Эндрю Мэйн - Охотник

– Один парень из племени чиппева, выросший в резервации, говорил, что у них много таких историй. Только я ему не верю. Я точно видела человека, который хотел, чтобы его приняли за животное. Но двигался он, как человек. – Она щурится. – Я думала, медведя, убившего вашу девушку, поймали…

– Медведя убили. Но между ним и Джунипер нет никакой связи.

Эмбер провожает взглядом стаю птиц в небе.

– Вы хоть знаете, что ее больше нет. Вам есть, кого похоронить. А здесь все притворяются, будто Челси удрала отсюда и теперь прохлаждается в каком-нибудь приятном месте. Но они ведь знают. Знают, что Челси мертва. Просто им все равно.

Меня обдает ее одиночеством. Это тихое отчаяние человека, цепляющегося за любую ниточку.

– Ты помнишь место, где она пропала? Где ты видела того человека?

– Более-менее. Даже водила туда полицейских.

– Они что-нибудь нашли?

– Шутите? Послонялись минут десять и свалили. Плевать они на все хотели.

– Значит, место преступления так и не нашли?

– Так они же и преступления не нашли. – Она обреченно машет рукой. – Говорю же, им пофиг!

Тогда я, не задумываясь, выпаливаю:

– Можешь мне описать, где это произошло?

Прежде чем она успевает ответить, я слышу знакомый визг шин.

– Вот дерьмо! – бормочет Эмбер. – Мой дружок пожаловал.

И снова здравствуйте…

При звуке шагов Девона у меня по спине бегут мурашки. Он останавливается рядом со мной, я вижу на траве его тень. Правой рукой я нащупываю в кармане баллончик, но у меня дрожат руки. Не знаю, смогу ли я вытащить его достаточно быстро, не говоря уже о том, чтобы найти в себе силы и воспользоваться им. Я боюсь, что моя попытка самозащиты только еще больше разозлит его. В прошлый раз он забрал у меня деньги, но избиением особо не увлекался, так что я смог уйти на своих ногах. Попробую сопротивляться – в лучшем случае окажусь в больнице.

Эмбер смотрит поверх меня на Девона и слегка кивает.

– Все в порядке.

– Кто он? – спрашивает Девон.

Я облегченно выдыхаю, понимая, что он не узнал меня в кепке и очках. Я не поднимаю голову и стараюсь не смотреть в его сторону, чтобы он не увидел следы побоев и не узнал свою работу.

– Никто, – отвечает ему Эмбер. – Просто старый знакомый Челси.

– Знакомый или клиент? – насмешливо интересуется Девон и проходит мимо меня, не оглядываясь. – Убедись, что он знает, что ты больше не торгуешь своей киской.

– Пошел ты! – Эмбер показывает его спине средний палец, но он уже захлопнул за собой дверь.

Эмбер закрывает глаза и качает головой.

– Вы, наверное, решили, что я ужасный человек…

Я стараюсь говорить тихо, боясь, что он меня услышит:

– Если не считать вчерашнего, я думаю, что ты молодец.

– Вчерашнее, да… Мы занялись этим недавно, после того, как один дальнобойщик избил девчонку из Куайт-Лейк. Ну и отделали они его! Девон звереет, когда видит, что мне звонят. Местные – еще туда-сюда, их хотя бы можно не опасаться.

Я силюсь понять их отношения.

– Девон – твой…

– Сутенер? Черт, нет! Говорю же, я не какая-то шлюха.

– Я хотел сказать «твой парень».

– А! Ну, у нас свободные отношения. И вообще, это не ваше дело.

Меня смущает этот разговор.

– Я не хочу ни во что вмешиваться.

– По лицу видно, что осуждаете.

– Я ученый, у нас всегда такие лица. Так уж мы устроены.

Она кивает в сторону дома.

– Девон тоже хотел быть ученым.

– Неужели? – я говорю слишком громко.

– Он любит все это дерьмо. У него даже футболка с этим астрофизиком – Нилом Деграсс Тайсоном – и все такое. Бывает, закинемся и смотрим эту научную программу Билла Ная, ну, вы знаете…

Меня разбирает хохот. На мое счастье, мышцы реагируют на смех приступом острой боли, и я замираю.

– Да шиза, знаю. Смотрели когда-нибудь «Улицу Сезам»? Для кого это снимают? Не иначе для двухлеток и для наркоманов.

– Нет, до просмотра детских телепередач я не дошел. Хотя студентом бывал на Амазонке, там местный знахарь напоил нас какой-то дрянью – до сих пор не знаю, что это было. Мы сидели в кругу и пили это пойло, думая, что это церемония единения. – Как потом оказалось, это он просто решил подшутить над чужаками. Я в результате залез на дерево и просидел там несколько часов, уверенный, что я паукообразная обезьяна. Когда я слез и поделился своими ощущениями, знахарь спросил меня, почему я так уверен, что я ученый, а не паукообразная обезьяна, которая под кайфом и возомнила, что она человек.

Эмбер усмехается.

– Этот мужик знал, о чем говорил. Почему вы так уверены?

– Да вот порой сомневаюсь…

Она откидывает голову и смотрит на плывущие в небе облака.

– Мы с Челси все время об этом болтали. Мол, настоящий этот мир или придуманный? Девчонками мы с ней заглядывали в унитазы и в разные двери – вдруг найдем ход в другой мир? Вроде Нарнии. Лишь бы что-то другое!

Она не говорит о «лучшем мире», но мне понятно, что она имеет в виду.

– Потом мы подросли и поняли, что не найдем заветную дверь. Тогда решили, что настоящий мир вокруг, просто мы его не видим. Мы просто привыкли ко всему, к названиям вещей, к тому, как мы о них думаем. Тогда мы стали сами придумывать названия для всего вокруг. Телефон был у нас «коробкой для дальних разговоров», телек – «волшебным окном». Для людей у нас тоже были новые имена: начальник полиции Йорк стал Злым Бароном, Чарли – Плохим Принцем. Всем от нас досталось: Преподобный Козел, Рыжая Ведьма, Злой Колдун – этот варил мет… – Ее голос становится совсем тихим. – Такие вот глупости.

Я проникаюсь сочувствием к этой потерянной девушке.

– Вовсе не глупости. Я веду специальный курс по терминосистемам. Объясняю, что если придумывать вещам новые, но все равно подходящие названия, то начинаешь и смотреть на них по-другому.

– Это как?

Подумав, я отвечаю:

– Возьмем Хадсон-Крик. Крик [14] Creek – ручей (англ.). – ручей, но его здесь не видать, город вместе с окрестностями лежит в долине. Вернее, во впадине между горами. По ту сторону есть еще парочка городков, и кажется они сильно отличаются. Один из них почти курортный, там многие дома сдаются на лето, верно? Второй – милое местечко. Что отличает эту вашу дыру? Как бы ты ее назвала?

Она не колеблется.

– «Пастью дьявола». Еще не ад, но вход где-то поблизости. Мы бродим по самому краю, того и гляди свалимся.

– Я точно не знаю, но подозреваю, что тут оказывается немало дурных людей. – Я вспоминаю фиолетовые полосы, прочерченные программой MAAT. Интересно, что бы изобразила программа, если бы я загрузил данные по прошлому столетию. Хадсон-Крик так же стоял на пути дьявольского маршрута? Судя по тому, что мне рассказал Гас, так оно и было.

– Эмбер, ты могла бы показать на карте, где последний раз видела Челси?