Майкл Гилберт - Занятие не для дилетантов

Мадам Мегрэ сновала туда-сюда, накрывая на стол (она не хотела держать домработницу и довольствовалась приходящей прислугой, убиравшей дом по утрам).

— Я ни слова не говорила о его утонченности! — с притворным раздражением заметила она, поддерживая игру.

— Зато ты описала его облик: жемчужно-серая шляпа с каемочкой, завитые кверху усики (вероятно, крашеные), трость с резным набалдашником из слоновой кости… Каково?

— Смейся-смейся! Когда-нибудь ты убедишься в моей правоте… Я уверена, что это человек необычный и за его поведением кроется какая-то тайна…

Даже не особенно приглядываясь, мадам Мегрэ невольно видела в окно все, что творилось на улице. По утрам площадь была довольно пустынна, зато после полудня мамаши и бонны всего квартала усаживались на лавочки, наблюдая за играми детей. Вокруг типично парижского сквера, опоясанного чугунными решетками, стояли похожие, как близнецы, дома с высокими шиферными крышами и аркадами.

Сначала мадам Мегрэ лишь мельком заметила незнакомца — на него просто нельзя было не обратить внимание. И в облике, и в манерах этого человека все казалось анахронизмом — он напоминал одного из тех старых щеголей, что изредка встречались лет двадцать — тридцать назад, а теперь окончательно перекочевали на страницы юмористических журналов.

Было ранее утро. Тот час, когда все окна распахнуты и видно, как прислуга убирает квартиры.

«Кажется, он что-то ищет», — подумала мадам Мегрэ.

Во второй половине дня она уехала к сестре и, естественно, не смотрела в окно, а на следующее утро в то же время снова увидела незнакомца. Тот размеренным шагом обошел площадь сначала один, затем второй раз, а потом так же неторопливо двинулся в сторону площади Республики.

— Скорее всего, этот господин — любитель молоденьких горничных и пришел поглядеть, как они выбивают ковры, — предположил Мегрэ, когда жена в числе прочего рассказала ему о старом щеголе.

В тот день ее немало удивило поведение незнакомца. Ровно в три часа он уселся на лавочку как раз напротив окон Мегрэ. В четыре — все еще неподвижно сидел, положив руки на набалдашник трости. И в пять — тоже. Лишь около шести незнакомец поднялся и ушел, так и не перемолвившись ни с кем словом и даже не развернув газеты.

— Тебе это не кажется странным, Мегрэ? — Комиссарша всегда называла мужа по фамилии.

— Я тебе уже сказал: вокруг наверняка порхают хорошенькие горничные…

Но на следующий день мадам Мегрэ упорно вернулась к прежней теме.

— Сегодня я его как следует разглядела. Представляешь, опять три часа сидел на той же скамейке, не двигаясь с места!

— Ну да? Может, любовался тобой? Оттуда, наверное, хорошо видны наши окна, так что этот господин просто в тебя влюблен.

— Не болтай глупостей!

— Во-первых, у него трость, а тебе всегда нравились мужчины с тростью… Готов спорить, он носит и лорнет…

— Почему ты так думаешь?

— Потому что у тебя слабость к мужчинам, которые это делают!

Они тихонько поддразнивали друг друга, наслаждаясь семейным покоем после двадцати лет совместной жизни.

— Послушай, я внимательно рассмотрела окружение… Напротив этого типа на стуле сидела горничная… Я уже как-то видела ее в зеленной лавке — очень красивая девушка и, по-моему, хорошо воспитана.

— Ну вот! — торжествующе воскликнул Мегрэ. — Твоя воспитанная горничная сидела напротив старого господина. А ты, я думаю, замечала, что многие женщины усаживаются, не очень заботясь о том, какой при этом открывается вид. Так что твой поклонник всю вторую половину дня наслаждался зрелищем…

— У тебя только одно на уме!

— Пока я сам не увижу этого загадочного господина…

— Что ж я могу поделать? Он никогда не приходит в те часы, когда ты дома!

Мегрэ, повидавший на своем веку так много драм, был совсем не прочь развеяться, а потому каждый день подробно расспрашивал о том, кто вошел в семейный обиход как поклонник мадам Мегрэ.

— Смейся На здоровье! Все равно в этом человеке есть что-то такое, что меня завораживает и даже немного пугает… Не знаю, как тебе объяснить… Посмотришь на него, а потом трудно отвести взгляд… Чтоб человек часами сидел, не шелохнувшись! Подумай, ведь у него даже зрачки за стеклами лорнета совершенно неподвижны…

— Как это ты ухитрилась отсюда разглядеть его зрачки?

Мадам Мегрэ покраснела, как будто ее поймали на месте преступления.

— Я ходила взглянуть на него поближе… А главное, убедиться, что ты не ошибся. Так вот, белокурая горничная, которая всегда гуляет с двумя детьми, ведет себя более чем благопристойно. И уверяю тебя, там ничего такого не видно…

— А эта девушка тоже сидит там всю вторую половину дня?

— Она выходит после трех, обычно — чуть позже мужчины. И всегда берет с собой вязанье. Уходят они почти одновременно. Девушка целыми часами вяжет крючком, не поднимая головы, разве что окликнет кого-то из детей, если он убежит слишком далеко.

— Ты не думаешь, дорогая, что в парижских скверах сотни горничных вяжут крючком или на спицах, наблюдая за хозяйскими детьми…

— Возможно!

— …и множество старых рантье, у которых нет других забот, кроме как погреться на солнышке и с большим или меньшим вожделением полюбоваться приятной мордашкой?

— Этот человек совсем не стар…

— Ты же сама говорила, что у него явно крашеные усы и почти наверняка парик.

— Да, но он не кажется стариком.

— Значит, моих лет?

— Иногда выглядит старше, а иногда — моложе.

Мегрэ сделал вид, будто ревнует.

— Придется мне как-нибудь посмотреть на этого твоего поклонника поближе, — буркнул он.

Ни он, ни мадам Мегрэ не воспринимали все это всерьез. Точно так же они всегда с интересом наблюдали за парой влюбленных, встречавшихся под аркой одного из соседних домов. Их ссоры и примирения занимали супругов до тех пор, пока девушка, работавшая прислугой у молочницы, не встретилась с другим молодым человеком точно на том же месте.

— Знаешь, Мегрэ…

— Что?

— Я подумала, а вдруг этот человек за кем-нибудь шпионит?

Проходили дни, и солнце пекло все жарче. Вечером на площадь высыпали толпы людей. Мелкие ремесленники собирались сюда со всех окрестных улиц подышать свежим воздухом возле четырех фонтанов.

— Меня удивляет, что по утрам этот господин никогда не садится на скамейку… И почему он обходит площадь ровно два раза? Может, ждет от кого-то сигнала?

— А чем в это время занимается твоя прекрасная блондинка?

— Не знаю… Она живет в доме справа, и отсюда не увидишь, что там происходит. Иногда я встречаю эту девушку на рынке, но она ни с кем не разговаривает, кроме торговцев, да и то лишь о товаре. Между прочим, она никогда не торгуется и наверняка переплачивает процентов двадцать… Мне кажется, она всегда думает о чем-то другом…