Инна Бачинская - Среди восковых фигур

Взгляд ее скользит по именам и телефонным номерам, ей немного стыдно, что она подсматривает без спроса, но ей так хочется убедиться, что у Алекса есть знакомые девочки… Иван, Богумил, Венцис, Альфонсо, Витас, Анджей, иногда только инициалы. Она с оторопью выхватывает взглядом знакомые цифры и незнакомое имя: Майк. Не сразу осознает, что это номер Миши и его же имя. Открывает сообщения, читает…

Плоский аппаратик выпадает у нее из рук, со стуком ударяется об пол. Пани Катаржина трет рукой лоб, чувствуя странную невесомость в затылке, предметы вокруг начинают терять очертания, размываются и исчезают, перед глазами повисает серая пелена…

– Пришел ответ на твой запрос, – сообщил капитан Астахов Федору Алексееву. – Можем сбежаться, растолкуешь, а то я неизвестно каким хреном занимаюсь, и главное, опять попался на твою философию. С Савелием на пару замутили?

– Спасибо! – обрадовался Федор. – Замутил я один.

– Ночью, при луне?

Чувствовалось, что у капитана настроение не задалось с самого утра, он был полон едкой язвительности, ему хотелось выложить Федору все, что он думает о его ночных бдениях и вообще о философах. Но Федор был настроен миролюбиво, а потому только и сказал:

– Луна… да, была, кажется. В восемь? Савелию я позвоню. До встречи.

– Угу, – разочарованно буркнул капитан.

…Они сидели за своим «отрядным» столиком в углу, трое таких разных мужчин, но тем не менее чувствовалось, что это спетый коллектив. И примыкающий к ним Митрич, любовно поглядывающий издалека. Трепетный Савелий Зотов, недоумевая, что случилось, ведь только недавно виделись, озабоченный и недовольный капитан Астахов и непроницаемый философ Федор Алексеев, полный нетерпения, но умело это скрывающий.

– Считаю заседание клуба «Тутси» открытым, – сказал капитан. – Кто первый?

– У меня вопрос, можно? – поднял руку Федор. – Ты сказал, что получен ответ, можешь огласить?

– А какой вопрос? – спросил Савелий. – О чем спрашивали?

– Ответ положительный, – сказал капитан. – Спрашивал философ.

– Я просил капитана узнать о резонансных убийствах в двух городах за определенные годы.

– В каких городах?

– Скажем, в городах N. и К. Помнишь, Савелий, ты звонил… Кстати, ты подсказал мне идею про камеры по проспекту Мира, и в итоге Бураков был арестован по подозрению в убийстве Лидии.

– Бураков убил Лидию? Но его же никто в музее не видел! И я тебе подсказал… Что я подсказал? – Вид у Савелия был недоуменный.

– Не арестован, а задержан, – заметил капитан. – По подозрению в убийстве. С ним уже работает Пашка Рыдаев. – Мэтр Рыдаев был известен в городе как самый дельный и бессовестный адвокат, способный отмазать серийного убийцу, пойманного с поличным. – А то, что никто его не видел, значит, повезло. Сумел просочиться незамеченным. Закрой глаза, Савелий. Закрыл? А теперь скажи, какого цвета у меня галстук?

Савелий закрыл глаза и задумался.

– Ладно, открывай, – разрешил капитан. – Ты же знаешь, я терпеть не могу галстуки и никогда не ношу. Вот так и свидетели, никто ни хрена не видел.

– Ты сказал что-то про банк с камерой слежения напротив музея восковых фигур, помнишь? – сказал Федор. – Мы еще говорили об убийствах актрисы и гонщика… Еще о Кротове и Лидии, помнишь?

– Помню… кажется. Ты сказал, что из двенадцати восковых фигур убиты три, в смысле трое, с кого лепили. И еще Лидия, хотя ее там нет. И еще ты сказал, что смерти Кротова и Лидии выпадают из системы.

– Верно, Савелий. Если бы вы, господа, внимательно осмотрели все скульптуры, то пришли бы к выводу, что там есть подлинные шедевры, как считает Иван Денисенко, а кому, если не ему, знать в этом толк. Это видно даже неискушенному зрителю – от некоторых мороз по коже, а другие, кроме любопытства, ничего не вызывают. То есть однозначно шедевры, сделанные с любовью, и дежурный вариант. Например, к шедеврам относятся фигуры гонщика Кости Рахова, актрисы Анны Пристайко, она же прима, и нашей знакомой ведьмы Саломеи Филипповны. А вот остальные, включая Кротова, мэра, балерину и так далее, относятся к дежурному варианту. Гонщика и актрисы уже нет, как вам известно. Какое отношение имеет смерть Кротова к музею, мы не знаем. Никакого, я думаю. Я упоминал, что знаком с Ростиславом Мироной, скульптором, который появился неизвестно откуда около трех лет назад. Иван считает, что он гений, но талант его от дьявола. Его восковые портреты действительно производят неприятное впечатление. Иван говорит, все нутро модели переместилось на лицо куклы. Гонщик – грубоватый рубаха-парень, не дурак выпить и поволочиться за женщинами, хитрован, не гнушающийся подкрутить спидометр, актриса – стерва, жрет поедом молодых и перспективных, ведьма – потусторонняя сила, мощь, фанатизм…

– Куда ты клонишь, Федя? – недоуменно спросил Савелий, переглянувшись с капитаном. Тот пожал плечами.

– Мне вдруг пришло в голову: а что, если уничтожаются самые удачные модели? В смысле, из жизни изымаются живые оригиналы, так сказать, чтобы восковая копия-шедевр из музея перешла в разряд оригинала?

Капитан Астахов поднял глаза к потолку, как делал всегда, заслышав очередную дикую версию из области мутной философии. Правда, обычно эти двое действовали на пару, а сейчас, похоже, Савелий в ауте – вон, обалдел как, бедняга, только глазками хлопает. Философу удалось переплюнуть этого… как его? Дельфийского оракула!

– Кем изымаются… живые оригиналы? – не сразу сумел выговорить Савелий и снова посмотрел на капитана.

– Автором, Савелий, – сказал Федор. – Автором! Неужели не ясно?

– Но зачем? – вскричал тот.

– Не знаю. Ревность создателя, должно быть. Считает, что создает новых людей, более совершенных, чем оригиналы. Они не стареют, не брюзжат, не жрут и не пьют. Он их обожает. Иван говорит, он с ними разговаривает. Я лично видел, как он стоял перед куклой, смотрел на нее, поправлял что-то… Считается, что все настоящие художники в широком смысле люди анормальные, со своим видением и ущербным моральным кодексом. Или вовсе без кодекса. Взять, например, нашего Ивана…

– Только вот этого не надо! Иван нормальнее нас всех, – заметил капитан. – Пусть не свистит, гений свалок, и не примазывается. Насчет его морального кодекса согласен, хромает. А вот версия насчет изымания… И-зы-мания, господа! Изымания оригиналов из реальности… – Он издевательски похлопал. – Супер! Креатив! В каком страшном сне… Кина насмотрелся? И ты, Федька, этот… как его? Брут! А ведь был дельным опером. Тьфу!

Савелий не смотрел на Федора. Ему стало неловко за друга, он был полностью согласен с капитаном. Идея из романа ужасов даже для Савелия с его дамскими книжками оказалась слишком фантастической.