Эндрю Мэйн - Охотник

Да, я был взбешен. Я и сейчас бешусь. Из-за них, из-за их тупости и игнорирования фактов. А ведь они приказали спецназу штурмовать мой номер в мотеле именно потому, что некоторые детали в убийстве Джунипер указывали на то, что оно могло быть делом человеческих рук. Я не видел фотографий вскрытия, но не сомневаюсь, что результаты нападения медведя и человека легко различить. Но в этот раз по какой-то причине это сделали не сразу. Они искали человека и нашли меня. Потом в ранах Джунипер оказалась медвежья шерстинка, и, как следует ее изучив, они меня отпустили. Ее кровь на Барте как будто поставила в деле точку. Им нравятся раскрытые дела. И они предпочли не видеть остального. Может быть, потому, что это слишком фантастично. Но что поделать, если улики это подтверждают?

На Джунипер напали у дороги, но убежала она в чащу. Почему? Самое простое объяснение сводится к тому, что ее могли привести на поляну с завязанными глазами, поэтому она не знала, где находится, и просто бросилась бежать.

Теперь о шерсти Потрошителя в ее ранах. Благодаря хорошей сохранности из шерсти удалось добыть яДНК, что в принципе очень сложно, и тем более невероятно, если шерсть год находилась на открытом воздухе. Если объяснять появление шерсти Потрошителя в ране естественными причинами, то вероятность этого до смешного мала. С тем же, если не большим, успехом можно было бы ждать появления там волос Чарльза Мэнсона [13] Чарльз Миллз Мэнсон – американский преступник, создатель и руководитель секты «Семья», члены которой по его приказу в 1969 году совершили ряд жестоких убийств, среди которых убийство жены кинорежиссера Романа Полански – актрисы Шэрон Тейт, находившейся на девятом месяце беременности. Был приговорен к смертной казни, заменённой на девять пожизненных сроков. . От Барта на месте убийства не осталось ровным счетом ничего. Если бы он, подобно мне, извалялся в ее крови, то были бы хоть какие-то следы. И все же каким-то чудом кровь Джунипер оказалась на медведе за много километров отсюда.

Будь медведи людьми, это называлось бы подставой. А подстава подразумевает, что кто-то ее организовал. Кто-то имевший доступ к телу Дженипер и к шерсти Потрошителя. И потом выливший кровь на Барта. Из всего этого я делаю параноидальное умозаключение: подозревать можно любого из оставшихся сейчас в комнате. Больше всего подозрения вызывает Ричардс, но, с другой стороны, он вел себя не так, как я ожидал бы от виновного. Его ответы звучали естественно: он охотился на медведя, убившего Джунипер, а потом расстроился, что, возможно, застрелил не того зверя. Если бы он был убийцей Джунипер, то самым правильным для него было бы примкнуть к остальным и начать тыкать в меня пальцем. Но он этого не сделал.

Что до остальных, что шериф Тайсон тверда, как вековой лед, а детектив Гленн для меня загадка. Но я думаю, что они оба нашли бы лучшие способы скрыть убийство. Бессмыслица какая-то! Правда, я не особо разбираюсь в людях. Вероятно, никто из них не виноват, это же не роман Агаты Кристи. Дьявол, а вдруг я заблуждаюсь и все обстоит ровно так, как говорят они? Но чутье мне подсказывает: нет, здесь есть закономерность. Надеюсь, они сейчас в конференц-зале обдумывают мои слова.

Кенделл вроде бы умная, ее должен обеспокоить тот факт, что ДНК мертвого медведя появилась год спустя и за много километров. Это просто не отвечает здравому смыслу. Хотя отвечает или нет, а заперли меня. Я бью по металлической скамье, желая, чтобы это был сон. К сожалению, все реально. Я такой идиот. Я здесь, а убийца где-то снаружи. И он всех обманул.

Дальше по коридору комната, полная полицейских и экспертов по дикой природе, которые даже не верят, что убийца существует. Эта мысль пугает. Одно дело убить кого-то и не оставить улик или спрятать тело, чтобы его никогда не нашли, но убить и заставить всех думать, что это был несчастный случай? Это какой-то гений. От мысли о том, что это значит, по моей спине пробегает холодок. Либо это был заранее просчитанный план, либо орудовал умелый убийца. Возможно, то и другое сразу.

Шерсть Потрошителя подразумевает, что он планировал выдать гибель Джунипер за результат нападения медведя. Никто не ожидал, что можно извлечь из волоса живую ДНК и выяснить, что абстрактный гризли оказался вовсе не так абстрактен. Помнится, Гленн говорил о туристах, слышавших крики и поспешивших в ту сторону. Вдруг они спугнули убийцу? Вдруг он собирался перенести тело в другое место, но был вынужден сбежать? Ничего не стоило бы зарыть его так, чтобы никто не нашел. Я бы так и поступил… Может, план был именно таков, но пришлось от него отступить? И тогда убийца оставил в ране шерсть Потрошителя и взял с собой немного крови, чтобы подсунуть Барту… Медведи любопытны, ничего не стоит приманить их ведерком свежего мяса. Возможно… Не знаю. Я качаю головой. От всех этих гаданий у меня начинается мигрень.

Я поднимаю глаза на звук ключа в замке. Ко мне заходит детектив Гленн.

– Прошу, выслушайте меня! – настаиваю я.

Он тычет в мою сторону углом папки.

– Нет, доктор Крей, вам придется сесть и заткнуться. – Он кивает шерифу Тайсон, наблюдающей за нами из коридора. – Иначе я последую ее совету и отправлю вас на психиатрическое освидетельствование. Это понятно?

Я утвердительно киваю и послушно сажусь.

Он, привалившись к дверному косяку, открывает папку.

– Я тут покопался еще немного… – Я жду, что разговор пойдет о деле, но он отрывает взгляд от папки – и мои ожидания не оправдываются. – Изучил ваше прошлое. У вас дурная репутация: где вы – там проблемы.

Твою мать! Началось. Вот и дурные вести.

Пока детектив Гленн зачитывает отрывки из папки, шериф Тайсон не спускает с меня глаз. У нее такое непроницаемое выражение лица, что даже страшно.

– Данные о правонарушениях, совершенных вами до наступления совершеннолетия, закрыты, – сетует Гленн. – Тем не менее я нашел упоминание, что подростком вас задержали за изготовление бомб и за нанесение телесных повреждений ребенку. Может, объясните?

Я сверлю глазами пол.

– Нет, не буду.

В тринадцать лет, все еще переживая потерю отца, я увлекся химией. Я научился делать взрывчатку из бытовых химикатов, ходил в лес и взрывал. Все бы ничего, если бы мой друг – скорее, даже знакомый – не взял мои ингредиенты для изготовления бомбы и не попытался взорвать автомобиль, стоящий на стоянке торгового центра. Машина почти не пострадала, зато его младший брат получил химические ожоги рук, и их родители устроили бучу. Первое, что он сделал, это сказал полиции, что это я его подговорил. Мне нелегко было отстаивать свою невиновность: у меня под кроватью нашли целую лабораторию. Судья попался понимающий, и я отделался общественными работами. Зато моя мать рвала и метала. Это было незадолго до того, как она вышла за Дэвиса. При Дэвисе я бы такого уже не учудил. Он бы настоял, чтобы я не подпускал приятелей к своему лабораторному оборудованию и держал его под прочным замком.