Джефф Мариотт - Нарко. Коготь ягуара

– И ничего такого. Моя мать на пятнадцать лет моложе отца.

– Но сколько ей было, когда они поженились?

– По-моему, года двадцать два.

– Толком не знаю, сколько было Тате, но немного. Где-то лет пятнадцать.

– Если ее родители были не против… – пожал плечами Агилар.

– Да уж где им. Когда мы иной раз выходим по бабам, он всегда берет самую молоденькую путаночку. Что до меня, я люблю, чтобы баба была в теле и с опытом.

– Ты ходишь по бабам с доном Пабло?

– Иногда. Ты тоже сходишь как-нибудь на днях. Он любит брать ребят с собой и платить за них. По-моему, это заставляет его почувствовать себя щедрым, да притом он считает, будто мы от этого чувствуем себя перед ним в долгу.

Агилар не знал, как к этому отнесется. Со дня смерти Луизы он почти не помышлял ни о женщинах, ни о сексе. Он всегда предполагал, что придет день, когда заинтересуется этим снова, но пока был неразделим со своей утратой. Луиза являлась ему в снах, а порой ему казалось, что он видит ее на улицах. Быть с кем-то другим для него равнозначно предательству.

Видел он и Монтойю – в кошмарах. Видел страх в глазах бывшего друга, искажающую лицо боль, когда Агилар резал его, набегающую лужу крови на полу. Редкую ночь эти воспоминания не всплывали на поверхность хотя бы раз. Он пытался изгнать их мыслями о Луизе, но это помогало лишь изредка.

– Я не говорю, что это плохо, – растолковал Змееглаз. – Просто, знаешь, он так взбеленился на этого мужика вчера вечером, а Адриане девять. Вот мне и стало любопытно, какая для него слишком маленькая, а какая в самый раз.

– Наверно, нам этого не узнать, – отозвался Агилар. – И так оно и должно быть.

– Пожалуй, ты прав. Я рад, что он так поступил. Тем, кто охотится на детей вроде этого, надо всем яйца поотстреливать напрочь. Да и то мало будет.

– Ага, – согласился Агилар. – Грех это, ничего не скажешь.

– Это коверкает ребенка, – заметил Змееглаз. – Делает его недоверчивым. Подлым.

– Его?

– Это ведь и с мальчиками случается, знаешь ли. – Выражение его лица при этих словах было странным – нечто среднее между смущением и печалью. Он указал на себя, и Агилар не знал, как именно это понимать.

– Ты? – спросил.

– Я не стыжусь, – пожал плечами Змееглаз. – Я ничего не мог поделать. А когда достаточно подрос, нашел ублюдка и вышиб ему мозги. Мое второе убийство. – Он криво, неловко усмехнулся. – Первое было просто для практики, чтобы убедиться, что справлюсь, когда найду его.

Агилар не знал, что и сказать. Он уже немного сошелся со Змееглазом, работая с ним вместе, но не настолько близко. И подобные откровения казались как минимум преждевременными.

И все же, рассудил он про себя, Змееглаз прав. Сам он ничего дурного не делал, это с ним поступили дурно – несомненно, против его воли. И он разобрался с этим, как надлежит, когда смог.

– Сожалею, что это случилось, – сказал Агилар. – Но рад, что ты посчитался.

– Ага, я тоже.

Они на время примолкли, глядя на дождь и машины, изредка проносившиеся по улице в фонтанах брызг. Потом Змееглаз встрепенулся:

– Эй, только не говори никому, лады?

– Лады, – отозвался Агилар. – Нет проблем.

– Я не стыжусь, – повторил Змееглаз. – Но и трепать об этом всем и каждому я бы не хотел. Сам не знаю, с чего и тебе-то сказал.

– Все путем, – заверил Агилар. – Я умею хранить секреты.

– Мы ведь все это умеем, правда? Кабы мы не умели хранить секреты, Пабло нам бы головы поснимал.

Посмеявшись, они снова примолкли.

А дождь все не утихал.

После вахты Агилар принял горячий душ и устроился в удобном кресле с книгой. Он нашел на полке экземпляр посмертно изданного романа Андреса Кайседо «¡Que viva la música!» [29] «¡Que viva la música!» («Да здравствует музыка!», исп. ) – одно из важнейших произведений А. Кайседо, которое многие считают шедевром современной колумбийской литературы. и взял его из любопытства. А теперь его захватило повествование о Марии дель Кармен Уэрте и Кали [30] Город в Колумбии. 1970-х, хорошо знакомом самому Кайседо. Некоторые другие смотрели «Sábados Felices» [31] «Sábados Felices» («Счастливые субботы», исп .) – колумбийское комедийное шоу, дебютировавшее в 1972 году. , покатываясь от смеха, но Агилар никогда не считал Альфонсо Лисараса таким уж забавным, и смог уйти в книгу с головой.

– Чтение. Это славно. Мне надо бы читать побольше.

Подняв глаза от книги, Агилар увидел стоящего рядом Эскобара.

– Я люблю читать, – продолжал Эскобар. – Но в последнее время читаю по большей части газеты и новые общественно-политические журналы. Мне она подойдет?

– По-моему, да, – ответил Агилар.

– Извини, что отрываю, – сказал Эскобар. – Мы направляемся в Асьенду Наполес. Завтра к нам наведается важный гость из Северной Америки. Хочу поразвлечь его там пару деньков.

– Все едем? – осведомился Агилар.

– Большинство. Тата хочет, чтобы ее вез ты. Я обычно не езжу в одном автомобиле с ней, Хуаном Пабло и матерью. На случай беды, сам понимаешь.

Агилар уже обратил на это внимание.

– Я думал, у нее свой постоянный шофер.

– Да. Но ты запал ей в душу. Не слишком запал, если улавливаешь, куда я клоню, но запал. Я пытался ее отговорить – не то чтобы я тебе не доверял, но я ездил с тобой лишь раз, вчера вечером, и у меня сложилось впечатление, что в «Бенце» тебе было не слишком уютно.

– Ни разу не водил ничего подобного. Очень шикарный.

– Что ж, для этой поездки возьмешь один из «Ленд Крузеров». Я поеду следом, километрах в двух позади. У тебя будет радиотелефон, так что, если будут намечаться какие-нибудь неприятности, сможешь дать мне знать.

– Как скажете, Patron. Уже выезжаем?

– Скоро.

– Можно мне прихватить книгу с собой? Она была на полке внизу.

– Конечно. Только не забудь, где взял, и привези, когда мы нагрянем сюда в следующий раз.

Агилара это удивило. Эскобар очень ко многому – вроде убийств – относился походя, но в других вещах был очень дотошен.

Впрочем, он уже усвоил, что El Patrón – человек сложный и многослойный. Стоило Агилару подумать, что он наконец-то постиг этого человека, как тотчас открывал нечто новое и неожиданное.

Пожалуй, Эскобар специально культивирует это, чтобы постоянно держать людей в напряжении. Во всяком случае, рассудил Агилар, наверно, он этого добивается, раз большинство людей на свете хотят либо прикончить его, либо арестовать, либо прикарманить его деньги. «Уж лучше пусть у Пабло голова болит, чем у меня», – подумал он. Он уже зарабатывает больше денег, чем рассчитывал, но до такого богатства, как у Эскобара, ему не дотянуть никогда, и его это вполне устраивает. Со своей колокольни он прекрасно видит, что с богатством бед не оберешься.

Тата заняла переднее пассажирское сиденье, а Хуан Пабло и Эрмильда – заднее.