Анна Князева - Песня черного ангела

— Вот оно что… Спасибо за хрустальную вазу. Денис Александрович отдал ее на регистратуру.

— Хорошо, что для нее нашлось применение.

Виталина Лаврентьевна прошлась по музею, осмысливая предстоящую встречу.

— Значит, вы сядете сюда… Читатели рассядутся в этой части, где конференц-зал. — Она остановилась. — Анна, вы где?

Разглядывая музейный стенд, Анна не отзывалась.

Виталине Лаврентьевне пришлось повторить:

— Идите, я покажу, где сядут читатели!

— Лучше идите вы сюда… — Анна обернулась и жестом поманила администраторшу. Когда та подошла, она ткнула пальцем в фотографию: — Это кто?

На снимке была темноволосая девушка в светлом облегающем платье с короной на голове.

Взглянув на нее, Виталина Лаврентьевна ответила:

— Та самая Каратанова, которая утопилась.

— Про нее еще что-нибудь есть?

— В музее?

— Да.

— Здесь ничего. У нас большой информационный фонд, но почти все хранится в архиве. Некому заниматься.

— И где ваш архив?

— На чердаке в первом корпусе.

— Туда можно попасть?

— Ну, я не знаю… — Администраторша отвела глаза в сторону. — Спросите у Веденского. Если разрешит, я дам ключ.

Анна глубокомысленно проронила:

— Когда вы попросили меня о встрече с читателями, я вам не отказала…

— Так это ж другое дело. Вы сами собой распоряжаетесь. Архив — собственность санатория.

— И что в этом архиве? — усмехнулась Анна. — Почетные грамоты и старые фотографии?

— Ну, хорошо… — Оглянувшись на дверь, Виталина Лаврентьевна понизила голос. — Я дам вам ключ, только вы об этом — молчок.

В здание первого корпуса Анна вошла с опаской. Теперь все сущее здесь казалось небезопасным. Однако большой сувальдный ключ-бабочка, лежавший в ее сумке, внушал надежду и увлекал Анну вперед.

Она поднялась на четвертый этаж, оттуда, также по лестнице — еще выше. Отомкнув дверь ключом, вошла на чердак, окинула взглядом картонные коробки, в которых обычно хранят отчетность, и поняла, что предстоит большая работа.

Однако, испугавшись вначале, потом она успокоилась. Большинство коробок были подписаны, и скоро Анна отыскала одну, с нужным ей годом. Внутри коробки лежало множество фотографий, в том числе с конкурса красоты. Каратанова на них была настоящей красавицей.

Сопоставив отдельные снимки, Анна заметила, что на большинстве фото рядом с ней стоит мрачный тип — парень не старше самой Каратановой. В его взгляде читалась злоба и ненависть к окружающим, как будто он обладал ценностью, которой не хотел делиться ни с кем.

В той же коробке нашлась «эйчди»-кассета с видеозаписью конкурса, о чем информировала липучка с подробной надписью. Указанный год совпадал с годом исчезновения Каратановой. Анна положила кассету в свою сумку. Туда же отправились несколько десятков фотографий — на всякий случай.

Но когда Анна прошла к выходу и толкнула входную дверь, та почему-то не открылась. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом. Поскольку ключ от замка лежал в кармане, Анна поняла, что кто-то запер дверь снаружи.

Чтобы не терять времени, она прошла к слуховому окну, но и там ее постигло разочарование: состояние крыши было ужасным. Лезть туда — значило подвергать себя смертельной опасности.

Послонявшись по чердаку, Анна запаниковала и, не позволив себе дойти до крайности, решилась на то, чего не хотела всем своим существом. Она позвонила Клейменову:

— Николай, это Анна. Мне срочно нужна ваша помощь.

— Что стряслось? — по тону Клейменова было ясно, он чем-то озабочен и не расположен к пустой болтовне.

— Меня заперли.

— Что за чушь?

— Я серьезно. Сижу на чердаке первого корпуса, дверь заперта снаружи.

Немного помолчав, он заговорил так тяжело, как будто каждое слово — десятикилограммовая гиря:

— Что вы там делаете?

— Здесь хранится санаторный архив.

— Я понял. Ключ у вас есть?

— Есть, но меня заперли снаружи.

— Кто же вас запер?

— Откуда я знаю?

— Ждите. Я скоро приеду.

Ожидая освобождения, Анна разобрала еще пару коробок, в результате чего, ее сумочка распухла до максимальных размеров.

Минут через двадцать за дверью послышались шаги и какая-то возня. Дверь открылась, и на чердак вошел Николай Клейменов.

— Вас заперли шваброй. С наружной стороны сохранились проушины, в них сунули черенок.

— Не понимаю, зачем… — проронила Анна.

— Не суйте свой нос, куда не положено! Вы, значит, умная и сострадательная, а мы здесь — говна собачьи? Приехала и упала намоченная — москвичка оперуполномоченная! Отдыхать приехали? Отдыхайте! И не отравляйте жизнь другим людям. Куприянова застрелили, у меня неприятности, сама вляпалась по самое не балуйся! Чего еще от вас ждать?! Ну?! Говорите! — Клейменов приближался и приближался к Анне, пока не навис над ней всем своим корпусом.

— Заткнитесь! Вы! — крикнула Анна.

От этого ее окрика Клейменов пришел в себя.

— Простите… — Он отступил назад и вышел на лестницу. Оттуда позвал: — Идите сюда и заприте дверь.

Спускаясь по лестнице, Николай остановился на втором этаже:

— У меня для вас информация.

— Ну?.. — насторожилась она.

— Относительно будки киномеханика. Идемте туда.

Они двинулись по коридору мимо распахнутых дверей кинозала и зашли в кинобудку.

— Я поузнавал про Линчевскую. Ее мать работала в санатории кастеляншей, отец был киномехаником.

— И вы хотите сказать, что не знали об этом раньше?

— Нет. Не знал.

— Придивный поселок маленький.

— Но я‐то переехал незадолго до этого.

— Вы не придивинский?

— Я бывший москвич.

— Постойте-постойте… Не вы ли клеймили москвичей за суетливость и злость?

— Когда-то я и сам был таким.

— И что изменилось? Почему уехали из Москвы?

— Развелся с женой. Здесь предложили работу.

— В полиции?

— Сначала нет. — Клейменов был напряжен и явно не хотел объясняться. Он спросил: — Линчевская вас больше не интересует?

— Отчего же… — сказала Анна.

Зайдя за несгораемый шкаф, он спросил:

— Записка висела здесь?

— На внутренней стороне двери.

Клейменов включил фонарик и вошел в тайную комнату. Через несколько минут он вернулся:

— Могу предположить, что после психдиспансера Линчевская ночевала здесь. Скорее всего, ее отец использовал эту комнату, и она не могла об этом не знать. И, кстати, кинопроектор той самой ночью могла запустить она. Наверняка отец научил.

— Считаете, что записку написала Линчевская?

— Предполагаю, что — да. Вот только не знаю, для кого. Вы-то с ней не знакомы.

Почувствовав себя неуютно, Анна безошибочно определила причину, сказав:

— Дело в том, что я не все рассказала.

— О чем?

— Мы с ней встречались.

— С кем? — Клейменов удивленно замер.