Майкл Гилберт - Занятие не для дилетантов

— Пневматический карабин особой, очень редкой модели, — наконец, словно нехотя, буркнул он.

— Не понимаю…

— Это значит, что стреляли издалека. Убийца мог устроиться, например, у одного из окон и спокойно, не торопясь, целиться. Впрочем, это первоклассный стрелок — пуля попала точно в сердце, так что жертва умерла почти мгновенно.

Так, значит, на ярком солнце, пока толпа…

Мадам Мегрэ вдруг расплакалась от нервного напряжения.

— Прости, — неловко извинилась она, — ничего не могу поделать… Я почему-то чувствую себя виноватой… глупо, но…

— Когда успокоишься, я выслушаю твои свидетельские показания.

— Мои показания?

— Черт возьми! Пока ты — единственная, кто может сообщить полезные сведения, раз уж любопытство натолкнуло тебя на…

Тут Мегрэ все же снизошел до объяснений, хотя по-прежнему делал вид, будто говорит с собой.

— При нем не было никаких бумаг. Карманы — почти пустые, если не считать нескольких стофранковых банкнот, кучки мелочи, пилки для ногтей и крохотного ключика. И тем не менее мы попытаемся установить личность…

— Тридцать лет! — повторила мадам Мегрэ.

Так вот что ее сбивало с толку! Молодой человек, закованный в облик старика, казался нереальным, как восковая фигура, и именно это завораживало мадам Мегрэ.

— Ты готова отвечать?

— Я тебя слушаю.

— Имей в виду: все вопросы я буду задавать как комиссар следственной полиции и завтра на основе этого допроса мне придется составить протокол.

Мадам Мегрэ робко улыбнулась — суровый тон мужа производил сильное впечатление.

— Ты видела этого человека сегодня?

— Утром — нет, я ведь ездила за покупками, но во второй половине дня он сидел на обычном месте.

— А белокурая горничная?

— Тоже. Как всегда.

— Ты ни разу не слышала, чтобы они разговаривали?

— Они сидели метров за восемь друг от друга, так что кричать пришлось бы очень громко.

— Значит, они неподвижно просидели всю вторую половину дня?

— Не считая того, что девушка вязала…

— И так все две недели?

— Да.

— А ты не заметила, что именно она вязала?

— Нет, будь это спицы, я бы могла сказать, но в вязке крючком ничего не смыслю…

— В котором часу девушка ушла?

— Не знаю… Я была слишком занята кремом… Но, наверное, часов в пять, как обычно.

— По словам врача, смерть наступила примерно в это время… так что для нас теперь все упирается в минуты. Когда ушла женщина? До пяти или позже? До убийства или потом? Не понимаю, зачем тебе понадобилось именно сегодня готовить крем! Раз ты за кем-то следишь, так уж делай это до конца, на совесть!

— Ты думаешь, эта девушка…

— Ничего я не думаю! Знаю только, что пока у следствия нет ничего, кроме твоих сведений, а это не Бог весть что! Ты хоть можешь сказать, у кого работает эта белокурая горничная?

— Она всегда возвращается в дом семнадцать бис.

— А кто там живет?

— Не знаю… но у них большой американский автомобиль с шофером.

— И это все, что ты заметила? Ну и полицейский из тебя бы получился! Подумать только, большая американская машина и шофер!

В минуты особой растерянности Мегрэ часто напускал на себя притворное негодование, но это была всего лишь комедия. И вскоре его лицо расплылось в добродушной улыбке.

— А знаешь, старушка, не заинтересуйся ты странными маневрами этого своего поклонника, я бы сейчас сидел в хорошенькой луже! Не скажу, конечно, что сейчас положение блестящее и расследование пойдет как по маслу, но все же есть какой-то, пусть хлипкий, фундамент…

— Прекрасная блондинка?

— Да, прекрасная блондинка, как ты ее называешь! Кстати…

Мегрэ бросился к телефону и отправил инспектора дежурить у дома № 17 бис, велев, если оттуда выйдет хорошенькая белокурая девушка, не спускать с нее глаз.

— А теперь — в кровать. Утро вечера мудренее.

Уже засыпая, Мегрэ услышал робкий вопрос жены:

— Тебе не кажется, что осторожнее было бы…

— Нет, нет и нет! — воскликнул комиссар, приподнимаясь в постели. — Если ты проявила почти полицейский нюх, это еще не значит, что пора давать мне советы! И вообще, сейчас самое время спать!

Луна серебрила шиферные крыши домов вокруг площади Вож, а четыре фонтана продолжали концерт камерной музыки, причем четвертый все время чуть-чуть дребезжал, как будто был плохо настроен.

Мегрэ намылил лицо и спустил подтяжки, собираясь бриться, но сначала выглянул в окно. Вокруг скамейки, где вчера вечером обнаружили убитого, собралось уже довольно много народу.

Цветочница, осведомленная лучше остальных, поскольку издали видела прокурорский десант, что-то оживленно вещала, и даже на расстоянии по ее решительному виду можно было понять, что женщина не сомневается в своей правоте.

Площадь притягивала чуть ли не всех жителей квартала. И даже те, кто за минуту до того бежал, боясь опоздать в мастерскую или контору, вдруг находил время остановиться — ведь речь шла о преступлении.

— Тебе знакома эта женщина? — спросил комиссар, указывая бритвой в сторону элегантной молодой дамы в светлом английском костюме. Этот костюм, предназначенный скорее для утренних прогулок по Булонскому лесу, очень отличал ее от собравшихся на площади зевак.

— В первый раз вижу… Во всяком случае, не припомню, чтобы мы раньше встречались…

Это еще ничего не значило. На вторых этажах домов вокруг Пляс де Вож жили крупные буржуа и даже аристократы. Тем не менее, женщины такого класса, как та, которую Мегрэ сейчас разглядывал с явным неодобрением, редко прогуливаются в восемь утра — ну, разве что с собакой…

— Вот что: сегодня ты всерьез займешься покупками, обойдешь все лавки… Слушай разговоры и, главное, постарайся побольше выяснить об этой белокурой горничной и ее хозяевах.

— Ну, уж на сей раз ты не посмеешь обозвать меня сплетницей! — пошутила мадам Мегрэ. — Когда ты вернешься?

— Откуда я знаю?

Ночью, пока он спал, расследование шло своим чередом. Поэтому комиссар надеялся обнаружить на Кэ дʼОрфевр какие-то новые сведения.

Итак, в одиннадцать часов вечера известному патологоанатому доктору Эбрару неожиданно принесли записку. Облаченный во фрак, «доктор мертвых» в это время наслаждался премьерой в Комеди-Франсез. Досмотрев спектакль, он поздравил актрису, с которой поддерживал самые нежные отношения, а уже через 15 минут в Институте судебно-медицинской экспертизы (ибо так именуется новый морг) ассистент протягивал ему рабочую блузу, а препаратор, выдвинув один из бесчисленных ящиков, покрывающих стены, извлек из него замороженное тело незнакомца с Пляс де Вож.

Одновременно под сводами Дворца правосудия, где в архивах хранится картотека всех преступников Франции и большинства крупных злоумышленников со всего света, двое мужчин в серых халатах терпеливо сравнивали отпечатки пальцев.