Марина Болдова - Два сына одного отца

— Не ты ж, дядь Лень, рожаешь! — возмутился он.

— Вот! — Борин многозначительно поднял вверх указательный палец, обмотанный некогда белым пластырем. — Уж лучше б я сам! — сокрушенно добавил он.

— Чего сам? — Никита по-прежнему не оставлял надежды докопаться до сути.

— Рожал! — серьезно ответил Борин и стукнул кулаком по столу.

Тут уж не выдержал и Никита. Мысленно представив эту картину, давясь от хохота, он рухнул на заботливо пододвинутый сестрой табурет. Борин, словно не замечая такой дружно обидной реакции, продолжал грустно вздыхать.

— Злые вы, уйду я от вас, — произнес он известную фразу и попытался подняться.

Все трое, все еще смеясь, кинулись его успокаивать. Спать расхотелось. Галина налила всем чаю и подогрела остывшую выпечку в микроволновке. Маринка начала рассказывать про маленькую сестру своей подруги Светки, которая весь первый месяц не давала той спать по ночам. Никита вспомнил, как забирали из роддома внука тети Ляли, Егора, и в спешке забыли отдать цветы акушерке, из-за чего пришлось возвращаться с полпути домой. Тут Галина внимательно посмотрела на Борина и заметила его отсутствующий взгляд. Оказалось, пока не состоявшийся папаша спит с открытыми глазами, выводя носом негромкие рулады. Аккуратно «уронив» Борина бочком на диванчик, Галина накрыла его пледом и стала убирать со стола. Даже во сне тот жалобно вздыхал и хмурил брови. «Надо ж, как его развезло! Вот и надейся на сильный пол», — подумала она, выключая свет на кухне. С тех пор Дашка с мужем как бы получили разрешение врываться к соседям «на чай» в любое время суток. А так как Борин редко приходил со службы раньше одиннадцати, да и родившаяся Стаська не давала Дашке особенно расслабиться, часто засыпая хорошо за полночь, поздние визиты Бориных стали нормой. Не то чтоб часто, но уж раз в месяц точно, Галина вылезала из теплой постели и шла на кухню. Ее это ничуть не напрягало, она была «полуночница» и засыпала поздно, зачитываясь очередным детективом…

Оторвавшись от воспоминаний, Галина повернулась к дочери. Маринка, так и не дождавшись от матери покаяния, похоже, была всерьез обижена.

— Марин, ну не хочу я сейчас о нем говорить. И не спрашивай почему. Бывает же, что человек чем-то не нравится практически с первой минуты.

— И чем он тебе так не понравился? Меня такие мужчины очень даже привлекают. Натуральный мужик! К нему тянет как магнитом, понимаешь? Да любая была бы рада с ним!

Галина внимательно посмотрела на дочь. Та, мечтательно закатив глаза, улыбалась какой-то уж слишком взрослой улыбкой. «Да она ж выросла совсем» — так Галина подумала о дочери впервые и, сама не зная от чего, испытала липкий страх.

— Рада с ним — что?

— Ну, мам, ты как маленькая. Рада быть, встречаться и все такое.

— А «все такое», это ты о чем? — Галина и сама не понимала, почему вдруг ее голос стал сухим и угрожающе тихим.

Марина в изумлении смотрела на мать. Отвечать хоть что-то было бессмысленно. Она понимала: еще одно слово и быть беде. Какая бывает Галина в гневе, она помнила с детства, когда пропала та злополучная брошка из маминой шкатулки. Маринка тогда училась в первом классе. Как-то раз после уроков она привела домой свою одноклассницу Ольгу Акимову. Бабушка, накормив их обедом, ушла в магазин, настрого запретив подходить к входной двери. Девочки разложили бумажных кукол на столе и принялись примерять на них недавно нарисованные обновки. Через некоторое время Ольга захотела пить. Вернувшись из кухни со стаканом воды, Маринка не нашла подругу в своей комнате. Пропажа обнаружилась на пороге родительской спальни — подруге захотелось посмотреть всю квартиру. Вечером за Ольгой пришла мать. Дежурно поинтересовавшись, чем занимались девочки, она велела Ольге собираться домой. Примерно через месяц Галина обнаружила, что пропала брошка, подаренная ей Маринкиным отцом еще тогда, когда они не были женаты. Сначала мама искала ее в комнате, полагая, что та могла просто выпасть из шкатулки, когда она доставала другие украшения. Так бы все и забылось, если б Ольга не пригласила на день рождения Маринку с братом, а с ними и Галину. Ребятам накрыли отдельный стол в детской, где они, наевшись шоколадных конфет и торта, решили поиграть в куклы. Выбирая в коробке одежку, чтобы натянуть ее на толстощекого немецкого пупса, Маринка заметила, как в углу коробки что-то блеснуло. Это была брошка ее мамы, почему-то запутанная в старый капроновый чулок. У Маринки все похолодело внутри, будто это она ее сюда спрятала. Сунув брошку в карман платья, она решила никому ничего не говорить. Дома, освободив брошку от ниток, она положила ее в шкатулку. Вечер следующего дня Маринка запомнила на всю жизнь. Мать тихим, но от того еще более страшным голосом объясняла дочери, как называется, когда вор крадет у вора, чем маленькая кража отличается от грабежа. Оказывается, ничем. И Маринка, оказывается, такая же воровка, как и ее подруга. И совсем неважно, что ты украл и у кого, ты все равно называешься вором. А это стыдно. И — преступно.

И вот сейчас мать задавала ей вопросы таким же голосом. Конечно, Маринка давно не первоклашка. Кроме того, она не могла понять, отчего мать так вдруг стала придираться к вполне безобидным фразам. Но испугаться успела.

— Мама, успокойся. Я ничего плохого не имела в виду. Но почему мне не может понравиться взрослый мужчина? Просто как человек?

— Он годится тебе в отцы! — отрезала Галина.

— И что? Вон Катька живет с другом своего старшего брата. Мам, живет, понимаешь? Как с мужем. И заметь, совсем не выглядит несчастной.

— И что ж он на ней не женится?

— Катька не хочет. Ей учиться еще три года. Да и не факт, что она с ним на всю жизнь останется. Зачем далеко загадывать? Ей сейчас хорошо, понимаешь?

— Хорошо — это как?

— Хорошо, мама, это — хорошо. Как у вас с папой было. Гармонично, если ты об этом. Вместе есть приятно, телевизор смотреть, по гостям ходить. И в постели хорошо. Он надежный, веселый и заботливый. Где среди моих ровесников такого найдешь? Катькин брат их сам специально познакомил, боялся, что она нарвется на чьего-нибудь сынка-мажора, который попользуется и бросит.

— Значит, и ты бы хотела жить гражданским браком, я так поняла?

— Хотела не хотела б, — не вопрос! Просто, если встречу мужчину, не буду ему в паспорт заглядывать.

Маринка открыто посмотрела на мать. Во взгляде совсем не было вызова — «вот, мол, я какая». Была твердая убежденность в своей правоте. «А ничего я не сделаю, если она вот так возьмет и уйдет к какому-нибудь… Беркутову! Мне только останется принять «зятя» и молчать». — Неожиданно эта мысль причинила ей почти физическую боль. Галина даже на миг зажмурилась.