Марина Болдова - Два сына одного отца

— Мама, это же Егор Иванович! — раздался тонкий голосок Марины.

— Я в курсе, как зовут твоего спасителя. Пройдете?

— Да. Мне необходимо с вами поговорить. — Беркутов решительно отодвинул Галину и протиснулся в коридор.

— Со мной?

— С вами обеими.

— Егор Иванович, вот тапочки. — Марина явно пыталась загладить неловкость.

— Спасибо.

Тапочки были мужскими, размера так сорок четвертого. Беркутов, со своим «сорок первым», тут же ощутил себя пигмеем. «А муж у нас не из подводников», — подумал он с неудовольствием.

В большой комнате работал включенный телевизор. Марина щелкнула пультом.

— Егор Иванович, присаживайтесь, сейчас чай будем пить. Мам, я сделаю, ты сиди.

Беркутов молча уселся в кресло. Галина, словно потеряв к нему интерес, отвернулась к окну.

— У вас есть что сказать мне, пока дочь на кухне? — произнесла она куда-то в сторону.

— Нет, вам одной — нет, — он старался говорить сухо.

Марина вошла в комнату, катя перед собой сервировочный столик. Все так же молча Беркутов смотрел, как она расставляет чашки и вазочки с вареньем.

— Егор Иванович, я уже все рассказала маме про взрыв. Вы об этом хотите поговорить?

— И об этом тоже. Марина, ты хорошо рассмотрела того парня со свертком?

— Да, он довольно долго стоял около магазинчика. Меня уже опрашивали из прокуратуры.

— То есть ты его узнаешь сразу?

— Конечно. Странно, но он и не скрывался. Стоял у входа, справа. А очередь — слева образовалась. Да вы ж видели! Его что, не задержали еще?

— Нет. Но я думаю, что это дело дней. У меня к вам просьба, — он повернулся к Галине. — Постарайтесь, чтобы Марина не выходила на улицу. Пока.

— И когда это «пока» закончится? Как только вы поймаете этого террориста?

— Да. Но есть еще кое-что. Ей придется на время оставить свою работу. И не по причине взрыва.

Пока Беркутов вкратце рассказывал о погибших девушках, лицо Галины ничего не выражало. Марина, заметно напуганная, затихла в углу дивана.

— Егор Иванович, насколько велика вероятность, что я могу стать следующей жертвой?

— Достаточно того, что она есть.

— Хорошо. Спасибо, что предупредили. — Галина впервые посмотрела Беркутову в глаза. «Вот теперь я вижу, что она действительно испытывает нечто вроде благодарности. Но не факт, что сейчас вежливо не укажет на дверь», — уходить не хотелось. Мягкое нутро кресла обволакивало его уставшее от беготни тело, ноги в огромных тапочках то ли мужа, то ли еще кого перестали гудеть и ныть. Беркутов совсем не хотел чаю. Он хотел остаться в этой квартире, в этом кресле перед выключенным телевизором. Он даже прикрыл на миг глаза, чтобы четче представить себе эту картину — он будто бы дома. И совсем необязательно шевелиться и показывать всем, что ты их внимательно слушаешь. Просто сидеть в тапках и не думать вовсе. Беркутов открыл глаза. Видение рассеялось. На него смотрели две пары глаз: с испугом девушки и с насмешкой ее матери.

Призвав в помощь кого-то там, Беркутов с усилием поднялся. Нужно было еще показаться в отделении у Сани Кузьмина.

— А у меня сегодня соседку по квартире убили, Елизавету Маркеловну. Кот Фунт сиротой остался, — выпалил он неожиданно для себя.

Галина бросила на него удивленный взгляд.

— Что, опять террорист?!

— Возможно. В квартире сильно пахло газом, все краны на плите были открыты.

— Может быть, вам имеет смысл пока дома не появляться?

Беркутов неопределенно пожал плечами. Такая мысль ему не приходила в голову. Бояться за свою жизнь он не научился, переживая чаще за жизни тех, кто ему доверился.

Больше причин задержаться еще хоть ненадолго не было. Беркутов с сожалением вылез из полюбившейся обувки и надел ботинки. Выдавив из себя «до свидания», шагнул за порог. Дверь с мягким щелчком закрылась за его спиной.

— Мам, ну ты чего так с ним, а? — Маринка, как в детстве, потянула мать за рукав, чтобы привлечь ее внимание.

Галина молча отвернулась к окну. Вглядываясь в темноту, она будто пыталась найти там ответ на вопрос дочери. В их квартире давно уже не бывали мужчины, которых нужно было поить чаем и слушать. Мужья Ляли и соседки Даши не в счет. А этот майор, так уютно расположившийся в любимом кресле мужа, вытянув длинные ноги в тапках ее сына, вызвал неожиданно сильный приступ раздражения. И то, что он ее заставил испытывать хотя бы такие эмоции, ей активно не нравилось. Маринка, справедливо возмущенная ее откровенным хамством, своим вопросом невольно задела за живое. В их семье гостей принимали всегда с удовольствием, обязательно с чаем и пирогами. От этого человека исходило чувство беды. Он нес в себе угрозу. Чему — Галина и сама не могла бы внятно объяснить.

— Мам, не молчи. Егор Иванович жизнь мне спас, тебе все равно, что ли? Я б на твоем месте не знала как угодить, если б мою дочь!.. А ты волком на него смотрела, словно это он взрыв этот устроил! Он-то в чем виноват? — Маринка говорила быстро и громко, словно боясь, что мать может не услышать ее.

— Марин, отстань. Я просто устала. Время уже позднее для визитов.

— Ага! А когда тетя Даша с Бориным ночь-в-полночь заваливаются плюшки трескать, ты из постели вылезаешь!

Галина улыбнулась, вспомнив, с чего начались эти ночные посиделки. В тот день, когда соседку Дарью увезли в клинику рожать, она долго не могла заснуть. Ждала звонка Борина, совершенно забыв о том, что дети не всегда появляются сразу, как только будущую маму привозят в больницу. О схватках, которые длятся иногда больше десяти часов, она и не вспомнила. Звонок в дверь удивил ее. Натянув халат поверх пижамы, она подошла к входной двери и посмотрела в глазок. Перед дверью качалась из стороны в сторону фигура в распахнутом пальто и обмотанном несколько раз вокруг шеи шарфе. Если б не шарф, который она вязала собственноручно, она ни за что не узнала б в этом пьянющем мужичке Дашкиного мужа. Распахнув дверь, она отошла в сторону.

Ввалившись в прихожую, Борин по инерции пролетел до противоположной от двери стены и уже по ней сполз на пол. При этом одной рукой пытаясь ухватиться за все, что попадалось по пути, а другой — разматывая шарф. На шум из своих комнат вышли Маринка с Никитой. Борин, глупо ухмыляясь, погрозил им пальцем. Маринка хохотнула. За ней засмеялся Никита. Кое-как сняв с Борина пальто, они доволокли его до кухонного дивана. Крепкий чай и десяток пирожков с мясом привели его в чувство. Галина думала, что Борин «обмыл» родившегося ребенка и поэтому задала вопрос — сколько весит дитя? На что получила довольно невнятный ответ, что дитя пока нет. Немая сцена, три удивленных лица с застывшим на них единственным вопросом, который все же рискнул озвучить Никита: «Дядя Леня, а чего ж ты так нализался?» Ответ всех поверг в шоковое состояние: «Мне страшно, и меня прогнали. До утра». Борин проговорил это почти шепотом, старательно округлив глаза для достоверности. Маринка прыснула в кулак, а Галина засмеялась в голос. Только Никита в недоумении таращился на Борина.