Любовь Юнина - Происшествие

— Ничего, будет запасной вариант. Еще раз извините меня, Евгения Дорофеевна… Ну, желаю успеха.

Лидия Алексеевна Архипова несколько успокоилась после того, как брат сообщил ей, что переговорил с директором института, где работает эта склочница. Она и мужа успокоила, и Илье сказала, чтоб выбросил из головы глупую, как она выразилась, историю и готовился к последнему экзамену. Впрочем, чтоб набрать проходной балл, Илье теперь было достаточно и тройки, которую он легко получил.

Когда почтальонша принесла повестку из милиции, приглашавшую Илью к следователю Лобовой, у Лидии Алексеевны руки задрожали.

— Как! Опять? — воскликнула она, обращаясь к ничего не ведавшей почтальонше, потом спохватилась, позвала Илью, сказала бесцветно: — Илья, распишись, тебе повестка.

Илья расписался, закрыл за почтальоншей дверь, хмуро спросил:

— Почему же ты сказала, что дядя Петя все уладил?

— Он уверил меня, что все в порядке, что он поговорил с директором.

— В чем дело? — спросил, выйдя из комнаты, Архипов.

Сереженька, посмотри — повестка, завтра в пятнадцать к следователю.

— Может, сначала вы сходите? — спросил Илья. — А то я наболтаю там чего-нибудь лишнего…

— В этом есть смысл, Сереженька, — заметила Лидия Алексеевна. — Скажем, что он на даче, а мы не успели ему сообщить.

Орешникову тоже вызвали в милицию на шестнадцать часов, и она, кляня все на свете, поехала. Жалко было тратить время. Но, с другой стороны, вспомнив Басаргина, неприятные ощущения на конференции, когда она стояла в чужих очках на трибуне, не видя зала и его реакции, волнуясь, что помощник не так объяснит диаграммы и таблицы, вспомнив, как красивый мальчик с наглым лицом прошипел ей: «Закрой пасть, тетка», — Орешникова почувствовала желание наказать этого юнца. Она не жаждала крови, но захотела справедливости. Однако, вскоре за сутолокой дел почти перестала думать об этом происшествии. От чего она по-настоящему страдала — это из-за Басаргина. Басаргин — вот была ее боль, ее рана.

В коридоре сидели двое, мужчина и женщина, красивые, хорошо одетые, примерно одних лет с Орешниковой. Она мимолетно глянула и постучала в дверь.

Следователь Лобова оказалась молодой женщиной сурового вида, может быть, из-за сросшихся на переносице бровей.

— Рассказывайте, — сказала она Орешниковой, грустно улыбнувшись, и суровость ее сразу исчезла.

— Рассказывать-то особо нечего. Я прошлый раз все рассказала.

— Я допрашивала свидетелей Вронскую и Вербицкую. Они подтверждают ваши показания. Я хотела сегодня устроить вам очную ставку с Архиповым.

— Его фамилия Архипов? — удивилась Орешникова. — А я думала, Громов.

— Почему?

— Профессор Громов просил директора института, где я работаю, уговорить меня, чтоб я простила его племянника и сказала вам, что он ударил меня нечаянно. Я думала, что он тоже Громов.

— Ах так, большие хлопоты начались! Я хотела устроить вам очную ставку, но вместо Архипова пришли родители, их сын на даче, они не успели ему сообщить.

— Это они сидят в коридоре? — догадалась Орешникова. — Такие… добротные. Да?

— Вероятно. Так что, директор уговаривал вас простить его?

— Он не уговаривал меня. Он просто информировал. А скорее извинялся, когда увидел мою физиономию. Он же разукрасил меня как бог черепаху. Видите, — Орешникова сняла очки, которые прикрывали еще не истаявшие кровоподтеки.

— Вы были в травматологическом пункте?

— Да! Я боялась, что он мне нос сломал.

— А справку об освобождении от работы в связи с травмой брали?

— Нет! Мне нельзя было долго сидеть дома — очень тяжелый больной в клинике. Использовала отгул.

— Но вас могли заменить.

— Нет, это было рискованно для того человека.

Следователь должен быть беспристрастен, но Орешникова нравилась Лобовой, впрочем, и родители Архипова ей понравились, мать так переживает. Не любила Лобова такие дела, где обвиняемый вроде бы совсем положительная личность, и экзамены в институт только что сдал, и конкурс прошел, неплохой вроде бы сын, если верить словам родителей.

Когда допрос был окончен и Орешникова вышла в коридор, она увидела, что Архиповы еще сидят. Женщина быстро поднялась и подошла к ней.

— Извините, — сказала она, — вы Евгения Дорофеевна?

— Да, — сухо кивнула Орешникова. — С кем имею честь?

— Мы Архиповы, родители Ильи. Я вас умоляю, простите его. Он просто глупый мальчишка, мы сделаем все для вас. Не губите ему жизнь.

— Я никого не гублю, — быстро сказала Евгения Дорофеевна, — просто у вас дурной сын.

— Он не дурной, он хороший мальчик. Вы совсем не знаете его. Все получилось нечаянно. Поверьте. Понимаете, девочке, в которую он влюблен, захотелось посмотреть спектакль. — Лидия Алексеевна торопливо шла рядом с Орешниковой, а ее муж следовал чуть позади. — Вы ведь тоже были молоды, любили…

Слова о том, что она была молода и любила, больно ударили Орешникову по сердцу. Любила! Она и сейчас любит, несмотря на свои сорок лет. Пусть горька ее любовь, но вот из-за этого прямо-таки «идеального» мальчика она потеряла Басаргина, наверное, навсегда.

— Как мать я умоляю вас, — бормотала Лидия Алексеевна. — Простите его, он нечаянно взмахнул рукой.

— Нечаянно? — Орешникова резко остановилась. — А вы знаете, что он мне сказал, прежде чем ударить? «Заткни пасть, тетка», — вот что сказал мне ваш замечательный сын. И оставьте меня в покое!

Она отвернулась и быстро пошла прочь. Она едва сдерживала слезы от обиды, и за нее, обиженную, некому было заступиться, даже Басаргин в незнании ее обидел.

— Этого не может быть! Вы говорите неправду! — крикнула ей вслед Лидия Алексеевна. Она и в самом деле не поверила, что Илья мог так сказать.

Архипов догнал жену.

— Ну что?

— Бесполезно. Недаром говорят, что старые девы ненавидят весь мир. Мне сказали, что, кроме кошек, у нее никого нет… Все равно надо бороться.

У Ильи взяли подписку о невыезде, путевки в Пицунду пришлось сдать, а отпуск свой Архиповы отложили.

Кто-то сказал Лидии Алексеевне, что если у Ильи не будет свидетелей, которые подтвердят, что удар был нечаянным, то дело может окончиться тюрьмой. И тогда она, чуть не ползая на коленях перед лучшим другом Ильи Сашей Шалоновым, уговорила его пойти к следователю, сказать, что он тоже стоял в очереди за билетами и видел, что Орешникова скандалила, а удар был случаен. В случае успеха она обещала подарить Саше магнитофон. Саша согласился, скорее даже не из-за магнитофона, а потому что ситуация показалась ему несколько романтической, а сам он себе — неким героем, спасающим друга. Лидия Алексеевна вместе с ним и Ильей ездила в зал, где происходили события, показала, подкараулив у входа в клинику, Орешникову.