подал совсем безобидную реплику, не ожидая такой реакции, и теперь никак не мог сообразить, что ответить главному инженеру.

Его выручил Костюков.

– Геннадий Макарович несколько предвзято относится к начальнику управления механизации. Я понимаю, что все мы люди-человеки, но вам, как главному инженеру, надо уметь быть объективным. Иначе, – он развёл руками, – мы с вами тоже не имеем права руководить людьми. Легче всего вот так огульно оговорить человека. Такие же грехи, как у Сорокина, можно найти у каждого из сидящих здесь. Да и вы, Геннадий Макарович, не безгрешны…

– О чём речь? – приподнимаясь, пробасил Гриневский. – О какой такой необъективности – Сорокин мне рекорд угробил, моих мужиков премиальных лишил! Бульдозер две недели ремонтирует, я его обещаниями за два года уже во как сыт, – он рубанул ладонью по шее. – Все задержки по его вине. Правильно говорит главный, не тянешь – уступи место!

– Разрешите мне, – поднялся Смирнов, заместитель по общим вопросам и секретарь партийной организации. Неторопливо поправил очки, ровным тихим голосом произнёс: – Разве эти вопросы нельзя решить в рабочем порядке? Кадровая политика – это компетенция начальника строительства. Что же касается Сорокина, то понижать его за эти промахи не стоит, но предупредить надо. И дать время на исправление недостатков.

– Чтобы он завалил до конца то, что ещё не успел, – вполголоса произнёс Кузьмин.

Но Сорокин услышал.

Распаренный, красный от волнения, он вскочил с места, протиснулся между сидящими, вышел на середину.

– Ну что ж, Геннадий Макарович, вы начали этот разговор, так теперь выслушайте и меня. Вы заявили, что я плохой руководитель. А может, не в этом дело? Что же вы умолчали о том, что Сорокин слишком много о вас знает? Что вы видите себя уже в кресле начальника строительства? Гриневский вас устраивает, даже когда план валит, он ваш, он за вас, о нём вы ничего плохого не скажете, а если понадобится, то и защитите. Прикроете. И Божко ваш… Вы только и ждёте удобного случая, чтобы устранить неугодных вам, честных и принципиальных людей. А начальник строительства добрый, он – извините меня, Юрий Иванович, – близорукий добряк и никак не может раскусить вас… Нет, Сорокин за двадцать лет работы никогда не уступал карьеристам. Сорокин всегда боролся с ними, а сейчас тем более будет бороться. И если не поймёт этого Юрий Иванович, я полечу в главк, в министерство: вы, а не я, не соответствуете своей должности, вы, с вашим голым администрированием и нравственной нечистоплотностью…

– Довольно! – Солонецкий грохнул кулаком по столу. – Хватит, Сорокин! – Лицо его побелело, руки подрагивали. – У нас производственное совещание, а не профсоюзное собрание. Договорились чёрт знает до чего… Выйдите в приёмную, остыньте, потом зайдёте и доложите, что собираетесь предпринять, чтобы выправить положение.

Сорокин постоял, растерянно глядя на Солонецкого, потом медленно пошёл к выходу.

– Человек взволнован, не сдержался, но выгонять – это, простите, барские замашки, – нарушил тягостную тишину Костюков.

– Я готов вас выслушать после планёрки, – жёстко сказал Солонецкий. Повернулся к Кузьмину: – Продолжайте, Геннадий Макарович…

Но деловой настрой был утрачен, и Солонецкий скоро подвёл черту, пообещав в течение недели объехать все подразделения и разобраться, кто как работает.

Выходили из кабинета молча, не глядя друг на друга, но в коридоре загудели, заспорили, и Солонецкий попросил Кузьмина:

– Прикройте дверь, Геннадий Макарович, мне с вами нужно поговорить. – Подождал, пока тот вернётся на место, спросил: – Зачем вы подняли вопрос о Сорокине? Надеялись, что я поддержу? Так ведь не делается. Это люди. Кто теперь объяснит ваше поведение этим… – Он обвёл рукой пустые стулья. – Кто их убедит в вашей правоте?

– Я никого не собираюсь убеждать, – на скулах Кузьмина заходили желваки. – Всё очевидно.

– Для вас. – Солонецкий погладил занывшее плечо. – А для остальных не совсем… С Сорокиным я поговорю, но вы подумайте, что сейчас произошло. Иногда стоит не только по одним делам судить, кто на что способен.

– Я изложу своё мнение в докладной.

– Ничего ты не понял, – устало сказал Солонецкий. – Идите, товарищ главный инженер.

Поднял трубку красного аппарата, но в ней почему-то была тишина, и он раздражённо закрутил диск местного телефона.

– Почему связи с главком нет?! – кричал он, не замечая, что кричит. – Какое повреждение?.. Исправляйте!

Налил в стакан воды, выпил, стараясь не смотреть на дрожащие руки.

Бросил под язык таблетку.

Подождал, пока она растает, вызвал секретаршу.

– Вера Сергеевна, я тут нагрубил телефонисткам, – не поднимая головы, сказал он, – позвоните им… И передайте мою просьбу, чтобы связь наладили побыстрее.

– Вас Пискунов искал.

– Что у него?

– Говорил, что срочно нужны.

– Соедините.

Пискунов, срывающимся от старания голосом, стал докладывать, что самолёт с товарищем Ладовым на борту благополучно приземлился в Турильске.

– А что у вас там, диверсанты есть? – относя трубку подальше от уха, спросил Солонецкий.

– Диверсанты?! – встревоженно прокричал Пискунов. – Никак нет, товарищ начальник строительства, пока не замечалось… Но я прикажу…

– И пассажиров давно пора всех обыскивать, – морщась, продолжал Солонецкий.

– Так точно, с сегодняшнего дня.

– Что с сегодняшнего дня?

– Начнём обыскивать.

– Вы что, Пискунов, шуток не понимаете?

В трубке затаённо задышали, и Солонецкий пожалел отставного майора.

– Отставить обыскивать. Ждите моего распоряжения на этот счёт. – Подумал: услышь эту фразу автор анонимки, чёрт знает что мог бы по ней накрутить, и добавил: – Но это будет не скоро, не раньше, чем когда заместитель начальника главка прилетит к нам в следующий раз.

Положил трубку.

– Туров к вам, – заглянула в кабинет Вера Сергеевна.

Туров ввалился в шубе, в шапке, молча достал из шифоньера пальто Солонецкого, распахнул.

– Одевайся… Вчера на рыбалку ездил.

– Ну и как?

Солонецкий послушно оделся.

– Вот такие, – Туров развёл два пальца на руке. – Но клевали зверски.

– Хоть бы душу не травил… Куда ты меня?

– Пошли.

Подталкивая в спину, он провёл Солонецкого по коридорам.