Эндрю Мэйн - Охотник

Она задумывается, качает головой.

– Не уверена.

– А какие-то ориентиры для поиска сможешь назвать?

– Их трудно найти.

Я расстроен, что разговор снова зашел в тупик. Похоже, тема все еще слишком болезненна для нее.

– Может, я сама вам покажу?

– Ты готова туда вернуться?

– Я не трусиха! – говорит она с вызовом. – Если бы дьявол хотел меня прибрать, то я еще тогда составила бы компанию Челси.

Душа Эмбер, конечно, измучена, но ее смелостью нельзя не восхититься.

Конечно, это ужасная идея, но я все равно соглашаюсь.

Когда я приезжаю к дому Эмбер, пикап Девона все еще стоит на месте. Поэтому я пишу ей, чтобы она знала, что я здесь. Ответ:

«Я скоро».

Сам не знаю, что я ищу. Но если полиция никогда не проводила тщательного расследования, кто знает, что там могло остаться? Клочок ткани, обувь… Что угодно, что подтвердит версию Эмбер и что я на верном пути.

Но зачем все это?

У меня осталось лишь несколько дней до возвращения в Остин. Там мне придется спешно готовиться к занятиям, и я явно пропущу два или три факультетских собрания. Толку от них, конечно, никакого, но пропуск грозит политическими последствиями. Мой контракт пока не продлили, а значит, лучше быть паинькой.

Стук в окно машины. Я отрываю взгляд от телефона и застываю в шоке. К машине подошел Девон и, судя по жестикуляции, желает, чтобы я опустил стекло. Я уже готов завести мотор и уехать, но он немного отходит от машины и примиряюще поднимает руки, я облегченно перевожу дух.

– Я просто хочу поговорить, – говорит он.

Прежде чем опустить стекло, я нащупываю в кармане газовый баллончик.

– Эмбер сказала, вы хотите найти место, где пропала Челси.

– Хочу, – неуверенно подтверждаю я. – Но об этом я и хотел поговорить еще вчера.

– Да-да, мы обознались. – Он кладет руку на машину. – Но я не могу отпустить ее с вами одну. Мало ли что у вас на уме.

Я снимаю темные очки и показываю на синяк на щеке.

– Я похож на насильника?

– Понимаю, вы злитесь и все такое. Но это было ошибкой. Вообще это все Чарли, он принял вас за другого типа.

– За кого, интересно?

– Ну, не знаю. Какого-то парня, который любит бить девушек. Напрасно мы вас отделали, но женщин мы вообще не трогаем. Короче, я еду с вами. – Он хватается за ручку задней двери.

– Ну уж хрен! – Я проверяю, что все дверцы заперты.

Девон возвращается к моему окну.

– Послушайте, мне жаль, что так вышло. – Он запускает руку в карман и достает пачку смятых банкнот. – Вот, заберите. Остальное у Чарли. – Он просовывает деньги в щель, как в торговый автомат.

Я смотрю, как деньги падают мне на колени. Когда я поднимаю глаза, Эмбер выходит из дома в куртке.

– Ну что, договорились? – спрашивает она.

– Ну? – обращается ко мне Девон.

Деваться мне некуда.

– Ладно. Только ты сядешь спереди, чтобы я тебя видел.

– Как скажете. – Он садится рядом со мной, Эмбер – сзади, за ним.

В первые минуты разговор не клеится. Я слежу за Девоном. Любое его движение заставляет меня вздрагивать. В зеркало заднего вида я проверяю, не собирается ли Эмбер придушить меня.

Наконец она нарушает молчание:

– Мне пришлось сказать Девону, куда я собралась. А он сказал, что, может, вы и есть похититель Челси… Поехать с вами наедине было бы глупо.

Эти люди меня боятся?

– Эмбер слишком доверчивая, – объясняет Девон.

– Оттого и связалась с тобой, – фыркает она.

– Женщина, я – лучшее событие в твоей жизни.

– Господи! Ну если ты лучше, то дальше и жить не хочется. – Эмбер качает головой и отворачивается к окну.

Девон тянется к радио, я инстинктивно сую в карман руку, и он это замечает.

– У вас «пушка», что ли?

Надо полагать, он имеет в виду огнестрельное оружие. Пусть лучше думают, что я вооружен.

– Я не забываю об осторожности, – и добавляю: – Я проинформировал своих друзей, куда отправляюсь.

– Мы тоже, – откликается Девон. – Никогда не знаешь, когда влипнешь.

Я кошусь на него в тревоге, но он глазеет на проплывающие мимо дома.

Через несколько минут он говорит:

– Эмбер сказала, что вы ученый. Какой именно?

– Изучал биологию. Но занимаюсь информатикой.

– Это круто. А я хотел стать астрофизиком.

Какая потеря для научного сообщества!

– До самого выпускного класса у меня были отличные оценки, – продолжает Девон. – А потом заболела мать, и я еле доучился. Теперь подумываю об удаленном обучении. И все время смотрю канал «Дискавери».

– Под наркотой, – подсказывает с заднего сиденья Эмбер.

– Карл Саган [15] Карл Саган (1934–1996) – американский астроном, астрофизик и выдающийся популяризатор науки. тоже был не прочь кайфануть.

– Так то Карл Саган! – вырывается у меня, а зря. Впрочем, Девон только смеется.

– Это верно. А как насчет Ричарда Докинза [16] Ричард Докинз (род. 1941) – английский этолог, эволюционный биолог, учёный и популяризатор науки, среди прочих работ, автор книги «Слепой часовщик» о возникновении высокоорганизованных систем. и Стивена Джея Гулда [17] Стивен Джей Гулд (1941–2002) – известный американский палеонтолог, биолог-эволюционист и историк науки. ?

– Ты их читал?

– Ага. «Слепой часовщик» – одна из моих любимых книг.

Ричард Докинз и Стивен Джей Гулд спорили о том, что есть главная движущая сила эволюции – гены или весь организм. Это была одна из причин, по которой я занялся биоинформатикой.

Спросить ученого-любителя, за кого он – за Докинза или за Гулда, равносильно вопросу о любимой спортивной команде. Споры утихли, когда люди начали понимать, что эволюция – слишком сложный процесс, и выбирать, организм или ген является главным ее субъектом – это все упрощать.

– Я на стороне Докинза, – говорю я, чтобы Девон не прикончил меня в зарослях. – Но вообще-то это сложный вопрос. Я как раз изучаю, как мы определяем гены. Как ты знаешь, биологи говорят, что это мельчайшая единица наследственности. Но все гораздо сложнее. Я размышляю, скорее, в терминах систем и процессов. Есть системы, сводимые к битам ДНК, но другие – это целые экосистемы.

– И как вы определяете конкретный организм?

А Девон умнее, чем я думал! Жаль, наше знакомство состоялось не при лучших обстоятельствах.

– В некоторых работах я встречал мысль, что мы всего лишь скафандры для митохондриальной ДНК, – отвечаю я. – А еще есть мнение, что мы просто передвижные города кишечных бактерий. ДНК бактерий в нас больше, чем нашей собственной. Не по длине, а по количеству единиц. Инопланетянин может воспринять нас совсем не так, как мы сами о себе думаем.

– Я вот не уверена, что знаю, что мы такое, – вставляет Эмбер.

– Мы непрерывно меняемся, – продолжаю я, указывая на темнеющее небо. – Со сменой времени года одни наши гены включаются, другие выключаются. Генетически мы становимся несколько другими организмами. И не мы одни. – Вряд ли стоит сейчас упоминать о моей работе с головастиками-оборотнями. – Природа управляет нами больше, чем мы готовы признать.