Майкл Гилберт - Занятие не для дилетантов

— То, что она подписала какую-то бумагу, он может подтвердить, но вы же сами признаете, что Кэррол скрыл текст заявления от Гандера. Кто знает, может, Гандер заверил подпись женщины, сдававшей в аренду новую собачью конуру? — Помощник окружного прокурора с улыбкой обратился к судье. — Я считаю своим долгом заявить, ваша честь, что вся эта история с отсрочкой все больше и больше представляется мне фокусом.

— Смолхаузер, когда ты наконец наденешь длинные штанишки, загляни как-нибудь ко мне, я покажу тебе пару фокусов, — отрезал маститый адвокат. — Джо, я не ловчу. Есть шанс, что вдова Ханта не уничтожила документ. Сомнительно, но я бы глаз не сомкнул ночью, знай я, что не исчерпал все возможности расследования в деле Кэррола.

— Спокойно будешь давить косматого, — злорадно произнес судья. — Послушай, Сэм, ведь ты гадаешь на кофейной гуще, это и тебе ясно. Начнем с того, что ты не можешь доказать, что миссис Хант украла это якобы написанное Кэрролом от ее имени заявление.

— Но Эллери Куин показал…

— Я знаю, что показал Эллери Куин. Он показал, что он мастер делать нечто из ничего. Представление Эллери о доказательстве! — Старый судья презрительно фыркнул. — Даже если эта женщина и украла документ у Кэррола, для чего она это сделала? Да чтобы сжечь или порвать и спустить в унитаз. Положим, она сохранила его, так где же он? Куины не обнаружили документ в ее загородном доме. Вы лично потратили уик-энд на обыск в ее нью-йоркском доме. Вы получили ордер на осмотр ее сейфа в банке. Вы допрашивали ее горничную, служащих в конторе Кэррола и бог знает кого еще. Все безрезультатно. Будьте благоразумны, Сэм! Заявления-алиби вообще не было, а если и было, его больше не существует. Я не имею права утвердить отсрочку на основании ничем не подкрепленного заявления защиты об алиби. Вы знаете, что я не могу этого сделать.

— Конечно, если вы не возражаете, Кэррола вызовут в качестве свидетеля, — Смолхаузер ухмыльнулся, — и я подвергну его перекрестному допросу.

Рэйфилд пропустил его слова мимо ушей.

— Пусть будет так, Джо. Но вы не можете отрицать, что жену Ханта убили. Это факт, и, если требуется доказательство, мы представим труп. И я не верю в совпадения. Когда убивают человека, а потом его жену, я улавливаю взаимосвязь. В данном случае взаимосвязь совершенно очевидна. Фелицию Хант убили, чтобы у Кэррола не было алиби в связи с убийством Мередита Ханта, чтобы подкрепить обвинение. Как может продолжаться процесс, если эта область так и не изучена? Поверьте, Джо, против Кэррола подстроено ложное обвинение тем, кто совершил два этих убийства и теперь перекладывает вину на Кэррола. Дайте нам время для расследования.

— Помню, как-то раз я сидел здесь и слушал Эллери Куина, — угрюмо произнес судья Холлоуэй. — Вы прямо-таки его эхо. Суд руководствуется доказательствами, а доказательств-то у вас и нет. Ходатайство отклоняется. Жду вас, джентльмены, в зале заседаний в десять часов.

Эллери разрешил мучивший его вопрос в четверг днем в полупустом зале заседаний, когда жюри присяжных удалилось на совещание, чтоб определить участь Джона Кэррола.

Решение пришло после внезапной переоценки фактов, заново переосмысленных. Эллери бесконечно перебирал их в уме и раньше. Но сейчас в минуту озарения — такому не суждено повториться — он увидел их в новом свете.

К счастью, когда все для него прояснилось, Эллери был один. Кэррола вернули в "Тумс", а его жена и два юриста последовали за ним, чтобы смягчить ему муки ожидания приговора.

Эллери вдруг ощутил приступ тошноты. Он поднялся и поспешил в ближайший туалет.

Когда он вернулся в зал заседаний, его уже поджидал Талли Уэст.

— Елена хочет переговорить с вами. — У Уэста был нездоровый вид.

— Увольте.

— Извините, не понял?

Эллери потряс головой, чтоб прийти в себя.

— Я хотел сказать — разумеется.

Уэст понял его превратно:

— Я вас не виню. Я б и сам мечтал очутиться где-нибудь подальше. Рэйфилд хитер — отчалил "на чашку кофе".

Кэррола держали под стражей в следственном изоляторе. Эллери удивило его спокойное, даже умиротворенное лицо. Зато у Елены Кэррол глаза были безумные. Джон пытался успокоить ее:

— Милая моя, все обойдется. Они не осудят невиновного человека.

— Но почему это продолжается так долго? Они совещаются уже пять часов!

— Это добрый знак, Елена! — сказал Уэст. — Чем дольше они совещаются, тем больше у Джона шансов на успех.

Заметив Эллери, Елена, превозмогая боль, поднялась и кинулась к нему, он невольно отпрянул.

— Я-то думала, что вас считают мастером в своем деле! Но вы ничего не сделали для Джона — ничего!

Кэррол попытался легонько оттащить ее, но Елена его оттолкнула. Ее искаженное мукой лицо было мертвенно-бледным.

— Мне все равно, Джон! Надо было найти настоящего сыщика, пока еще было время. Я хотела, я умоляла Талли не полагаться на человека, так тесно связанного с полицией.

— Елена, ну что вы, право… — Уэст смутился.

— Нет, почему же? — произнес Эллери с каменным выражением лица. — Миссис Кэррол совершенно права. Я сожалею, что вообще вмешался в это дело.

Елена не сводила с него глаз.

— Вы говорите, словно…

— Словно — что, Елена? — Уэст старался успокоить ее и отвести в сторонку.

— Словно он что-то знает. Талли, ему все известно. — Елена вцепилась в Эллери. — Вам все известно, и вы от нас скрываете. Говорите! Вы меня слышите? Расскажите мне, кто стоит за всем этим?

Уэст был потрясен. Кэррол с минуту недоуменно вглядывался в лицо Эллери, потом отошел к зарешеченному окошку и замер с суровым выражением лица.

— Кто? — всхлипывая, спрашивала Елена. — Кто?

Но Эллери держался так же сурово, как и Джон.

— Мне очень жаль, — миссис Кэррол, но я не могу спасти вашего мужа. Слишком поздно.

— Слишком поздно? — истерически вскричала она. — Как у вас язык поворачивается говорить такие слова, когда…

— Елена! — Уэст схватил маленькую женщину за руки и насильно усадил. Потом повернулся к Эллери. Худое лицо Уэста омрачилось тревогой. — О чем вы, Куин? Похоже, вы что-то скрываете, не так ли?

Эллери, избегая его взгляда, уставился на человека, неподвижно замершего у окна.

— Пусть Джон решает, — сказал он. — Отвечать ему, Джон?

На мгновение показалось, будто Кэррол не расслышал вопроса. Но потом он обернулся и что-то во всем его облике — достоинство, решимость — успокоило Талли Уэста и Елену, и они обменялись взглядами.

— Нет, — четко произнес Кэррол.

Выглянув во двор из окна тюремной канцелярии, Эллери подумал, что никогда не видел более прекрасного ночного неба и более печального. Человек должен умирать, когда бушует буря, и вся природа протестует. А эта смерть, решил он, жестокая и необычная.