Елена Михалкова - Самая хитрая рыба

И он промолчал. А утром пошел к соседу. Тот всегда был не дурак помахать кулаками и заводился на счет «раз», так что спровоцировать его оказалось легче легкого.

Наверное, впервые в жизни Пронин был рад боли. Его били заслуженно. И все равно били слишком мало.

А потом случилось то, что случилось. Все эти годы он утешался мыслью, что в итоге для Макса все обернулось к лучшему. Он свалил с деньгами! А все благодаря кому? Благодаря Коле Пронину! Как там говорится… Неисповедимы пути Господни, ага. Но это ведь он, Коля, проторил тропу к благополучному исходу.

А благополучный исход, оказывается, был – могила без креста, без камня, без имени.

С холодной ясностью Коля окинул взглядом свою жизнь в Щедровске. Двери закрылись, поезд тронулся.

Рядом с ним кто-то плюхнулся на сиденье. Он отлепился от окна, с тоской посмотрел на попутчика.

Это оказалась та самая девчонка, с которой разговаривал парень на платформе. Рыжая, глаза серые, веселые. Она вдруг перегнулась через Пронина, отчаянно замахала в окно.

– Друг провожает? – удивляясь самому себе, спросил Коля.

– Брат!

Перрон уплыл назад. Девушка посмотрела на Пронина и улыбнулась. В волосах у нее вспыхнули солнечные искры.

Когда Макар вернулся, Сергей лежал на своей полке, закрыв глаза.

– Чем кормили? – спросил он, не поворачивая головы.

– Картошкой с грибами в сметане, – самодовольно сказал Илюшин.

– О как!

– И булочкой с корицей.

– Невероятно!

– И пиццей, – скромно добавил Макар.

– Потрясающе! – Бабкин приоткрыл один глаз. – Как же ты добыл это все в поезде, где нет вагона-ресторана? Побирался?

Илюшин скорчил физиономию и сел на кровать.

– Слушай, я вот о чем подумал, пока ты шлялся, – сказал Сергей и уставился на Илюшина. – Если мы так тщательно покопались в прошлом Мансурова и ничего из найденного нам не подходит, значит, мы ищем не там.

– Удивительно свежая мысль.

– Погоди ерничать. Мансуров – преступник. Убийца. Я все вспоминал слова Дидовца о том, что нельзя говорить Наташе об обстоятельствах гибели ее отца, потому что тогда муж ее убьет. Жуткая логика! Ну как так, а?

Илюшин скептически поднял бровь.

– Ладно, и не такое бывает! – признал Бабкин. – Не в этом дело. Может, все объясняется просто? Белоусовой каким-то образом стало известно о том, кем был ее муж. А он узнал о том, что она знает.

Макар аккуратно сложил рисунки и убрал в сумку. За окном начали появляться разноцветные высотки.

– Я думал об этом, Серега. Это самое логичное объяснение, если забыть о двух вещах.

– Каких?

– Первая: по словам Бережковой, Наталья влюблена в мужа.

– Не аргумент.

– Допустим, – на удивление легко согласился Макар. – Но есть еще кое-что. Грибы.

Бабкин начал сердиться.

– Что – грибы? Тебе что, слова выдают по талонам, что ты их бережешь?

– Я рассчитывал на твое понимание, – укоризненно сказал Илюшин. – Грибы – это поганки, которыми Мансуров намеревался, как считала Бережкова, отравить жену. Ты верно сказал: это очень странный способ. Очень! Человеку с таким опытом, как у Мансурова, нет никакой необходимости прибегать к нему. Зачем подвергать себя подозрениям? К тому же смерть мучительная и долгая… Если Белоусова что-то знает, разумнее убить ее быстро. – Он замолчал, водя пальцем по столу, и будто нехотя проговорил: – Слушай, а вдруг Наталья важна не сама по себе, а…

Он осекся.

Сергей приподнялся на локте и уставился на него.

– Не сама по себе… – медленно повторил он.

Глаза у Илюшина заблестели.

– Шаповалов!

Возвратившись домой, Макар первым делом достал из морозильника пиццу и подогрел в микроволновке. Бабкин очень удивился бы, если бы увидел, что три минуты спустя Илюшин начисто забыл о еде. Он бродил по комнатам, бормоча себе под нос.

«Что-то мы упускаем. Собрать столько фактов, восстановить биографию Мансурова, а заодно его приятелей… Отчего же у меня ощущение, будто между пальцев загадочным образом просочился камешек с дыркой, «куриный бог», исполняющий желание, а в горсти остался сухой песок?

И время. Время уходит. Мы слишком долго пробыли в Щедровске».

Он вытащил из сумки свои каракули, рассмотрел и смял. Пора ехать в Арефьево. Не самая приятная миссия: сообщать женщине, что она замужем за человеком, убившим ее отца.

– Бачилы очи що куповалы, – пробормотал он себе в утешение.

Расправил последний рисунок – тот, в котором все действующие лица были сведены вместе. Они толпились в центре листа, вокруг остались широкие незакрашенные поля.

– Поле, – фальшиво проблеял Макар, – белое поле… Светит луна или падает снег!

Падает, падает, падает… Пизанская башня тоже падает и никак не упадет… Бред какой.

Он вновь уставился на лист.

Белое поле. Не мысль, но тень мысли промелькнула на краю сознания и исчезла; он пытался вглядеться – так городской человек, оказавшийся в лесу, всматривается в переплетение ветвей, где только что показался и пропал силуэт огромной птицы, – но ничего, конечно же, не видит.

«Расследование закончено», – твердо сказал себе Макар и отправился спать.

Проснулся он от того, что луна светила в окно. Сквозь прозрачную штору она казалась плоской, вырезанной из страницы с желто-бурыми разводами, как если бы на раскрытую книгу постоянно ставили чашку с кофе.

Тут пятно, там пятно. Когда смотришь на низко висящую луну, в первую очередь разглядываешь все эти кратеры, Море Ясности и Океан Бурь; взгляд притягивают рытвины и ямы, а не ровная поверхность.

Мысль, которую Илюшину не удавалось поймать, вдруг сама прыгнула навстречу, точно солнечный зайчик из распахнутого окна, и на миг ослепила его.

– Сережа, телефон, – позвала Маша откуда-то издалека. – Сережа!

– Который час? – пробормотал Бабкин, нащупывая под подушкой мурлыкающий сотовый.

– Два с минутами.

– Господи… А ты почему не спишь?

Этот вопрос он задал в трубку, но смотрел на жену, сидевшую за столом.

– Надо было перевод закончить, – ответила Маша, и одновременно с ней Илюшин громко сказал ему в ухо:

– Надо узнать, какие изменения происходили на работе у Мансурова.

Сергей помотал головой, пытаясь сбросить дремоту.

– Какие… изменения, – выдавил он. – Ты спятил?

– Любые. Что угодно. Это единственное белое пятно, которое мы в упор не замечали. Дом, жена, соседи, прошлое – мы искали везде и нашли так много, что не стали смотреть по сторонам. Серега, Мансурова что-то подтолкнуло к убийству жены. Нам не хватает какого-то эпизода.

Бабкин проснулся окончательно.

– Что это может быть?

Илюшин зевнул в трубку.

– Понятия не имею. Вот ты и выясни.

В семь утра пыльный «Хендай» въехал на круглосуточную автомойку рядом с мастерской. «У нас только русские сотрудники», – гласило объявление на воротах, набранное крупным шрифтом. Русский сотрудник Фархад принял ключи у водителя, огромного стриженого мужика с недобрым пристальным взглядом.