Константин Веснин - Приют горного странника

— Хозяюшка, куда прикажите присесть? — зашамкал губами вошедший в столовую Дормидонт Нилович.

— Присаживайтесь сюда, Дормидонт Нилович — Елизавета Капитоновна указала место, которое в обед занимал Леопольд Фомич.

— Постойте, — выпалила Инесса Львовна. Ее испугала перспектива оказаться бок о бок с этим неприятным субъектом. — Здесь же сидел Леопольд Фомич. Куда он сядет?

— Не беспокойтесь, — с извинительной улыбкой ответила Елизавета Капитоновна. — Леопольд Фомич занимается приготовлением бани, поэтому он поужинает попозже.

Дормидонт Нилович, охая, приставил к стене палку и опустился на стул рядом с Инессой Львовной. Прищурив глаз, он вдруг погрозил ей пальцем:

— Пошто впереди старика-то бежишь? Старика везде вперед пущать надобно… Ишшо поживи с мое-то, узнашь, что старость — не сладость, да в карман ее не засунешь, — он горестно вздохнул.

Инессу Львовну бросило в жар. Она хотела тут же вскочить и пересесть за другой столик, но в этот момент в столовой появился Павел Иванович.

— Приятного аппетита. Вижу, я опять опоздал к раздаче. Надеюсь, мне что-нибудь перепадет?

Его опрятный вид и доброжелательная улыбка успокоили разбушевавшиеся нервы Инессы Львовны. Она даже громко рассмеялась в ответ на его шутливое замечание.

— Да, служба службой, а ужин — по расписанию, так сказать, — Павел Иванович, потирая ладони, занял свое привычное место. — Я только что выходил на улицу и почувствовал приятный дымок березовых дровишек. Растапливаете баньку?

Из кухни появилась Елизавета Капитоновна:

— О… это любимое занятие моего мужа. Вечером вас ожидает русская банька. А присутствующий среди вас Дормидонт Нилыч — хороший рыбак, и его сегодняшний улов я и предлагаю вам продегустировать.

Она широко улыбнулась и стала аккуратно расставлять тарелки на столики.

— А какая рыбка-то, дедушка? — обратился к старику Глеб.

— В энту пору да ишо и местечко коли знамо, так и знатна рыба клюет-то, — Дормидонт Нилович обвел присутствующих упрятанным под густыми бровями взглядом, достал из плаща платок и промокнул лоб. Затем вернул платок в обвислый карман плаща и, кряхтя, продолжил. — Рыбка-то знатна, коли знамо, как к ней идить-то. Седни харис клевал, да ишшо окунишка пожаловал.

— Если кто из гостей желает макароны с сосисками, то я сейчас принесу, — предложила Елизавета Капитоновна.

— Принесите мне, пожалуйста, — с напускной вежливостью попросила Инесса Львовна.

Дормидонт Нилович поглядывал на Инессу Львовну, поглаживая бороду и покряхтывая:

— Опробуйте рыбку-то, опосля где ишо таку отведаете-то.

Все, за исключением Инессы Львовны, с аппетитом поглощали предложенное угощение. Дормидонт Нилович продолжал крутить головой, двигая туда-сюда бровями, внимательно изучая лица гостей. Остановив свой взгляд на присоединившейся к их столику Елизавете Капитоновне, он вымолвил:

— Што тута говорить-то, все у вас ладно, хозяюшка, все чин по чину… ан… так ведь и… — он замялся, словно собираясь с мыслями и, виновато щурясь по сторонам, проговорил:

— Так ведь в народе-то как ишо говорят: «Не надо нам хоромного стекла, лишь бы водочка текла», — и дед, хрипло засмеявшись, стал оглядываться, ища поддержки у окружающих.

Инесса Львовна, до того с трудом сдерживавшая нарастающее раздражение, тут не вытерпела:

— Надо иметь уважение к окружающим, вы ведь не в кабак пришли, а в культурное учреждение и, вообще, вы могли бы снять головной убор в общественном месте, где присутствуют дамы!

Если бы Инесса Львовна могла сейчас взглянуть на себя в зеркало, то пришла бы в ужасное расположение духа: она раскраснелась, глубокие морщины избороздили лоб, а искаженный в гневе рот придавал лицу брезгливую гримасу.

Дед молчал, и в столовой воцарилось молчание. Гости сосредоточились на своих тарелках. Нависшую напряженную паузу нарушил робкий голос Люси:

— Извините, а можно еще соли? У нас пустая солонка.

— Ох, какая я разиня! — Елизавета Капитоновна всплеснула руками и, мысленно поблагодарив Люсю за отвлекающую спасительную реплику, принесла из кухни соль.

— Вот и сольца нашлась, — не унимался дед. — Соль всему голова, без соли и жито трава… Да-а, вона раньше как… соль была на вес злата…

Инесса Львовна метнула такой взгляд в сторону старика, что сидевший напротив нее Павел Иванович почувствовал острую необходимость вмешаться и разрядить грозовую тучу, сгущавшуюся в столовой. Он обратился к вернувшейся с кухни Елизавете Капитоновне:

— Вы продукты закупаете в магазинчике напротив?

— Нет, этот магазин обслуживает жителей поселка, да еще приезжие гости иногда там делают покупки. Муж ездит в Лесогорск и берет продукты оптом. Получается выгоднее.

— Вы говорите про городок, на пути к вам? — голос Инессы Львовны дрожал, выдавая раздражение. — Он весь покрыт пылью и дымом! Создается ощущение, что ты попал на какую-то большую шахту: кругом горы каких-то шлаков или еще чего-то…

— Это отвалы отработанной горной породы, — пояснила Елизавета Капитоновна. — Отработанная медная руда, к сожалению, сваливается неподалеку, практически в черте Лесогорска. И за многие годы работы меднорудного комбината образовались эти горы.

Инесса Львовна взорвалась от негодования:

— Но они что! О людях вообще не думают?! Чем там дышат люди?! Я пока пересаживалась с автобуса на такси, так меня до слез замучил кашель… Эта едкая пыль создает какой-то сладковатый привкус во рту. Она же проникает в легкие! А потом возникают всякие болезни! Ну, у нас же богатое государство, и ему легче всех лечить, чем предотвращать болезни!

Опять наступила пауза, но ненадолго. Павел Иванович обратился к соседнему столику, занимаемому четой Непрухиных:

— Вы далеко ходили вокруг озера? Дошли до староверов?

— Мы собирались дойти и посмотреть на этих старообрядцев, — бодрый голосок Люси пришел на смену нескончаемому потоку жалоб Инессы Львовны. — Но путь оказался длинным, да… к тому же еще, вся тропа была в огромных лужах, идти было тяжело, и мы вернулись.

— Люся, будь до конца откровенной, — прервал ее Глеб. — Она не договаривает, что все время теребила меня за рукав и шептала: «Давай вернемся, а то я боюсь, вдруг из-за кустов выскочит медведь».

— Не смешно, Глеб, — заметила с укоризной Люся. Она собиралась еще что-то добавить, но в этот момент Дормидонт Нилович, стараясь не привлекать к себе внимания, сильно ткнул пальцем в бок Инессу Львовну, сопроводив свои действия вопросом:

— Ты пошто рыбку-то не кушаешь? И некажешь ничево про нее? Она бы тебе хорошо пошла…

Лицо Инессы Львовны и так не отличалось благожелательностью в этот вечер, но тут оно изменилось до неузнаваемости: гримаса ярости перекосила рот, глаза расширились от гнева: