Константин Веснин - Приют горного странника

— Извиняй, уважаемый Лепольдий Фомич, коли отвлекаю, да вот елевизор-то не кажит…

— Как не кажет, видишь, показывает…

— Пошто тут мужик балакает? А кина-то нет! Я кина хочу…

— На этом канале мужик говорит, а чтобы посмотреть кино, нужно переключить на другой канал… Вот, смотри, тебе и кино

— Шоб тебе всегда сытно и мягко жилось… Спасибо, уважил старика. Ан нет… постой маненько. Шоб громче было сказано в кине-то этом шо нужно сделать?

Звук телевизора сделался громче, заглушив остаток разговора, после чего Леопольд Фомич поднялся к ожидающему его в мансардной комнате Павлу Ивановичу. Они опять воздали должное коньяку.

— У вас очаровательная и умная жена. Я смотрю… вы так удачно дополняете друг друга. И, кажется, она нежно вас любит, — голова Павла Ивановича слегка затуманилась от спиртного.

— Милейший Павел Иванович, я ее тоже очень крепко люблю… Ну, мы отвлеклись. Вернемся к нашим баранам…

Павел Иванович открыл альбом.

— Здесь у меня собраны марки Царской России, полная серия с наклейками… эти охватывают период с 1857 по 1867 годы, как видите, каждый лот оценивается в десять копеек по тогдашнему курсу…

Мужчины так погрузились в предмет их увлечения, что не заметили, как около двери в мансарду появилось еще одно лицо.

После того, как Леопольд Фомич покинул номер Дормидонта Ниловича и опять прошествовал на второй этаж, Инессу Львовну охватило сильное любопытство. Она сначала подавляла его, но, в конце концов, любопытство одержало победу. Инесса Львовна, стараясь ступать как можно тише, поднялась в мансарду. Дверь оказалось незапертой, и она слышала, о чем велся диалог внутри комнаты. Отчетливо звучал голос Павла Ивановича:

— Эта марка 1857 года гашеная, точечный штемпель. На рынке сегодня ее стоимость не менее сорока тысяч… а вот и вертикальное Вердже…

Инессе Львовне стал понятен предмет беседы. Очевидно, речь шла о редких, коллекционных экземплярах марок. Ее любопытство еще более возросло. Она колебалась, но не смогла себя перебороть и осторожно открыла дверь.

— Ох, прошу извинить мое вторжение, — она с невинно-рассеянным выражением лица обвела взглядом комнату. — Какой у вас замечательный вид из окна. Потрясающе! Эта комната предназначена для отдыха?

Тут ее взгляд как бы случайно переместился в сторону сидящих мужчин. Она успела заметить, как Павел Иванович быстро закрыл альбом.

— Извините, если я вам помешала. Вижу, вы тут что-то рассматриваете.

Она приблизилась к столику.

— А что это у вас?

Мужчины, застигнутые врасплох, и не пытались деликатными фразами маскировать свое нерасположение к общению с Инессой Львовной. Ей достаточно было беглого взгляда на них, чтобы понять — она тут нежелательная персона. Но любопытство пересиливало неловкость, которую испытывала Инесса Львовна. Она стояла около столика в надежде на приглашение присоединиться к просмотру альбома. Любопытство жгло, но затянувшееся молчание было не в ее пользу.

— Ну… все понятно, — Инесса Львовна еще раз оглядела комнату. — Не буду вам мешать. А здесь уютно, очень уютно.

И она, придав лицу гордый, с оттенком пренебрежения вид, быстрым шагом покинула комнату.

— Да… эта женщина не страдает комплексом скромности, — Павел Иванович встретил понимающий взгляд Леопольда Фомича.

— Полагаю, сейчас нам не нужны желающие пообщаться, — Леопольд Фомич поднялся и запер на ключ дверь. Они продолжили неторопливо беседовать, внимательно рассматривая марки.

Настроение Инессы Львовны опять было испорчено. Она вернулась в свой номер, задержалась перед овальным настенным зеркалом.

…Нет, я определенно похудела. Еще бы! Сначала эта получасовая тряска по камням в такси… Да и обед был так себе, посмотрим, что предложат на ужин.

Она откинула со лба волосы и придирчиво изучала свое лицо.

…Ужасно! Даже для моих шестидесяти.

Она считала, что окружающие постоянно смотрят на нее, оценивают, обсуждают. И от этого ощущения ей делалось не по себе. Ей казалось, что она не так ходит, нелепо одевается и, вообще, все делает не так. И, в довершении ко всему, эта злосчастная прогулка вдоль озера.

…Зачем я только напросилась на нее?.. Эта парочка отнеслась ко мне неприязненно. Это еще не самое неприятное, хуже того — они меня просто не замечали! А если и обращались ко мне, то в их голосах сквозила ирония! Нашли девочку посмеяться! Пусть на себя посмотрят! Да что эти Непрухины… молодые еще… ну, а эти-то, мужики, каковы, а? Подумаешь, рассматривают альбом! Можно же элементарно вести себя вежливо, по-джентльменски с дамой. На столе — бутылка коньяка, бокалы, можно и предложить даме, просто, ради знака внимания. Я и не собиралась разглядывать потрепанные марки, нужны они мне… Потрепанные, но, судя по их разговору, дорогие! Живешь тут на пенсию, с трудом откладываешь на недельный, летний отдых, а тут, похоже, одна марка столько же стоит.

Приближалось время ужина, Инесса Львовна спустилась вниз и заглянула в столовую: Елизавета Капитоновна сервировала столики. Инесса Львовна задержалась в биллиардной комнате, переключив внимание на картины. Вскоре на лестнице показались Непрухины. На Люсе было облегающее фигуру белое платье с крупными черными квадратами, ее черные волосы были собраны на затылке в хвост.

Инесса Львовна поморщилась.

…Воображает из себя девочку-подростка. И этот дурацкий хвост совершенно не идет ей.

Инессу Львовну так и подмывало подойти к Люсе и высказать свое мнение ей в лицо.

…А ее муж… уж если быть откровенной, то его искалеченная фигура кроме жалости ничего не вызывает. Да еще эти разные по размеру глаза, кажется, он ими просвечивает тебя насквозь, как рентген… Уф, неприятная пара.

Она, презрительно хмыкнув, отвернулась и сосредоточила внимание на картинах. Стук палки по ступенькам заставил ее снова обратить взор на лестницу.

…Вот и противный старикашка. Не знаю почему, я вроде бы почтительно отношусь к пожилым людям, но этот старик интуитивно вызывает неприязнь. Я вообще не пойму, что он тут делает? Почему ему позволяют приходить в столовую в этом потрепанном плаще и сапогах? Здесь ему что, проходной двор какой-то?! Существуют же элементарные правила этикета! Так извольте, находясь в культурном заведении, им следовать. Понятно, он — такая глухомань, что и не слышал об этих правилах, но куда смотрит Леопольд Фомич? Он позиционирует себя этаким… джентльменом, мог бы деликатно намекнуть старику, что при дамах надо соблюдать правила поведения, принятые в порядочном обществе…

Из столовой выглянула Елизавета Капитоновна:

— Уважаемые гости, добро пожаловать на ужин.

Инесса Львовна заторопилась, чтобы занять свое место за столиком.