Эндрю Мэйн - Охотник

– Видите уступ на склоне хребта?

Вижу, пока уступ не скрывают оранжевые и пурпурные облака.

– И что?

– Лет двадцать назад там нашли скелет, потом еще и еще. Мертвецы пролежали там не меньше полувека.

Уступ находится примерно в полутора километрах от дороги, ведшей из шахтерского лагеря в Хадсон-Крик. Ближайшее здание – бордель.

Всего была откопана дюжина тел, после чего копать перестали. Все молодые женщины, все, вероятно, проститутки, работавшие в публичном доме или в лагере.

Сохранились тогдашние газеты. Ни одна даже словечком не обмолвилась о пропавших девушках. Старожилы утверждают: все думали, что они сбежали. Что ж, двенадцать девушек ушли недалеко. И это только те, кого нашли. Кто знает, сколько еще пропало. Вдруг в горах еще полно таких зловещих находок?

В те времена, совсем как сейчас, когда люди отказывались признавать окружавшее их зло, торжествовал порок. Челси – не первая и не последняя.

После этой антипроповеди мы с Гасом молча принимаемся за испеченный Джиллиан пирог. Я все смотрю на уступ, где зарыли забытых всеми девушек. Сколько таких мест? Сколько еще чьих-то детей пропали без вести?

Мы желаем друг другу спокойной ночи, и я бреду обратно в номер с намерением принять ибупрофен, запив его пивом, что настоятельно не рекомендуется. Проснувшись на утро – ожидаемо разбитый, – я принимаю решение не торопиться обратно в Остин. Сначала мне надо поговорить с Эмбер.

Проснувшись и решив, что могу связно мыслить, я отправляю Эмбер смс:

«Надо поговорить».

Проходит полчаса, ответа нет. Я решаю говорить прямо.

«Меня не волнует, что случилось. Я хочу поговорить о Челси. Думаю, я знаю, что с ней стало».

Еще полчаса и никакого ответа. Я решаю просто позвонить. Механический голос отвечает, что ее телефон не принимает звонков. Она внесла меня в черный список. Наверняка я не первый, кто ей звонит после таких разборок. Я еду на заправку за кофе. Там я замечаю полку с предоплаченными сотовыми телефонами, и покупаю один за пятьдесят долларов.

В машине я приступаю к изучению своего приобретения. К моему изумлению, он гораздо более функциональный, чем я ожидал, учитывая низкую цену. Моему айфону он, конечно, в подметки не годится, но в нем есть веб-браузер и другие приложения для платформы андроид.

Меня посещает интересная мысль: если бы я заплатил наличными, то не было бы никакой возможности отследить связь между телефоном и мной, его владельцем. Я возвращаюсь в магазин и покупаю еще один на деньги, снятые в банкомате. Теоретически телефон можно связать с покупателем через снятие денег, если знать время покупки и проверить базу банкомата. Но кому охота этим заморачиваться? Сам не знаю, почему мне это так важно. Думаю, учитывая вчерашние события, мне не мешает проявить несколько большую осторожность.

Я прячу телефон, купленный по карте, и шлю Эмбер смс с другого, купленного за наличные.

«Я не злюсь за вчерашнее. Вышла путаница. Я хотел поговорить с вами о Челси».

Честно говоря, я чертовски зол. Но нужно выяснить, что она знает, а потом убираться из этой дыры. Я сижу в машине на стоянке, пью кофе и жду, когда она удосужится ответить. Прождав целый час, я перезваниваю и попадаю на голосовую почту. Стараясь звучать как можно спокойнее, я говорю: «Привет, Эмбер. Это Тео, встречались вчера. Я не злюсь. Меня не волнуют деньги. Я просто хочу поговорить про Челси, про то, что с ней случилось. Я не полицейский и не извращенец. Я тоже кое-кого потерял».

Кажется, получилось максимально искренне. Но вчера Эмбер ответила мгновенно, а сейчас – ничего. Подозреваю, что она не желает иметь со мной дела. Наверно, подозревает, что это подстава. Я пытаюсь взглянуть на все это с ее точки зрения. После того как они со мной обошлись, мне полагалось озвереть. Вдруг она думает, что я собираюсь с ней расправиться? Упоминание Челси могло напугать ее еще сильнее. Значит, я должен придумать другой способ связаться с ней.

Я ищу в Интернете сайт с базами данных людей: за информацию о ее последнем адресе я плачу пятьдесят долларов. Это в тринадцати километрах отсюда. На панораме улиц в гугл-картах я замечаю стоящий на подъездной дорожке пикап Девона. От одного его вида начинают ныть синяки. Вот дерьмо! Это будет нелегко. У меня нет никакого желания снова с ним встречаться.

Я возвращаюсь в магазинчик при заправке и покупаю два газовых баллончика. Продавец тот же, что продавал мне телефоны, и ему абсолютно плевать на мои покупки. А такой набор – особенно с моим лицом, покрытым синяками, – должен выглядеть очень подозрительно. Я бы на его месте вызвал полицию. Но в Хадсон-Крик такая побитая рожа, по-видимому, в порядке вещей.

Приехав по найденному адресу, я вижу пикап Девона на том же месте, что на снимке с гугл-карт, и мое дыхание от этого учащается. Я не опускаю стекол и не притормаживаю. Я проехал километра три, чтобы успокоиться.

Дом двухэтажный, с большим двором. Не сказать, что развалюха, просто в меру запущенный. Рядом припарковано еще три машины – видавшие виды, явно не сына начальника полиции. В данных на Эмбер указано, что у нее «Хонда Сивик». Кажется, я видел такую, проезжая мимо и пытаясь остаться незамеченным.

Мой план состоит в том, чтобы проезжать мимо дома раз в час, пока пикап не уедет и Эмбер не останется одна. Пока Девон там, я туда ни ногой. Пикап никуда не девается уже четыре часа. Один раз, проезжая мимо, я не вижу машины Эмбер. Через час ее «Хонда» снова на месте. Когда, повернув за угол, я наконец вижу, что пикап укатил, меня охватывает странное извращенное возбуждение.

Я паркую свой «Эксплорер» перед домом. Страх не позволяет мне свернуть на подъездную дорожку, где мою машину могут запереть. Чтобы не испугать Эмбер своими синяками, я надвигаю на лоб козырек бейсболки и надеваю большие темные очки. Когда я выхожу из машины, у меня подгибаются колени, ноги дрожат.

Правильнее всего было бы сесть в «эксплорер» и уехать домой. Вчера меня уже предупредили. Я слишком глубоко увяз во всем этом. Но мне нужны ответы, а они здесь. По крайней мере, потенциальная возможность их добиться. Ноги наконец перестают подгибаться, и я подхожу к двери. Мои карманы оттягивают два газовых баллончика.

На веранде три алюминиевых кресла, рядом полные пепельницы и смятые банки. В одной из пепельниц я вижу стеклянную трубку для метамфетамина. Через окно слышно телевизор и видно, что кто-то лежит на диване. В ответ на мой стук раздается собачий лай. Я делаю шаг назад от двери. В глубине дома звучит молодой мужской голос:

– Я сейчас.

Я слышу шарканье и шум: собаку запирают в другой комнате.

Дверь открывает молодой человек со спутанными волосами, гнилыми зубами и воспаленными глазами.