Екатерина Островская - Двери в темное прошлое

— Госпожа Ленц предупреждала, чтобы с ними никаких контактов.

— А кто она такая? Фирма «Ленц» теперь наша — твоя и моя. Катарина получила огромные отступные, а потом еще и наследство от родителей. Она теперь — очень богатая фрау. Богаче нас с тобой. И что — на этом основании собирается до конца своих дней учить нас жить? Патент твой китайцы выкупают за очень и очень приличные деньги. На них можно открыть свою сеть мебельных центров.

Марина покачала головой и произнесла тихо:

— А вдруг я не захочу продавать патент?

Валентин посмотрел на нее удивленно.

— А разве нет?

Она молчала, но муж воспринял это по-своему.

— Ну, хорошо. Не хочешь сеть магазинов, оставим на жизнь. Лет на сто должно хватить. Будем отдыхать, пускай другие работают на нас. А то пашешь-пашешь… Отдохнуть некогда. Завтра тоже куча дел, но завтрашний день выпадает, потому что надо на отпевание и на кладбище ехать.

— А я уже отказалась, — сказала Марина, — сказала, что не могу…

— Мне Люба сообщила это, когда звала на кладбище, — кивнул муж, — у тебя будто бы некрофобия. Ты боишься мертвецов.

— Она так сказала? — не поверила Лужина. — Я совсем по-другому…

— Да ладно, — отмахнулся Валентин, — не едешь, и хорошо. Что там делать? Я тоже согласился лишь из вежливости, чтобы не было обид. Что мы, друзья, что ли, с Леонидом Ивановичем были? А на кладбище еще весь коллектив банка пригонят… Толпа и без меня приличная соберется.

Марина подумала, стоит ли ей рассказывать о своих подозрениях, и все же решилась.

— Мне кажется, что Люба с мужем, а может, и она одна имеет какое-то отношение к убийству Панютина. Во-первых, от его убийства прямую выгоду получает ее муж, который теперь занимает более высокую должность, получает оклад куда более высокий…

— Он и так получал… — попытался остановить ее Валентин.

Но Марина замахала руками.

— Дай мне договорить! У Любы тяжелое прошлое. Она была любовницей какого-то бандита. Потом появился Панютин, и тот бандит решил устроить с ним какие-то разборки, но у Ивана Андреевича нашлась серьезная… как это говорят… крыша, да? И он помог и Леониду Ивановичу, и ей. Роман ее с Панютиным продолжился, но наш сосед не хотел жениться на ней и как-то после новогоднего корпоратива она вроде как случайно сошлась с Гуревичем…

— Которого она теперь решила сделать руководителем банка, — продолжил Валентин.

— Ну, ведь похоже на правду, — попыталась отстоять свою версию Лужина, — а теперь они все живут бок о бок, дружат. А как можно дружить, если эта самая Люба и с тем, и с тем, и с тем?

Но муж покачал головой.

— Все гораздо проще. Они живут рядом несколько лет и еще уйму лет были знакомы до этого. Мужикам все равно, кто из них с кем спал. Тем более Люба не подарок, как ты сама видишь. И стара к тому же. Она ничего не смогла бы придумать и организовать. Зачем ей? У нее и так все хорошо…

Они сидели в креслах в большой гостиной комнате — такой огромной, каких не бывает в типовых городских квартирах. Большой дом, свежий воздух — все, о чем мечтала когда-то Марина, теперь у них есть. Должно присутствовать и счастье, но вместо него на сердце была тревога. И непонятно, откуда она взялась. Теперь казалось, что тревога прокралась в нее в тот самый момент, когда она оказалась здесь. Понятно, что дом не может быть причиной, а что-то другое, огромное и страшное теперь терзало ее. Произошедшие убийства? Но убили людей, которых они с мужем едва знали, а потому горевать особо не было повода. Что-то более существенное витало теперь в воздухе, пропахшем запахом сосновой хвои и цветов, полыхающих на соседских участках.

— Твоего бывшего одноклассника сегодня арестовали, — вспомнила Лужина.

— Я в курсе, — кивнул Валентин, — я, впрочем, сразу говорил, что это он. А мне никто не верил — мол, хороший работник убить не может. Но я-то знаю его лучше всех.

— Но зачем ему убивать Панютина?

— А он его и не убивал. Его же взяли за убийство Олега. Я все знаю.

Он посмотрел на жену и продолжил:

— Знаю даже побольше, чем все эти следователи вместе взятые. Я тебе не говорил, но я был немного знаком с Панютиным раньше. Как знаком: видел пару раз до того, как мы приехали сюда. И дом здесь брать тоже он мне посоветовал. Я, кстати, через его банк и проводил сделку. Так вот, в последние дни, прости уж, но я подолгу не бываю дома. Дело даже не только в нашем бизнесе, просто я проводил свое собственное расследование. Мне очень хотелось узнать, кто мог убить хорошего человека. Так вот, удалось выяснить, что Леониду Ивановичу были должны все. Не банку «Ингрия», а лично председателю правления как физическому лицу. Как удалось установить, ему должны были: Олег Хепонен, Вадик Катков, оба проживающих здесь продюсера. Даже мужья твоих новых подружек были у него в должниках. Подчиненные в должниках у начальника — ты представляешь?! Сумм я не знаю, конечно. Но думаю, что они не маленькие. Про Олега Хепонена мне сказал сам Панютин. Я спросил: «Сколько же он вам задолжал?» И он ответил: «Если Олег продаст свой дом и участок, то, может, и рассчитается, а может, и не хватит у него для расчета со мной…» Хепонен жил на широкую ногу: приобрел дорогой автомобиль, отправил сына за границу на учебу, в доме у них была домработница…

— Так что же, по-твоему, деньги — причина этих преступлений?

— А что еще может быть причиной? Убивают как раз по этому поводу. Убивают не тех, кто взял, а тех, кто дал. Не из-за Любы же мочить.

— Так кто же убил Леонида Ивановича?

— Хепонен. Но не из-за долга. То есть не только из-за него. Леонид Иванович сказал ему, что собирается менять директора управляющей компании. У него есть будто бы более достойная кандидатура. И добавил: «А ты мне сразу должок вернешь…» Это было перед самым нашим приездом сюда. И потом, только он знал, куда вы всей компанией отправились. Лично ты на празднике города его видела?

Лужина покачала головой.

— А его машина стояла на дороге, — продолжил Валентин. — Следователи установили это наверняка.

— А кто же самого Олега в лесу ножом ударил?

— Коля Зимин. Это ведь его Панютин хотел назначить новым директором. И Коля об этом знал. А как не стало Леонида Ивановича, то у Зимина все обломилось.

— Я не верю, — сказала Марина.

— Потому что наивная и доверчивая. Люди — они ведь хуже зверей. На все готовы ради наживы. Звери, если и нападают на других зверей, то исключительно ради пропитания. А человек — самый страшный зверь. Панютин, которого ты считаешь, то есть считала, обаятельным и привлекательным — еще той акулой был! У меня же в его банке есть знакомые, они его так боялись! Говорят, очень жесткий руководитель был.

— А завтра все эти люди придут на панихиду, на отпевание, на похороны, — напомнила Марина.