Анна Князева - Песня черного ангела

В лифте Анна вскрыла пакет и обнаружила внутри «эйчди»-кассету и флешку. Зайдя в номер, включила ноутбук и всунула флешку. Накопитель содержал всего один файл, и она его запустила.

Уже на первых минутах воспроизведения Анна смутно почувствовала, что ей знаком этот видеоряд. Когда мимо объектива стали проходить участницы с номерами, она поняла: той ночью в кинозале ей показали эти фрагменты. Сбитая резкость проектора не позволяла их рассмотреть, иначе она бы уже тогда поняла, что это за кадры.

Сначала на видео были запечатлены только участницы конкурса. Потом они вместе с гостями запели финальную песню, судьба вознаградила Анну. И вознаградила ее дважды. Она услышала слова, положенные на мелодию известного гимна:

Анна пересмотрела этот фрагмент и повторила вслух несколько строчек из гимна:

Вслед за этим, она сделала несколько скриншотов с экрана и рассмотрела их в максимальном увеличении. Сомнений не оставалось: на сцене в обнимку с Каратановой стояла Ирина Линчевская. Счастливая от сопричастности к празднику, она вместе со всеми повторяла слова гимна.

Просмотр видео поглотил внимание Анны. В дверь постучали, и она не услышала. Тот, кто был снаружи, постучал сильнее, кажется, кулаком. Этот звук не мог не привлечь внимание, Анна прикрыла ноутбук и пошла открывать дверь, однако за ней никого не было. Она выглянула в коридор и увидела Третьякова, который шел по направлению к лифту.

— Степан! — крикнула Анна.

Он обернулся и, убедившись, что это она, вернулся.

Впустив его в комнату, Анна сказала:

— Знала, что вы придете. Садитесь.

— Сам не знал.

— И что вас подтолкнуло? Рассказывайте.

— Я не за этим пришел.

— Ну, хорошо.

— Наверное, должен извиниться, — Степан глядел себе под ноги. — Так что, простите.

— Это все?

— А вам еще что-то надо? — Он с вызовом посмотрел на Анну.

— Вот сижу и думаю… Не выгнать ли вас, как вы прогнали меня?

— Я же извинился… Когда вы ушли, я подумал, что вроде бы предал ее…

— Любили Каратанову?

— Любил. И всю свою жизнь винил себя в ее смерти. — Он стукнул кулаком себя в грудь. — Всю жизнь здесь болит!

— Вам объяснить, зачем мне все это нужно?

Он покачал головой:

— Мне это неинтересно. Катьку два раза все равно не убьют. А найдете убийцу, я его — топором…

— Жестко.

— Пусть скажет спасибо, что так.

— Расскажите про вечеринку на пляже возле старого пирса.

— Ну что… Собрались и пошли.

— Кто предложил? Кто выбрал место?

— Теперь и не вспомнить. Одно знаю: договорились заранее. Раньше там собирались, и не один раз.

— Закончился конкурс, и вы…

— Пошли к старому пирсу. Спиртное купили еще днем и спрятали в лодке.

— Кто с вами пошел?

— Все девчонки, участницы конкурса. Может быть, одна или две не пошли. Мамки не пустили. Остальные все там были.

— Кто еще?

— Два-три человека жюри. Но они быстро ушли. Кое-кто из учителей: Агния Львовна, русичка наша, физрук Брезгин Аполлон Борисович, завуч Лидия Львовна…

Анна уточнила:

— Все из вашей школы?

— Школу мы к тому времени закончили. В июне был выпускной. Катерина уехала на ихтиолога поступать, баллов не добрала и вернулась. Я был рад.

— Надеялся, что на следующий год не поедет?

— Надеялся… А тут этот грант, черт бы его побрал!

— Из-за чего вы поссорились? Расскажите.

— Там на пляже? — спросил Третьяков.

— Ну да. Или вы поссорились раньше?

— Ссорились на конкурсе, когда к Катьке прилип этот хлыщ.

— Легкоступов?

— Да он же хотел купить ее за бабло! А она, дура, не понимала!

— Увлеклась?

— Брехня!

— Значит, между Каратановой и Легкоступовым ничего не было?

— Она сказала — нет. Я ей поверил.

— Когда она вам это сказала?

— Когда мы пришли на пляж. Я хотел зарядить ему…

— За что?

— Да ни за что! За то, что потащился с нами на пляж.

— Может, Катерина вас обманула? — осторожно спросила Анна. — Может, за него испугалась?

— Не-е‐ет! — Третьяков убежденно покачал головой. — Она бы не стала. Да и он не слишком расстроился.

— В каком смысле?

— Экс-мисску подснял, Люську Ивлеву. Девчонку, которая в предыдущем году, до Катьки, титул взяла.

— Значит, на пляже вы с Каратановой помирились?

— Я уже сказал…

— Но почему тогда в следственных материалах все по-другому? Почему в вашем протоколе написано, что ссора была, и вы ушли с пляжа?

— Я же молодой был. Дурачок… Следователь посоветовал: так будет лучше. Дескать, отведет от меня подозрение. Я и поверил. Теперь-то понимаю, к чему он подводил.

— К чему?

— А вы не понимаете? Вы же из ментовки. Что, думаете, не понял, кто вы такая?

— Я из ментовки, — согласилась с ним Анна. — Думаете, что он хотел повесить на вас убийство Каратановой?

— А то!

— Ну что ж, это не исключаю. Кто вас допрашивал?

— Фамилию не помню. Тот, второй, молодой.

— Случайно, не Куприянов?

— Не-е‐ет! Глеба Леонидовича я знаю — друг моего отца. Может, потому я и не сел.

— Знакомы с Ириной Линчевской? — спросила Анна.

— Знал ее. В одной школе учились. Она совсем малая была. И, кстати, той ночью тоже пошла на пляж. На конкурсе повисла на Катьке и весь вечер не отставала. Гонял ее, чтобы поговорить с Катькой наедине.

— Постойте… Она же, как вы говорите, была малая… Кто ж ее отпустил с вами ночью?

— Обычное дело… В те времена и не такие по ночам к морю ходили. Теперь время другое — все по домам.

— Что еще расскажете про Линчевскую?

— Про ту ночь?

— Ну да. Про ту ночь и тот вечер.

— Говорю вам, прилепилась она к Катьке — не отодрать. Катька выпила, расчувствовалась, бусы подарила. Голубые, такие, с сердечками. — Третьяков провел пальцем по шее, потом по запястью: — Браслетик себе оставила. — Он опустил голову. — Так с браслетиком этим и сгинула.

— А курточку свою, джинсовую с красными стразами?

— Что?..

— Курточку не подарила Линчевской?

— Когда я уходил, Катька была в куртке.

— Послушайте, если вы не поссорились, почему вы ушли с пляжа? Почему оставили Каратанову?

— Мать у меня заболела. Девчонка-одноклассница прибежала, сказала, что мать помирает. Отец был в отъезде, я вызывал «Скорую». Ссора тут ни при чем.