Любовь Юнина - Происшествие

Устроив это, Лидия Алексеевна почти успокоилась.

Наступила осень, Илья стал студентом, вместе со сверстниками слушал лекции, ходил на семинары.

Несмотря на уверения матери, что все обойдется, он очень трусил. Его ужасала мысль, что наступит день, когда ему придется войти в судебный зал и сесть на скамью подсудимых. Пусть не будут стоять по бокам конвоиры, пусть потом оправдывают его, — все равно какой позор сидеть на этой скамье! Ему, привыкшему делать и получать все, что хочется, мысль, что сидения на скамье не избежать, была невыносима. Иногда он решал втайне от родителей уговорить дядю Петю и поехать к этой тетке (как он называл про себя Орешникову), упасть ей в ноги, вымолить прощение. Но Илья не был способен на такие поступки, тем более что раскаяния не чувствовал, только страх. Мать, которая вела многочасовые разговоры с адвокатом, приглашенным для защиты Ильи, убеждала сына, что все будет в порядке.

— В крайнем случае дадут условное наказание, — говорила Лидия Алексеевна, — ты только не волнуйся. Главное — хорошо зарекомендовать себя в институте, — тебе нужны блестящие характеристики.

Характеристик Лидия Алексеевна набрала уже немало, не было, кажется, только из детского сада. Она все-таки оставалась в убеждении, что удар Илья нанес нечаянно.

День суда наступил. Лидия Алексеевна напоила Илью утешительным элениумом, и он, как ни странно, почти без страха ступил за перегородку, отделяющую скамью подсудимых от зала судебного заседания.

Разложили свои бумаги прокурор и адвокат, на первую скамью села Орешникова, сзади Архиповы. Судья зачитала обвинительное заключение, свидетелей отправили в коридор.

Орешникова сидела безучастно, не поднимая глаз. Равнодушно выслушивала выступление Ильи, показания свидетелей, отвечала на вопросы адвоката, который дотошно расспрашивал ее, как она стояла, как повернулась, зачем приблизилась к Илье. Лишь жесткие вопросы прокурора, который довольно скоро уличил Сашу Шалонова во лжи, вывели Евгению Дорофеевну из того состояния отрешенности, в котором она находилась. С нескрываемым омерзением оглянулась она на высокого юношу в кожаном пиджаке, который, понурив голову, шел через зал от места, где давал свидетельские показания, к задней скамье. Она кинула взгляд на Илью Архипова и на его породистом лице впервые увидела смятение. В последний раз она видела его в кабинете следователя на очной ставке, где он лгал ей в лицо, спокойно при этом улыбаясь.

Евгения Дорофеевна почти не слышала речей прокурора и адвоката, последнего слова Ильи, ей хотелось поскорее выйти отсюда.

Когда суд удалился на совещание, Евгения Дорофеевна поднялась и пошла вон из зала. Ей было безразлично, какое наказание определил суд этому наглому оранжерейному юнцу, который за восемнадцать лет только и научился бездумно и удобно для себя топтать землю.

Орешникова думала о другом: утром в клинике умер Ян Карлович Войтан.