Елена Михалкова - Самая хитрая рыба

– Почему?

– Характер не тот. Бывают дети, для которых спорт – это средство, и ничего кроме средства. Как только они добиваются цели, средство перестает быть нужным. Тогда они с легкостью бросают занятия. Им нравятся тренировки, но этого недостаточно. Кто-то хочет подкачаться, кто-то – похвастаться перед друзьями, что занимается борьбой, многие пытаются оправдать родительские ожидания.

– А какая цель была у Мансурова? – спросил Бабкин.

Тренер развел руками:

– Откуда же мне знать. Он со мной не откровенничал. Антон разговорчивый, но лишнего не болтает. Я считал, это детдомовская привычка.

Мимо прошла компания бритых ребят, дружно поздоровалась с тренером. В углу зала накачанный парень скользнул взглядом по Бабкину, как лучом, и сразу отвел глаза.

Пока Сергей сканировал пространство, Илюшин задавал вопросы. «Макар и мертвого разговорит, – подумал Бабкин, слушая короткие ответы тренера, – неужели Гуляев так мало знал о своем спортсмене? Или хитрит?»

– Вы считаете, я о чем-то умалчиваю, – сказал наконец Гуляев, отвечая на его мысли. – Это не так. С Антоном – как с тигром в клетке: смотреть можно, гладить нельзя. Он не признавал меня за авторитет, хотя вначале обвел меня вокруг пальца, признаюсь. Он был такой увлеченный мальчуган, глаза сверкали! Вот вы спрашивали о его цели… Допустим, наша школа для него была билетом в свободную жизнь. Во всяком случае, я так для себя решил. Он хотел выбираться за пределы детского дома. Что в этом плохого? Нет, вот скажите мне: кому от этого стало хуже?

– Вы как будто защищаетесь, Олег Игоревич, – негромко сказал Илюшин.

Тренер осекся.

– Вы все неправильно поняли.

– Вы в чем-нибудь помогали ему? – спросил Макар. – Я имею в виду, помимо занятий?

Гуляев задумался, потер лысину.

– Антон обратился ко мне единственный раз, не уверен, что это можно считать помощью. Но для него, наверное, это было очень серьезно. Намного серьезнее, чем соревнования, чем возможная спортивная карьера, от которой он отказался, не моргнув глазом. Он попросил меня уговорить Алексея Кравченко поставить автограф на футбольном мяче.

– Кравченко – тот самый? – удивился Бабкин.

Гуляев кивнул.

– Да, он уроженец нашего города, несколько лет назад переехал в Питер, говорят, взялся тренировать малышей. Давно пора! Он хороший парень, я рад за него. Травма тогда здорово вышибла его из колеи. Он замкнулся в себе, говорил: «Какой из меня футболист, вылетел в третьем матче, я не футболист, а хромоногий ноль!» Алексей водил дружбу с нашим директором и захаживал сюда иногда по старой памяти. К нему нелегко было найти подход. Антон пришел ко мне, и я дал обещание, что постараюсь уговорить Кравченко.

Бабкин намеревался спросить, не общался ли Мансуров с кем-то из старших парней, но Илюшин отчего-то вцепился в несчастный мяч, как бульдог.

– И что, удалось вам выполнить обещанное?

– Конечно. Кравченко поставил автограф на мяче, и это, кажется, единственная вещь, на которой он расписывался после того, как ушел из большого спорта. Если бы владелец захотел, мог бы продать его на аукционе… тысяч за пять. – Тренер криво усмехнулся.

– С кем Антон общался?

– Он привел с собой троих друзей… Боюсь, не назову их имена. Обычные ребята, прозанимались у меня кто год, кто два, и ушли.

– Пожалуйста, вспомните хоть кого-нибудь, – попросил Макар. – Может быть, осталось что-то вроде журнала посещений? Или еще кто-то мог с ними общаться и знать, как их зовут?

– Что вы! Столько лет прошло… Хотя, подождите! Вокруг них терся мелкий паренек по фамилии Пронин, Коля Пронин. Большой веры ему нет, но он может сказать вам, с кем дружил Мансуров.

– Он живет в Щедровске или переехал?

– Здесь, рядышком, на Второй Краснознаменной. Но дома вы его вряд ли застанете, обычно он околачивается возле рынка.

– Почему у меня ощущение, что все они что-то недоговаривают? – пробормотал Илюшин себе под нос, когда они отошли от столика.

У выхода Сергей обернулся.

– Что-то забыл? – спросил Макар.

– Хотел посмотреть, кого дожидалась та женщина в коридоре. Ставил на девочку, одну из троих.

– И кого же?

– Тренера, – коротко сказал Сергей. – Она ждала Гуляева.

Макар Илюшин шел по пыльной улице мимо пятиэтажек, возле которых на скамейках сидели старухи с котами и провожали его равнодушными взглядами, мимо пыльных витрин и думал о том, что в любом городе расследование рано или поздно приводит их в библиотеку. Свидетели могут подвести, библиотека – никогда. Даже когда газетные статьи преподносили лживые факты, а люди на фотографиях были подписаны неверно, когда в некрологе врала каждая вторая фраза, как это было в Беловодье, в конечном итоге из семечек информации сквозь крепкий, как асфальт, слой вранья пробивались бледные стебельки – еще не правда, но то, что должно было ею стать. Илюшин верил в библиотеки.

– Я попробую собрать сведения о гибели отца Наташи Белоусовой, – сказал он накануне вечером, когда они обсуждали планы на завтрашний день, – и об исчезновении ее брата. Один родственник убит, другой пропал – это странно.

– Собираешься рыться в газетах двенадцатилетней давности? – Бабкин, не доверявший печатному слову, пожал плечами. – Журналюги всегда все перевирают. Нужно разговаривать со следователем, который вел дело об убийстве. Времени прошло не так уж много, да и свидетели наверняка живы.

– Одно другого не исключает. Не хотелось бы отправлять тебя к следователю с пустыми руками.

– Звучит двусмысленно…

Сергей Бабкин понимал, что беседовать со следователем предстоит именно ему. Но сначала он хотел найти соседей, живших рядом с Белоусовыми и знавших их семью.

Библиотека располагалась в особняке князя Чекманова, о чем с гордостью сообщалось на табличке у дверей. Князь ютился в домишке, который наводил на мысли, что его хозяин проигрался в пух и прах в карты и вынужден был продать предыдущий дом: этот был мал и тесен, с низкими потолками и узкими коридорами.

Но на подоконниках радостно зеленел «комнатный укроп» аспарагус, на стенах висели пейзажи местного художника и библиотека производила впечатление места уютного и приятного. Немолодая радушная женщина молниеносно оформила Макару временный читательский билет и принесла подшивки газет.

– К сожалению, у нас всего два компьютера, – извиняющимся тоном сказала она, – и оба сейчас заняты. Если хотите, я забронирую для вас время через час.

– Да, будьте добры.

Илюшин занял широкий угловой стол и стал вдумчиво изучать прессу.

То, что ему было нужно, он нашел сразу: «Житель района Овражный убит в собственном доме в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июля; убийца задержан по горячим следам».