Айрис Мердок - Лучше не бывает

– Хорошо, я только хотел убедиться.

Они напряженно смотрели друг на друга.

– Что ж, продолжайте.

Для начала Дьюкейн повернулся и с долгим вздохом налил себе немного джина. Затем он плеснул в стакан сухой вермут, тщательно измерив дозу. Затем он опять изучающе посмотрел на Бирана с выражением сурового любопытства.

– Давайте уже, – сказал Биран. – Вы играете со мной, как кошка с мышкой.

– Кошка и мышка, – сказал Дьюкейн. – Да. Что ж, вам нужно смириться и немного побыть, как вы удачно выразились, мышкой. Я хочу задать вам несколько вопросов.

– Значит, вы еще не пришли к какому-то решению? Или вы хотите поставить меня на колени? Oro supplex et acclinis [20]. Вы думаете, вы – Бог?

– Всего лишь несколько вопросов, мой дорогой Биран.

– Спрашивайте, спрашивайте.

– Где Джуди?

– Я не знаю, – сказал Биран удивленно. – Вы велели мне бросить Джуди. – Он хихикнул.

– И вы сделали это?

– Нет. Она бросила меня. Она просто исчезла. Я думал, она ушла к вам. Должен сказать, что я почувствовал облегчение.

– Она не со мной, – сказал Дьюкейн. – Но не думайте о ней. Забудьте.

– О чем вы говорите, Дьюкейн? Давайте перейдем к делу.

– Вы слушайте, слушайте.

– Я слушаю, как ни удивительно.

– Биран, вы все еще любите свою жену?

Биран резко поставил стакан на стол и отвернулся. Он прошелся по комнате.

– Какое это имеет отношение?…

– Отвечайте мне.

– Я не знаю.

– Хорошо, подумайте. У нас много времени.

Дьюкейн сел на один из своих легких стульев и стал раскачивать стаканом, как бы проводя в воздухе восьмерку. Он отхлебнул немного.

– Это мое дело.

Дьюкейн молчал. Дыша медленно и глубоко, он созерцал свой стакан. Ему казалось, что он тоже пахнет морем. Наверно, теперь ему не избавиться от этого запаха до конца своих дней.

– Хорошо, – сказал Биран. – Да, я все еще люблю свою жену. Нельзя забыть такую женщину, как Пола. А теперь, когда я удовлетворил ваше странное любопытство, может быть, мы вернемся к интересующему нас делу.

– Но это дело тоже имеет отношение к заданному мной вопросу, – сказал Дьюкейн. – Вы не думали вернуться к Поле?

– Нет, конечно нет.

– К Поле и близнецам?

– Нет пути назад к Поле и близнецам.

– Почему назад? Может быть, вперед? Они не остались только в прошлом.

– Точней говоря, Пола писала мне довольно давно. У нее своя жизнь. Могу я узнать причину ваших удивительно неуместных вопросов?

– Уместных, уместных. Не давите на меня. Я очень устал. Налейте себе еще.

Дьюкейн подвинул свой стул поближе к огню и отхлебнул пахнущий вермутом джин.

Биран, ходивший по комнате, подошел к креслу напротив, оперся на него и с удивлением воззрился на Дьюкейна.

– Вы служили в десантных частях, – сказал Дьюкейн. Он посмотрел на стройную фигуру Бирана, его напряженное, слегка подергивающееся лицо под сухим шлемом волос.

– Ваш ум сегодня блуждает в разные стороны, – сказал Биран.

– Этот случай с Эриком Сирзом. Именно потому вы чувствуете невозможность вернуться к Поле?

– Господи боже! Кто рассказал вам об Эрике Сирзе?

– Пола.

– Ах, она. Интересно. Что ж, это вроде препятствия. Если изувечишь любовника жены и лишишь его ноги…

– Это преследует вас в ночных кошмарах?

– Я бы так не сказал. Но это, конечно, из того разряда событий, которые меняют отношения, меняют психологию.

– Я знаю. Пола тоже так чувствует.

– Кроме того, Пола ненавидит меня.

– Нет. Она все еще любит вас.

– Об этом она вам тоже сказала?

– Да.

– Господи! Зачем вы лезете во все это, Дьюкейн?

– А вы не понимаете?

– Нет.

– Вы сказали, что я командую и могу ставить свои условия. Хорошо, вот мое решение. Я умолчу обо всем, если вы сделаете хотя бы попытку вернуться к Поле.

Биран отвернулся и подошел к окну.

Дьюкейн начал говорить быстро и взволнованно, слегка извиняющимся тоном:

– Я помню, как вы сказали «черт побери, мой долг», и сейчас я думаю, что вы были совершенно правы и что есть другой долг. Я не хочу ломать вашу жизнь. Зачем мне это? Это не спасет ни бедного Рэдичи, ни бедную Клодию. А что касается закона, то человеческий закон – лишь грубое приближение к справедливости, и он слишком грубый инструмент, чтобы оперировать им в той ситуации, в которой вы оказались. Это не значит, что я разыгрываю роль Бога, просто это дело было мне поручено, и я сделал что мог. Я хочу, чтобы оно закончилось, не принеся новых бедствий. Что же касается расследования, я знаю ответ на все вопросы, и я доложу о них, не вдаваясь в ненужные детали. Мысль о Поле пришла по вдохновению, помимо всего, как удачное предположение… Она, конечно, любит вас, так почему же не попытаться? Я прошу вас только попытаться. – Дьюкейн встал и резко поставил стакан на каминную полку.

Биран подошел и чуть отклонился назад. Он пробормотал:

– Выбор у меня небольшой, правда?

– Ну, у вас есть выбор и нет его, – сказал Дьюкейн. – Могу вас заверить, что я все равно сохраню все в тайне. В любом случае, как бы вы ни поступили. Но так как вы джентльмен…

– Вы – сумасшедший. Это будет ужасно. Не могу понять, почему это вам кажется такой хорошей мыслью.

– Я говорил с Полой об этом, конечно в общих словах. Я не рассказал ей все это. И я думаю, что она хотела бы начать все снова. Она тоже не смогла оставить вас в прошлом.

– Несомненно, вы находите это странным, – сказал Биран. Он встал и посмотрел в огонь. Затем он сказал: – Хорошо, Дьюкейн, хорошо. Я попытаюсь, только попытаюсь. Бог знает, что получится.

– Хорошо. Вы сами иногда думали о примирении?

– Да, но только как о фантазии. Когда двое довольно упрямых людей расстаются так, как мы расстались…

– Я знаю. Вот почему мне показалось, что deus ex machina [21]будет тут нелишним.

– Я думаю, вы довольны собой. Хорошо. Но вдруг окажется, что Пола и видеть меня не может? И не могу себе представить, что я превращусь в идеального, верного мужа.

– Нет, вы останетесь таким же негодяем, как раньше.

Биран улыбнулся и взял свой стакан.

– Удивлен, что вы, наоборот, не хотите спасти Полу от моих лап. Забавно, я привык думать, что, возможно, вы и Пола… Это меня очень мучило. Сама мысль, что кто-то рядом с Полой, невыносима для меня, но, если бы это были вы, было бы еще хуже…

– Что ж, если вы не хотите, чтобы вокруг нее вертелись другие мужчины, вы должны сами приударить за ней. Между прочим, я добавляю еще условие. Вы должны рассказать Поле все.

– О Рэдичи и так далее?

– Да. Конечно, тогда право Полы отвергнуть вас. Но я не думаю, что она так поступит. Вот, это мне больше не нужно. Держите.

Дьюкейн протянул Бирану предсмертную записку Рэдичи. Биран положил его на каминную полку. Он сказал:

– Я думаю, было бы умнее, если бы вы рассказали Поле. Я имею в виду – просто изложили бы факты. Тогда она решит, хочет ли она меня видеть. Она должна решать в любом случае.